Рождение советской штурмовой авиации. История создания «летающих танков». 1926–1941 - Михаил Жирохов

В начале рассматриваемых событий управление авиацией в условиях обороны (с мая до конца июля 1939 года) осуществлялось с командного пункта, расположенного в Тамцак-Булаке, который находился недалеко от КП 57-го Особого стрелкового корпуса, оборонявшего позиции у реки Халхин-Гол. На общевойсковой КП был направлен авиационный представитель – помощник начальника оперативного отдела авиационной бригады. Самостоятельно принять решения на вызов авиации авиационный представитель не мог, он только информировал о наземной обстановке авиационный КП и собирал заявки на применение авиации[119]. Тогда же выяснилось, что длительный путь прохождения этих заявок не давал возможности авиационному командованию гибко реагировать на складывающуюся обстановку.

С целью устранения сложившегося положения в августе командный пункт ВВС 1-й армейской группы (АГ) был перенесен к горе Хамар-Даба и развернут совместно с КП ее командующего – комкора Г.К. Жукова. Помимо этого пункта управления в районе озера Тошигай-Нур был создан запасной командный пункт (ЗКП). В ходе наступления командующий ВВС 1-й АГ с оперативной группой офицеров находился на КП, а основной состав штаба авиации во главе с его начальником, как и весь отдел тыла, располагался на старом КП в Тамцак-Булаке, который с этого времени стал называться штабом ВВС 1-й АГ. Судя по составу и выполняемым функциям, этот элемент в системе управления авиацией был не чем иным, как тыловым пунктом управления, однако в военной науке того периода еще не было такого термина.

Поскольку наземных радиолокационных станций и командных радиостанций на самолетах не было, в районе боевых действий развернули широкую сеть постов системы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). На передовых постах ВНОС были организованы пункты наведения, с которых при помощи простого механического устройства – стрелы наведения – экипажам истребителей, находившимся в воздухе, осуществлялось целеуказание.

В состав поста ВНОС входили: начальник поста – офицер из числа летного состава, не имевший закрепленного за ним самолета, и 3 наблюдателя из батальона связи ВВС 1-й АГ. Для охраны некоторых постов выделялись бронеавтомобили.

К 18 августа 1939 года в районе боевых действий было развернуто 25 постов ВНОС, находившихся друг от друга на расстоянии 10–15 км. Девять из них было оборудовано пунктами наведения.

Все элементы системы управления были связаны между собой линиями проводной связи, вдоль которых располагалась охрана и линейные аварийные команды. Для дублирования проводной связи были подготовлены все имевшиеся радиосредства, но они бездействовали из соображений радиомаскировки.

Для скрытного управления частями были разработаны переговорные таблицы и условные позывные должностных лиц. Имелась единая кодированная карта района боевых действий, разбитая на квадраты, пронумерованные трехзначными цифрами.

Благодаря хорошей организации в течение всего периода боев в районе реки Халхин-Гол взаимодействие авиации с сухопутными войсками в оперативном масштабе осуществлялось успешно. В оборонительный период его организовал командир 57-го Особого стрелкового корпуса, а в наступлении – командующий 1-й армейской группой. В соответствии с его решениями истребительная авиация надежно прикрывала наземные части от нападения противника с воздуха и вместе с бомбардировщиками вела штурмовые действия, поражая главную силу и артиллерию противника на поле боя. Около 82 % всех вылетов бомбардировщиков также было связано с выполнением этой задачи, поэтому важно было осуществление своевременного и надежного взаимного опознавания наземных войск и авиации.

Обозначение переднего края для авиации осуществлялось выкладыванием каждой ротой, батареей или эскадроном сигнала опознавания при помощи двух белых полотнищ размером 1x3 м. Причем для того, чтобы противник не мог использовать эти сигналы, они менялись каждые сутки. Однако, несмотря на принятые меры, осуществление тесного взаимодействия на тактическом уровне было затруднено. Имели место отдельные случаи нанесения ударов авиацией по своим войскам. Как правило, это происходило в том случае, если сигнал не выкладывался или его размещали в плохо просматриваемых с воздуха местах: низинах, на песчаных скатах.

Кроме того, во время наступления в стрелковые дивизии были направлены делегаты ВВС – офицеры из штаба ВВС 1-й армейской группы. Они инструктировали личный состав наземных частей о порядке подачи сигналов опознавания. Кроме того, командиры дивизий имели возможность вызвать через делегата истребительную авиацию для штурмовки каких-либо объектов. Однако удачных примеров реализации этой возможности не имеется. Причины этого кроются не только в отсутствии опыта подобных действий, но и в отсутствии надежной и оперативной связи, главным образом между наземными пунктами управления и самолетами в воздухе.

