В смертельном круге - Сэм Льювеллин

Я опоздал!

Я чуть не сошел с ума от отчаяния, руки меня не слушались, а ноги висели мертвым грузом. Я проплыл последние двадцать ярдов до траулера и почувствовал, как струя от винта разворачивает меня. Теперь я сидел только высокую корму, уходящую в темноту. Десять ярдов от меня, пятнадцать, а вот уже и огни Марбеллы, отделенные от меня черным корпусом траулера, снова открылись и подмигивали мне с расстояния в восемь миль.

Я медленно загребал воду, наблюдая, как мое спасение таяло в темноте ночи.

И вдруг что-то коснулось моей руки. Я инстинктивно отпрянул в сторону, думая, что это акула, дельфин или какое-нибудь создание тьмы. Потом прикосновение повторилось. Мое сердце в ужасе забилось. Меня обуял сумасшедший страх перед тем, что могло возникнуть из этой черной тьмы. Я протянул руку, чтобы оттолкнуть от себя это, но нащупал гладкий круглый предмет.

Поплавок сети!

Моя рука уверенней потянулась к веревке. Она двигалась. Я старался зацепиться за ячейки сети. Мои ноги попали наконец в сеть, и она потащила меня на борт траулера. Когда меня поднимало вверх, я кричал изо всех сил. Кто-то услышал мой вопль и остановил большой стальной барабан, на который наматывалась сеть. Я увидел яркий огонь и около него троих коренастых небритых мужиков, которые, разинув рты, уставились на свою необыкновенную добычу. Один из них в этот момент вытаскивал из сети маленькую меч-рыбу.

— Добрый вечер, — сказал я по-испански.

Потом все окуталось туманом. Смутно помню, что меня положили на скамью, провонявшую тухлой рыбой, вином и черным табаком, и смотрели на мои разъеденные водой пальцы, напоминающие пальцы прачки.

Помню еще, как меня трясли за плечи, причиняя немалую боль. Один из этих троих рыбаков все совал мне кружку с кофе, улыбаясь небритым обезьяньим лицом.

Когда я спустил ноги со скамьи, сердце сильно зачастило, а плечи схватило так, словно там было битое стекло. Я не был уверен, что не заболею, но постарался улыбнуться и глотнуть кофе, хорошо разбавленного бренди. Это согрело меня изнутри, как факелом. Рыбак дал мне сухой комбинезон, который оказался слишком маленьким.

Я вышел на палубу.

Порт Марбеллы был залит ослепительным светом утреннего солнца.

— Хорошо спали? — сказал тот же рыбак.

— Который час? — спросил я по-испански.

Он показал мне часы, прекрасную японскую модель. Десять часов пять минут. Я кивнул и улыбнулся. Солнце уже поднялось над гаванью, и я почувствовал, как сух и горяч воздух. Это было так не похоже на холод и мрак прошедшей ночи, что можно было усомниться в реальности происшедшего.

Но только на один миг.

Я обошел весь экипаж и каждому пожал руку. Они все были заинтригованы, но, казалось, радовались моему спасению. Потом я сбежал по сходням и сел в такси — черно-зеленый «мерседес». Я неважно выглядел в своем комбинезоне, но здесь была Марбелла, и никто этому не удивлялся. А у меня в голове засела более важная, по сравнению с одеждой, проблема — надо поговорить с Хелен!

Но еще важнее, чем Хелен, были гонки.

В конце мола я увидел уже поднятые паруса. Таксист прошел со мной сквозь толпу. Чарли заметил меня с кокпита и крикнул:

— Где тебя черти носили?

У него было усталое лицо с черными кругами под глазами. Я спустился вниз. Чарли заплатил таксисту, а Скотто одолжил мне шорты.

— Сожалею, что заставил вас поволноваться.

— Мы и не чаяли увидеть тебя живым, — сказал Чарли. — Лодку нашли в шесть утра, в шестидесяти милях отсюда, автопилот был включен, а на борту никого. Кто-то сказал, что видел, как ты, пьяный, садился в нее.

— А кто это сказал?

Чарли пожал плечами:

— Всякие ходят слухи.

Кто-то еще тоже слышал об этом. Внизу, в доке, Поул Уэлш устанавливал эластичные связи на своем спинакере. Вернее, должен был это делать, потому что в данный момент, ошеломленный, уставился на меня, как на привидение.

Я крикнул:

— Доброе утро, Поул! Вы готовы?

Он улыбнулся слабой неясной улыбкой, исказившей его лицо.

Чарли спросил:

— Что это такое с ним?

— Его друг Деке Келльнер вывез меня в море на этой потерявшейся лодке. Они ударили меня по голове и вышвырнули за борт вон там! И я показал на голубое, сверкающее под солнцем море.

Чарли посмотрел на море, а потом на меня.

— За борт? — Он нахмурился. — Прямо там?

Я подтвердил. Тогда он спросил меня:

— Ты уверен, что сможешь участвовать в гонках?

