Далёкий край - Николай Задорнов

Чумбо подумал, что по дороге надо выручить Игтонгку... "Может быть, сама судьба посылает мне случай помочь дядюшке Дохсо? Уж если я спасу ему сына, он отдаст за меня дочь".

- А ты из какой деревни? - спросил маленький Сибун.

- Да из этой... ну, вот там которая... Черт ее знает! Позабыл название!

- Дурак! - сказал рябой маньчжур. Его так я звали - Рябой.

- Вот какие здесь люди дикие, своей деревни не знают! - сказал Сибун. Вскинув голову и подняв брови, он хватил воздуху.

- Ты только меня слушайся, когда поедем, - потихоньку шепнул Чумбока Игтонгке, сидевшему с колодкой на шее.

На другой день, под плач всего стойбища, Игтонгку повезли в лодке. Чумбо сидел за веслами и подмигивал дядюшке Дохсо, который горько плакал, стоя на песке. Не впервые грабители увозили людей в рабство. Никогда не удавалось потом вернуть рабов от маньчжуров. Но дядя надеялся в глубине души, что Чумбоке, может быть, удастся выручить Игтонгку.

Лодки пошли быстро. К полудню с тихой Желтой речки выехали на Горюн. Тут течение было такое бурное и опасное, что Сибун велел взять кормовое весло Рябому, опасаясь, что сам разобьет лодку об завал или о камни на перекате.

В хребтах таяли снега. Горюн прибывал, бурлил и шумел. Течение несло вывороченные с корнями деревья.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ИГТОНГКА

"Надо выручать Игтонгку, - думал Чумбока, - пора".

В пути маньчжуры сняли с Игтонгки колодку и поставили его работать шестом. На шумном перекате казалось, что вот-вот лодку разобьет о камни. Вода плеснулась, обдавши маньчжуров и гребцов.

- Книгу замочили из-за тебя, - визжал писарь, озлобившись на кормщика, - книгу с записями.

Рябой не раз бывал в набегах на горных речках,- он правил умело и вел лодку близ скалы, чувствуя, что там глубоко. Но Чумбо все же рискнул.

- Что ты делаешь? - вдруг в ярости заорал он так, что толстый Сибун в страхе свалился с сиденья, а писарь, бросив бумаги, схватился обеими руками за борта. - Сейчас убьешь нашего начальника! Книгу потопишь!

Чумбо смело оттолкнул Рябого и вырвал весло. Маньчжуры оторопели. Чумбока провел лодку напрямик, самым опасным водопадом, через перекат.

- Вот так надо! Видел?

Сибун и писарь, оба бледные, дрожащие, поднялись со дна лодки и оглядывались на пенившиеся волны. Они глазам не верили, что лодку так благополучно пронесло.

- Когда мы сюда ехали, вода маленькая была, - говорил Сибун. - Как по другой реке едем.

- Сейчас вода большая, - сказал Чумбо, - в горах льды тают.

- Тебе за такой подвиг подарок следует, - похвалил парня Сибун, хорошо правишь... Будешь сидеть на корме... Мы не думали, когда сюда ехали, что так может за два дня река вздуться. А тебя палками велю отколотить, строго сказал он Рябому. - Больше не смей править.

На другой день Чумбока снова удивил всех своим искусством. Он проводил лодку между завалов, в таких узких проходах, где, казалось, рыба не проскочит...

За перекатом река стихала. Изгибаясь, она катилась ровно и спокойно.

Чумбо приблизился к низкому, топкому берегу, поросшему осинником.

- А так зачем делаешь? - рассердился Рябой, ревниво следивший за всеми движениями Чумбоки.

- Ты ему не мешай! - огрызнулся Сибун. - А ты правь, правь! Я только тебе доверяю!

- Нет, почему ты здесь едешь? - упорствовал Рябой.

- Там посредине камни есть, - небрежно ответил Чумбо. - Вода поднялась - их закрыла, а здесь глубоко.

Маньчжур смущенно умолк.

Внизу вскоре снова зашумел порог. Острые грозные камни быстро неслись навстречу. Река разбивалась о них и с грохотом падала волнами вниз по уступам.

Низкий берег со множеством корней и с нависшими над водой вершинами падающих, подмытых деревьев плыл у самого борта.

- Ой-ой! Какой порог! - воскликнул Чумбо, а сам ткнул голой пяткой Игтонгку в спину. - Сейчас если не пропадем, то хорошо...

Все стали смотреть на середину реки, на проносившиеся с шумом камни. На близкий берег никто не обращал внимания.

Игтонгка не шевелился.

- Поживей, поживей! - тихо шепнул Чумбо. - Берег как раз низкий...

Игтонгка тупо и сонно поглядывал по сторонам.

- Думаешь, всегда будешь сидеть так спокойно? В рабы попадешь... Торопись... - Чумбо раздосадовался и с силой ударил его пяткой в спину.

Теперь берег был совсем рядом. Лодка время от времени задевала за корни, торчавшие, как прутья. Маньчжуры держались за борта. Игтонгка покосился на них и вдруг, бросив весло, вскочил, схватил шест, опустил его в воду и с ловкостью перепрыгнул из лодки на берег. Как горный козел, поскакал он по болоту к сопке и дальше, дальше, вверх по камням...