В операции советских войск на Карельском перешейке в ходе советско-финской войны 1939–1940 годов организация взаимодействия заключалась в совместной отработке представителями штабов авиации и наземных войск плановых таблиц боя, где действия пехоты, артиллерии, танков и авиации увязывались по времени, рубежам и целям, устанавливались единые схемы ориентиров и таблицы радиосигналов для вызова авиации. Это было крайне необходимо, так как для войны с финнами была стянута треть советской авиации и от организации взаимодействия этих многочисленных сил во многом зависела эффективность их боевого применения.

Однако и в этой войне взаимодействие решалось в основном на оперативном уровне. Перевести его организацию на уровень частей и подразделений было очень сложно. В докладе о боевой деятельности ВВС Красной армии в ходе советско-финской войны, подписанном начальником Главного управления ВВС генерал-лейтенантом Я.В. Смушкевичем, его заместителем по политчасти дивизионным комиссаром Агальцовым и начальником штаба ВВС КА генерал-лейтенантом Ф.К. Арженухиным, указывалось: «С полной несомненностью доказана необходимость подразделения ВВС на армейскую авиацию, специально предназначенную для взаимодействия с наземными войсками, и оперативную, действующую в интересах операции и войны, вне тесной связи с наземными войсками. В состав армейской авиации должны входить разведчики, корректировщики, пикирующие штурмовики, ближние бомбардировщики и некоторая часть истребителей, то есть те виды авиации, которые более всего приспособлены для взаимодействия с наземными войсками»[120].

Таким образом, специально для осуществления тактического взаимодействия с сухопутными войсками были созданы части армейской (в том числе и штурмовой) авиации. Фронтовая группа предназначалась для поражения целей в оперативной глубине обороны противника. Однако делалась оговорка, содержащая пути отступления от предлагаемой организации, так как на других фронтах могло и не оказаться столь многочисленной авиационной группировки; считалось, что «…в необходимых случаях вся оперативная авиация может и должна быть брошена для самого тесного взаимодействия с наземными войсками…»[121].

В целях создания необходимых условий для организации тесного взаимодействия авиации с сухопутными войсками на Карельском фронте широко осуществлялось авиационное представительство. Командующий ВВС фронта в ходе наступления находился на КП командующего фронтом. На командные пункты общевойсковых армий выехали командиры авиационных соединений, поддерживавших эти объединения, – в 7, 8, 9, 13, 14 и 15-ю армии. В стрелковых корпусах работали делегаты связи, которые информировали свои штабы о складывающейся наземной обстановке. Командиры и штурманы авиационных частей и подразделений выезжали на наблюдательные пункты стрелковых дивизий и корпусов для детального изучения местности, расположения своих и чужих войск, а также конкретного согласования всех вопросов взаимодействия. Если судить только по документам, то можно сделать вывод, что были приняты практически все возможные меры, которые, казалось, должны были обеспечить высокий уровень совместных действий. Однако это достигнуто не было.

Одной из причин создавшегося положения явились плохие метеоусловия на театре военных действий. Так, летных дней с простыми метеоусловиями в декабре 1939 года над Карельским перешейком было 4, в январе 1940 года – 2, в феврале – 13[122]. Однако главная причина заключалась, как в Монголии незадолго до рассматриваемых событий, в низком качестве применявшихся средств сигнализации и связи, а также связанных с этим ограниченных их возможностях при осуществлении взаимодействия авиации и сухопутных войск.

Поэтому приходилось, планируя наступление, даже для штурмовиков объекты ударов выбирать на расстоянии до 1 км от боевых порядков своей пехоты. С началом же атаки объекты действий авиации отодвигались от расположения своих войск на 4–7 км[123], в ходе ведения наступательных боев пехотинцам не было возможности выкладывать в своем расположении установленные сигналы с помощью комплектов сигнальных полотнищ. Поэтому они не обозначали себя перед авиацией, а целеуказание штурмовикам не осуществлялось, так как в боевых порядках наступавших войск не было ни авианаводчиков, ни хотя бы связи с авиационными частями. В первооснове всего этого, как уже отмечалось, лежало отсутствие мобильных средств, способных обеспечить надежную связь с земли в боевых условиях с экипажами самолетов, находившихся над боевыми порядками наступавших войск.