Я посмотрел на Поула. Он затягивал болт, и пальцы его дрожали. Перед ним раздался щелчок фотокамеры. Он поднял голову и автоматически улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

Ну, хватит, решил я. Этим утром я, Мартин Деверо, смету тебя со своего пути.

Я ответил:

— Еще никогда в жизни не чувствовал себя лучше!

Глава 27

Лодки со зрителями вышли вместе с нами, чернея на фоне отблесков солнца. Там был сам Хонитон и Арчер со своими биноклями и блокнотами. Моторы жужжали, как мухи, слетающиеся перед собачьей дракой, чтобы посидеть на будущих ранах. Условия были таковы: засчитывается лучшая из трех гонок, каждая гонка — один замкнутый цикл, победитель получает все.

— Пушка, — сказал Чарли.

До старта восемь минут. Я быстро вошел в стартовую зону, держась курсом бейдевинд правым галсом, и оставался в середине ее. Поул прижался к нам с подветренной стороны, стремясь захватить инициативу и вынудить меня лечь на другой галс. Вот и началась собачья драка, где противники крутятся один против другого, делают обманные движения и громко лают. Вдруг у меня в воображении обрисовалась строгая прямая линия от руки, лежащей на румпеле, прямо через лодку вперед. Я почувствовал, что прямо свечусь, излучая радиацию. Ну готовься, ты, ублюдок! Готовься, потому что мы собираемся скормить тебя мухам.

— Одна минута, — доложил Чарли.

Поул так и нависал все время над нашим правым бортом, пока мы шли к левому стартовому бую. Я слышал плеск воды, проносящейся между пластиковыми корпусами наших яхт, видел краем глаза белый скос его кокпита, видел его лицо, застывшее без всякого выражения. Он смотрел прямо перед собой. Буй был точно по курсу, в створе мачт. Еще немного влево, и Поул выжмет меня со стартовой линии, я пройду левее буя и вынужден буду сделать штрафной разворот. Если взять чуть правее, судьи могут приказать мне сделать разворот на 270 градусов и я отклонюсь от моего лучшего курса. Мы так и шли, нос к носу, приближаясь к линии старта, нас разделяло расстояние не более одного фута. Я вытер рукавом пот со лба и, не выдержав, громко сказал:

— Дерьмо!

Я видел, как Скотто ослабил главный парус, а Чарли облизал пересохшие губы. Он считал вслух:

— Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать...

Он выглядел очень встревоженным. Мы шли вперед в невероятном темпе.

А потом случилось то, чего я и ожидал. То, что мы ослабили парус, задержало нас, и нос яхты Поула вырвался на несколько дюймов вперед. Мы тут же попали в завихрение ветра от его парусов. Казалось, он прямо-таки рванулся вперед, мы же застряли на месте. А до буя оставалось еще десять ярдов.

— Девять, восемь, семь... — продолжал считать Чарли. — Эта сволочь выскочила раньше времени!

Нос яхты Поула пересек линию старта на целых шесть секунд до выстрела пушки. Я слышал, как он кричал на своего матроса, который стоял на главном парусе.

— Протест! — закричали мы.

Он был так близко, что я слышал, как работала его УКВ-радиостанция и судьи приказывали ему сделать штрафной разворот. А мы пересекли стартовую линию точно по выстрелу пушки. Когда я снова взглянул на Поула, он делал правый разворот. И оказался далеко позади нас. Мы так и шли впереди всю дистанцию до поворотного наветренного буя. Никто в мире, кроме Чарли, не знал, как выжать максимальную скорость из яхты типа «Бейлис-345». Повернув, мы поставили спинакер и пошли к подветренному бую с чисто попутным ветром. Поул сделал поворот в двух сотнях ярдов позади нас. Нодди и Слайсер, сидящие на корме, чтобы уравновесить яхту, отпускали язвительные замечания в адрес Поула, особенно когда он пытался подставить нас под свою ветровую тень. Но для этого он был слишком далеко позади. Мы пришли за полторы минуты до выстрела пушки.

Опустив паруса, мы сидели в ожидании следующей гонки и пили апельсиновый сок. Другие полуфиналы уже прошли. Мне бы надо было понаблюдать за ними, но я обливался потом и сидел в кокпите, ибо не был уверен, что ноги выдержат меня, если я встану.

— Ты ужасно выглядишь, — сказал Скотто.

— Ты видишь совсем другого человека, — ответил я.

Он кивнул и улыбнулся, а потом, шаркая ногами, побежал на фордек проверить спинакер. Чарли сказал:

— Пара минут до пушки.

Всего две минуты! Возбуждение от первого старта уже прошло. Предстоит еще одна гонка.

Мы подняли паруса. Бриз тут же наполнил их, превратив в туго натянутые сверкающие крылья. Я направил яхту в левый угол стартовой зоны. Справа по борту за судейской лодкой я видел треугольник паруса Поула и сказал: