Бесстрашная - Марина Ефиминюк

Мне удалось стянуть кожаную куртку, но снять узкую черную кофту без пуговиц и с высоким воротом не получилось. Схватив ножницы, я стала разрезать вязаное плотное полотнище. В тишине щелкали лезвия, расползались половинки, открывая неожиданно крепкое мускулистое тело с рельефным торсом. Оттянув ворот, я сомкнула ножницы последний раз. В плече, перепачканном кровью, сидел арбалетный болт.

Трясущийся палец осторожно дотронулся до металлической верхушки, и тут на меня накатила истерика. Стараясь сдержать слезы, я уперла руки в бока, задержала дыхание и досчитала до десяти. Не помогло, страх никуда не девался, и грудь начинало стягивать огненным кольцом.

Удивительно, но приступ остановил неожиданный звон дверного колокольчика, тревожно тренькнувшего в тишине испуганного дома. Я затаилась, прислушиваясь к быстрым шагам. Человек приближался, и вот в подсобку, залитую резким светом магического кристалла, вошел взлохмаченный Онри.

Казалось, он меня даже не заметил — все его внимание было обращено к другу, лежавшему на столе. Маг бросил на пол сумку, обиженно звякнувшую какими-то баночками. При виде болта в плече друга Онри застонал и выругался, как портовый грузчик.

— Мне нужны чистые полотенца и горячая вода, — снимая куртку и закатывая рукава рубашки, приказал он и тут обратил ко мне косоглазый взгляд: — И еще коньяк.

— Хорошо, — пролепетала я, не понимая, из каких соображений в первую встречу посчитала столь пугающего человека — нелепым.

Выскочив из подсобки, я принялась суетливо метаться по дому. Схватила полотенца, налила в миску горячую воду, но пока спускалась со второго этажа, половину расплескала. Пришлось вернуться назад, налить воду в медный кувшин. Потом я вспомнила о коньяке, но в шкафу нашлась только бутылка солодового виски. Я сжала ее под мышкой и наконец вернулась в подсобку.

Онри что-то с хмурым видом смешивал в отцовских пробирках.

— Принесла? — Он перевел на меня растерянный взгляд красных от недосыпа глаз.

— Есть только виски, — ставя на стол кувшин с водой, извиняющимся тоном пожаловалась я.

— Наплевать, — отмахнулся маг. — Вино для тебя.

— Для меня?

— Иначе ты в обморок грохнешься. С вами двумя я точно не справлюсь. Не стесняйся, хлебни. Сразу в чувство придешь.

Не противясь, я действительно откупорила бутылку, сделала большой глоток и скривилась от крепости. Горячий комок опалил рот, зажег пламя в пустом животе.

Когда Онри вытащил из сумки простой складной нож и принялся его обрабатывать резко пахнущим снадобьем, смешанным в отцовской мензурке, я не утерпела и отхлебнула виски снова.

Третий раз мне понадобился алкоголь после того, как маг велел взять глиняную плошку и приготовиться вытаскивать арбалетный болт, но когда жало ножа вошло в плоть, то я поняла, что досадно трезва. В твердом рассудке наблюдать за тем, как Онри без аккуратности выковыривал металлическое острие, точно выколупывал болт из куска мяса, а не из живой плоти, было просто невозможно. Едва болванка звякнула о дно плошки, я приложилась к горлышку бутылки и сделала несколько больших глотков, от потрясения не почувствовав даже крепости.

— Не переживай, — прикладывая к открытой ране принесенную с собой зеленоватую мазь, произнес Онри, — его уже не в первый раз ранят.

— Не в первый… — для чего-то повторила я и, снова отхлебнув виски, вытерла рот ладонью. — Торговый зал залит кровью…

Я тихонечко пристроила бутыль на стол рядом с раненым и вышла из подсобки. Потом машинально драила полы, выжимала тряпку. Кровь словно въелась в доски, и сколько бы я ни терла, казалось, что бурые пятна никуда не девались.

— Ты сейчас дырку протрешь, — услышала я над головой насмешливый голос Онри. — Он пришел в себя.

Выжимая тряпку, я сухо спросила:

— Ему есть что сказать?

— Спроси у него.

Я со злостью швырнула тряпку обратно в ведро, в разные стороны полетели брызги. Скрестив руки на груди, маг спокойно следил за тем, как я бешусь.

— Ты же знаешь, что он не злодей, — тихо произнес Онри.

Ничего не ответив, я направилась в подсобку. Ян по-прежнему лежал на спине, его плечо было перевязано, но на белой ткани проявлялось алое кровавое пятно. Он слышал мои шаги, но не открыл глаз и, казалось, спал. Приблизившись, я посмотрела в его смертельно бледное лицо с темными кругами. В голове крутились десятки вопросов, хотелось спросить, что же с ним случилось, кто его ранил, но вместо этого с губ сорвалось:

— Кто же ты на самом деле?

Он молчал, веки подрагивали, губы сжимались в твердую линию. Я знала, что если он откроет глаза, то передо мной предстанет тот, незнакомый Ян, прятавшийся под маской жизнерадостного недотепы, но в действительности не являвшийся им.

Меня разбудил солнечный свет, льющийся в окно. Я лежала на краешке собственной кровати, куда мы с Онри уложили раненого Яна. Он спал, болезненно бледный, с бескровными губами. На лбу лежала высохшая тряпица. Под утро у Яна началась лихорадка, и, чтобы сбить жар, пришлось прикладывать компрессы из слабого раствора яблочного уксуса. Мне казалось, что он не выживет, но вскоре раненый успокоился, и я задремала.

Он очнулся ото сна, едва ощутил шевеление рядом. Я следила за ним, не пропускала ни малейшего изменения мимики, мне хотелось понять, кто он. Ян не сразу осознал, где находился, в недоумении здоровой рукой стянул со лба тряпицу, поморщился от боли в простреленном плече.

— Тебя лихорадило ночью, — объяснила я. Теперь взгляд обратился ко мне. Некоторое время мы с Яном смотрели глаза в глаза.

— Как я здесь оказался? — Его голос звучал хрипло.

— Мы с Онри перетащили тебя под утро в мою спальню, — пояснила я и, скатившись с кровати, растерянно огляделась вокруг. — Он велел тебе заваривать восстанавливающее снадобье.

В молчании Ян проследил, как я направилась к двери, а когда вернулась с кружкой процеженного отвара, то он спал. Грудь поднималась и опускалась, между бровей пролегла знакомая складочка. Во сне он выглядел не по-детски ранимым, как бывало со многими людьми, а, наоборот, настороженным.

Поставив лекарство на прикроватный столик, я дотронулась ладонью до его лба, чтобы проверить, не вернулся ли жар. Казалось, измученный прошедшей ночью, он спал очень крепко, но стоило мне убрать руку, как он молниеносно схватил меня за запястье, заставляя испуганно вздрогнуть.

Наши глаза встретились.

— Я сегодня уйду. — Голос звучал тихо и хрипловато.

У меня неожиданно свело живот от болезненной судороги. Мы оба знали, что он не собирался возвращаться.

— Если ты хотел поблагодарить меня за помощь, то выбрал странный способ. — Я попыталась освободить руку, но он лишь сильнее сжал пальцы, выказывая незнакомую силу.