Зуб дракона - Алексей Кленов

Сев на жестком столе поудобнее, насколько это было возможно, я повелительным тоном сказал:

— Дай-ка мне закурить, парень.

Пораженный происшедшей во мне переменой, Вовчик безропотно поднялся, подошел ко мне, подал сигарету и поднес горящую зажигалку. Вид у него при этом был жалкий и растерянный. Похоже, мы снова поменялись ролями, и теперь я опять был хозяином положения, несмотря на то, что сидел прикованный наручниками.

Прикурив, я несколько раз подряд глубоко затянулся, оценивающе глядя на этого бедолагу, и жестко сказал:

— Вот что, парень. Мой тебе совет: бросай эти игры в террористов, пока еще не поздно. Не жди, пока тебя скрутят. Или, еще хуже, пока пулю не получил. Я, с твоей помощью, сегодня уже отведал эту процедуру. Скажу тебе честно, штука весьма болезненная и очень неприятная. Пойми, наконец, что уйти вам отсюда не удастся. Я слышал, вы за бугор собираетесь? Так хочу предупредить, что если даже вам удастся получить самолет и взлететь, то едва ли вы сможете пересечь границу. Наши, конечно, сбивать не станут, а иностранцы наплюют на ваши проблемы. Они сначала собьют самолет за нарушение границы, а потом извинятся с вежливой улыбкой. И инцидент будет исчерпан. А если получится где-нибудь приземлиться, то из любой страны вас выдадут обратно как политических преступников, или будут судить по своим законам, может быть, даже жестче наших. Ты что, не знаешь об этом? Но вообще-то до этого дело и не дойдет. Вас просто отсюда не выпустят. Вы даже до аэропорта не доедете. Даже отсюда, с почтамта, не сумеете выйти. Это я совершенно точно знаю. Так что тебе лучше сдаться добровольно, пока еще есть такая возможность. Освободи меня и помоги мне обезвредить этого Ханыгу. Тебе за это серьезная скидка будет. Ведь это же он все организовал, так?

Не давая Вовчику вставить и слова, я говорил напористо и уверенно, хотя сам-то совсем не был уверен в своей правоте. Сказать по совести, я толком и не знаю, выдают террористов обратно или нет? Но какое сейчас это имеет значение? Сейчас главное — с Вовчика спесь сбить, раздавить его своей уверенностью.

Теперь я дал Вовчику возможность вставить несколько слов, чтобы проверить, какое впечатление на него произвели мои слова. Кажется, я добился необходимого эффекта. Вовчик посмотрел на меня взглядом затравленного зверя и подавленно подтвердил:

— Да, Ханыга…

Я почувствовал себя увереннее. Ощущение такое, что он только и ждал этих моих слов, чтобы расклеиться. Не поймешь этих психопатов. Никогда не знаешь их реакции наперед.

Чтобы усилить произведенный эффект, я сказал как можно задушевнее:

— Ну, вот видишь… Патрульного не ты застрелил, ведь так? Это смогут все заложники подтвердить. А кассиршу…

— Я не знал, что пистолет боевой.

Не сразу поняв смысл его слов, я переспросил:

— Что? Как… не знал?

Вовчик пояснил:

— Пистолет мне Ханыга перед самым приходом сюда подсунул. Договаривались, что пистолет будет газовый, только для шухера. А он, гад… И проверить мне не дал, еще упрекнул, что не доверяю. Да и не собирался я стрелять, в любом случае. Не толкни меня кассирша в бок, и не было бы ничего.

— А то, что ты не знал про пистолет, Ведерников сможет подтвердить? Он видел?

— Видел.

— Ну, вот!

Воодушевляясь моей уверенностью, Вовчик как бы в раздумье сказал:

— И ведь заложников я не хотел брать, это Ханыга без меня провернул…

На этот раз я просто обалдел от удивления. Я-то ведь думал, что он вместе с Шариным это все…

На всякий случай я уточнил:

— Как это, без тебя?

— А ты что, не видел? Ах, да… Ты же без сознания валялся… Я, когда кассиршу… застрелил, блевал там минут десять. Или больше, не знаю точно. А потом, кажется, немного отключился. Меня так наизнанку выворачивало, что ни до чего дела не было. А когда очухался, все уже было сделано.

Изменив позу, я примостился на жестком столе поудобнее и еще немного подтолкнул Вовчика:

— Тем более. Люди это подтвердят, ведь не всем же там от страха память отшибло. Да если ты, ко всему, еще и Ханыгу поможешь обезвредить…

Вовчик вдруг резко перебил меня:

— А ты не очень-то резвись, понял? То, о чем я думаю, тебя не касается. Почему я тебе должен верить больше, чем Ханыге. Может, ты просто за шкуру свою дрожишь, вот и вешаешь мне лапшу на уши. Да так оно и есть, скорее всего. Сейчас ты меня сагитируешь с Ханыгой расправиться, чтобы свободу получить, а потом ото всего отвертишься. И сам чистенький, и в героях останешься, а я снова в зону пойду, и уже на всю катушку.