- Эй, эй... раб убежал! - воскликнул рябой маньчжур.

В этот миг Чумбо отвел лодку от берега. Сильный поток подхватил ее. Лодку качнуло, и все повалились на борт.

Маньчжуры закричали. Берег быстро отдалялся. Лодку несло по самой пене с чудовищной быстротой.

Сибун велел стрелять по беглецу. Рябой маньчжур схватил единственное ружье и запалил фитиль. Едва маньчжур приложился, как Чумбока завел корму. Лодку опять качнуло. Раздался выстрел, но заряд понесся в небо.

Тут Чумбока вдруг вскрикнул, выпустил весло из рук, схватился за сердце и бултыхнулся в реку.

Течение закрутило и понесло лодку. Маньчжуры что-то кричали и вскоре скрылись за лесом. Чумбока вылез на берег. Игтонгка бежал к нему.

- Поедем скорей к нам! - воскликнул он радостно.

- Нет, ты поезжай домой, - ответил Чумбока, - а мне мать велела на поминки возвращаться. Но ты скажи отцу, что скоро я вернусь.

Парни добрались вместе до балагана старика Коги, жившего с семьей на мысу, около устья горного ключа. Это был долговязый старик с лысой головой, с горбатым носом и бородой в три длинных седых волоска.

Кога ужаснулся, услыхав, что Игтонгку чуть не увезли в рабство.

По словам старика, маньчжуры были уже далеко.

- Ты не боишься встретить их на Амуре? - спросил он, услыхав, что Чумбока едет домой.

- Они не заедут к нам, - отвечал парень. - Они говорили, что должны зачем-то поскорей плыть в гьяссу. Я еду к брату, там поминки будут. Да если и заедут к нам, то я их не боюсь, - сказал Чумбока.

Он почувствовал свою силу и решил, что не следует и впредь поддаваться разбойникам.

- А ты мне должен помочь, - обратился он к Игтонгке. - Когда домой приедешь, пого-вори с отцом, помоги мне.

- Во всем, в чем ты хочешь! - с чувством воскликнул Игтонгка.

Кога проворно поднялся.

- Я сам повезу Игтонгку, - сказал он. - Я бы и на поминки поехал, да боюсь встретить в Онда маньчжуров. А когда поминки будут? На какой день назначены?

- Вот еще точно не знаю, когда будем душу отца в Буни отвозить. Ведь я давно из дому.

- Ну, когда будет известно, дай и нам знать как-нибудь, - сказал Кога.

Он пошел выбирать лодки. Старик взял себе берестяную оморочку покрепче и подлиннее, с двумя гнездами для гребцов, чтобы с Игтонгкой подниматься на ней в верховья Горюна, а Чумбоке выбрал деревянную.

Чумбока тем временем объяснял Игтонгке, что тот должен сказать своему отцу. Но Игтонгка с радости, что поедет домой, почти не слушал его.

- Вот у нас теперь дома все обрадуются! - воскликнул Игтонгка, видя, что дядя уже выбирает весла и шестики.

После обеда Кога и Интонгка, дружно стуча об камни дна шестиками, поехали на длинной берестянке вверх.

Долбленку Чумбоки течение быстро понесло вниз, к Мангму.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ШАМАНСТВО

На канах, где обычно спал отец, лежит красная шелковая подушка. Это паня. Целый год после смерти человека в такой подушке живет душа умершего. Подушечку кладут на кан, когда едят, ее угощают, с ней обходятся как с живым человеком. На стене висит одежда Ла. На подушке - кисет с табаком и трубка. Настало время, когда шаман должен душу отца отправить на покой.

Беременная Дюбака, с лицом подурневшим и веснушчатым, хлопочет у очага. Пестрый поросенок похрюкивает за дверью. Шаман потребовал, чтобы к поминкам был обязательно пестрый поросенок. Ну где достанешь пестрого поросенка! Да еще черного наполовину, чтобы черта между белым и черным шла как раз по сердцу. Удога с трудом достал его в дальней деревне и заплатил очень дорого. Бичинга, наверное, знал, что там есть такой поросенок. Как раз по сердцу - одна половина черная, другая белая.

В первый день поминок, к ужасу всех собравшихся, Бичинга объявил, что в подушке души нет. Душа исчезла. Кто-то ее украл!

Это было страшное горе, но Бичинга успокоил ондинцев.

- Поеду на своих духах по окрестностям разыскивать душу Ла!

Слепой, коротконогий старик в меховой шапке, с лохмами волос, обвешанный хвостиками, походил на зверя с густой гривой. Он вильнул крестцом, ударил в бубен и затанцевал. Сердца замерли. Шаманство началось.

- На ящерице по Мангму поехал душу Ла искать!

Долго ездил шаман по реке и по сопкам, летел по воздуху, но души Ла нигде не было. В полночь ондинцы расходились в глубокой печали.

- Ведро водки отвези мне на остров, - велел шаман Удоге. - Буду потом там своих духов поить... А то у них работы много будет.