Откинувшись спиной на дверной косяк, я мрачно посмотрел на Вовчика и глубоко затянулся сигаретой. Похоже, я недооценил его или просто поторопился. Что-то я не учел в его настроении — вон он как резко переменился. Я решил снова поменять тактику, чтобы хотя бы закрепить то, чего уже удалось добиться… Если только это еще не потеряно безвозвратно из-за моей идиотской спешки.

Решив так, я сказал то, что, в общем-то, и в действительности думал, поскольку парня этого мне стало по-настоящему жаль. Кто знает, сложись у него жизнь по-иному, может и не был бы он таким?

— Послушай, Володя. Поверь мне, если ты сделаешь то, о чем я прошу тебя, то обещаю, что сделаю все от меня зависящее, чтобы тебе скостили срок до минимума. Не надо обманываться, совсем безнаказанным тебе остаться не удастся. Но ведь есть свидетель, что кассиршу ты убил непреднамеренно, и в захвате заложников не участвовал. И если ты мне поможешь…

Вскакивая на ноги, Вовчик яростно выкрикнул:

— Нет! И заткнись, хватит. Я-то думал, ты со мной и правда по-человечески, а ты ради шкуры своей… Не верю тебе! Всем не верю! Каждый только под себя гребет.

Я сделал попытку возразить, но он рявкнул еще злее:

— Заткнись, я сказал! Закончены разговоры. Еще полчаса, и я отсюда уеду. С Ханыгой и деньгами. А через несколько часов мы будем за бугром. И тогда разбирайтесь тут сами, кто чего хочет. А я не идиот добровольно в зону идти. С меня хватит и одного раза.

Смерив его мрачным взглядом, я решил использовать свой последний козырь, который приберег на крайний случай. Чуть передвинувшись в сторону, я открыл подвешенные к косяку гранаты, щелчком откинул в сторону сигарету, и мрачно сказал:

— Ты был неосторожен, Володя, что посадил меня сюда. Ханыга не похвалил бы тебя за это.

Увидев гранаты, он побледнел, поняв свою оплошность, и его рука медленно потянулась к пистолету. Я слегка потянул пальцем чеку за кольцо и предостерегающе сказал:

— Вот этого делать не надо, Володя. Если ты вытащишь пистолет, то я выдерну чеку и ты едва ли успеешь скрыться за углом. А мне все равно, какой смертью помирать: от твоей пули или от взрыва. Подойди ближе и сядь. Хоть ты и не хочешь со мной говорить, но сделать тебе это все же придется.

Загипнотизированный моим взглядом, он покорно подошел, поднял еще один стул и осторожно опустился на него. Судорожно сглотнув слюну, спросил, не спуская глаз с моей левой руки:

— Чего ты хочешь?

Криво усмехнувшись, я ответил:

— Я только что говорил тебе, чего я хочу… Мы поменялись ролями, не правда ли? Теперь ты у меня в руках, и я диктую тебе свои условия. Забавно. Как ты себя чувствуешь в моей роли? Немного страшновато, да? А мне просто замечательно в твоей роли. Но, в отличие от тебя, я хочу обратного. Я хочу спасти свою жизнь, жизнь еще шестерых людей и попытаться помочь тебе. На Шарина мне, признаться, глубоко и нежно наплевать, его заслуженная пуля ждет. Но тебя я хочу удержать, чтобы ты не стал таким же, как он. Впрочем… Ты таким не станешь, нет в тебе его звериной жестокости. Он называет это трусостью, а я считаю, что в тебе еще не все человеческое пропало. Ты знаешь, я мог бы сейчас потребовать, чтобы ты освободил мне руку и отдал мне оружие, но я не стану этого делать. Я надеюсь, что ты пойдешь на этот шаг добровольно, и добровольно же поможешь мне обезвредить Шарина…

Честно говоря, здесь я тоже немного блефовал. Сделать так было бы лучшим вариантом, чем то, что я задумал, но я боялся, что Вовчик может перехватить мою левую руку, если подойдет ко мне вплотную, и тогда моя затея окончательно лопнет. А выдернуть чеку и удерживать предохранительную скобу раненой рукой я не смог бы. Держать в руках Ф-1 мне было не впервой, и я знаю, что пружина на ней стоит достаточно мощная. Во всяком случае для моей ослабевшей от раны руки. Я не смог бы удержать скобу и нескольких секунд. А если я не выдержу скобу и отпущу ее, а взрыва не последует, а так оно и будет, то все кончится для меня весьма плачевно. Вовчик либо заорет, либо выстрелит с перепугу, и тогда появится Шарин. А с этим зверем разговор получится коротким, я ему уже давно глаза намозолил. И потребовать у Вовчика ключ от наручников, чтобы освободиться самому, я тоже не мог. Не удастся мне одновременно удерживать скобу и снимать наручники.