Шаг к звездам - Андрей Ливадный

– Вот капитан. – Джордж пренебрежительным жестом указал на сотни системных блоков нейрокомпьютеров, которые образовывали нечто подобное амфитеатру, поднимаясь от центра помещения к его стенам. В данный момент комплекс работал, по крайней мере, на него было подано питание, о чем ясно свидетельствовали вездесущие искры индикационных огней.

Герберт прошел к центру зала и остановился, стараясь визуально воспринять расположенную вокруг архитектуру, сжиться с ней взглядом, прежде чем приступить к детальному ознакомлению с отдельными компонентами системы.

– По какому принципу расположены блоки?

Ваймонт пожал плечами. Не смея перечить прямым указаниям Уилсберга, он, тем не менее, считал, что Герберт занимается пустой тратой времени.

– При создании копии использовался нейротомограф. – Ответил Джордж. – Это мое изобретение, и я ручаюсь за адекватность его работы. Нервные ткани сканировались послойно, с шагом в один клеточный уровень, по направлению от центра к периферии. Этим и обусловлено расположение нейрокомпьютеров. Процесс сканирования занял две недели, поэтому мы могли постепенно наращивать систему, подключая новые модули по мере их заполнения информацией.

– То есть единовременной инициализации всего комплекса не было?

– Нет. Мы включали слои, так было удобнее отслеживать воссозданные взаимосвязи.

Герберт посмотрел вверх, где количество нейрокомпьютеров уже – не поддавалось визуальному подсчету.

– Там информация, снятая с коры головных полушарий?

– Да. Я же сказал, блоки расположены в той последовательности, как работал сканер.

– Ладно… Теперь поясните, что управляет системой?

Ваймонт неприязненно посмотрел на капитана.

– А что управляет нашим мозгом? Вы ставите некорректный вопрос.

– Я задаю те вопросы, на которые должен знать ответ. – Отрезал Герберт. – Какие манипуляции осуществлялись с системой за последний месяц?

– Ничего глобального, капитан. Мы выборочно тестировали отдельные нейромодули в надежде выявить изменения, но тщетно.

– Кто еще имел доступ в этот зал?

– Стивен.

– Еще? Кто осуществлял технический контроль, устанавливал блоки, соединял их?

– Взвод технической поддержки. – Недовольно пробурчал Ваймонт. – Я, естественно, не мог делать все сам. Адресуйте эти вопросы лейтенанту Риману. Он координировал действия своих подчиненных.

– Хорошо я так и поступлю. Последний вопрос, господин Ваймонт. Вы пытались как-то стимулировать работу комплекса?

– Неоднократно. Здесь установлены видеокамеры и микрофоны, я пробовал разговаривать с копией, менять освещение, даже установил порт ввода внешних данных, – все бесполезно, нейросистема не реагирует на звук или свет, ей безразлична та детская литература, которую я приказал воспроизводить в режиме нон-стоп. Никакой реакции.

Герберт терпеливо выслушал Ваймонта, затем сел в единственное кресло перед куцым терминалом, и произнес:

– Спасибо Джордж. Я узнал все, что требовалось. Теперь мне необходимо остаться одному.

Спокойствие Герберта было наигранным.

Едва за Ваймонтом закрылись герметичные двери, он встал.

Странно и жутковато было ощущать себя в центре огромной нейроструктуры. Ричардсон не верил, что она мертва, статична, и это внутреннее убеждение росло с каждой секундой.

В уступчатом постепенно расширяющемся построении системных блоков ассоциативно угадывалась эволюционная логика: точно так же мозг наших далеких предков постепенно, на протяжении миллионов лет наращивал свой объем, формируя все более сложные структуры, венцом которых стала церебральная кора полушарий, где собственно и формируется рассудок, происходят процессы усвоения информации и выработки решений. Если подходить к вопросу с точки зрения целесообразности, то девяносто процентов установленной тут аппаратуры не могла быть востребована, – это Герберт понял с первого взгляда. Для копии Элизабет не позаботились создать комфортной среды обитания. Мозг виртуального клона не был связан с фантомным телом, его не окружало ничего кроме глобальной черноты информационного небытия, а послойное включение нейрокомпьютеров лишь ужесточило ошибку экспериментаторов. К тому моменту, когда были активированы высшие нейросетевые структуры, все подчиненные им отделы уже находились в состоянии глобального сбоя. Они не получали обратных сигналов от миллиардов нервных окончаний несуществующего тела и потому застыли в парализованном состоянии.

Герберт все острее понимал: если называть вещи своими именами, то окружающую его нейроструктуру следует сравнивать с отчлененной головой. Думать об этом было страшно, ведь Ричардсон понимал, что в отличие от живого организма искусственные нейросети не в состоянии впасть в кому, они веками будут ждать сигнала обратной связи от несуществующих органов, по крайней мере, до тех пор, пока на них исправно подается питание.

Осмотревшись, он сел, мгновенно перейдя от спонтанного возбуждения к состоянию глубокой, тяжелой задумчивости.

Он не обвинял Ваймонта в дилетантстве, хотя, наверное, такой упрек был бы уместен и справедлив. Сейчас Герберт не собирался заниматься поисками крайнего, гораздо важнее было понять, – способна ли окружающая его структура к самовыражению, тлеет ли в глобальном информационном вакууме крохотный огонек самосознания?

Она должна ощущать себя бесплотным духом, парящим в бездне… – Герберт порывисто встал, поднялся по ступеням технической лестницы, к тому сектору исполинского амфитеатра, где он успел заметить поясняющие таблички приклеенные скотчем на корпуса нейрокомпьютеров.

Его догадка вполне оправдалась.

Ваймонт подключал микрофоны и видеокамеры к тем нейросетям, структура которых была копирована со зрительных и слуховых нервов Элизабет.

Явное заблуждение. Опираясь на опыт, полученный при наблюдении за полковником Керби, Джордж полагал, что нейросетевая модель разума девочки самостоятельно адаптируется к новым сенсорам.

Хотя, почему нет? Герберт пристально смотрел на стандартные цифровые видеокамеры, и его мнение относительно информационного вакуума постепенно менялось. Возможно, он был не прав в своих рассуждениях?

Оглядываясь по сторонам, в попытке найти ответ на мучившие его вопросы, Герберт заметил толстые жгуты экранированных кабелей, которые шли от каждого сетевого терминала к стенам лаборатории, и исчезали за ними. Очевидно, оптиковолоконные интерфейсы служили для передачи данных в момент копирования, и не были демонтированы из перспективных соображений.

Спустившись вниз, Ричардсон включил систему внутренней связи.

– Лейтенант Риман?

– Да…

– Это капитан Ричардсон. Я нахожусь в лаборатории «ИИ». Генерал Уилсберг объявил мои полномочия?

– Да, сэр.

– В таком случае поясните, куда ведут кабели от отдельных блоков нейросистемы? Я вижу, что они исчезают в стенах помещения, а дальше?

– Часть из них соединена с копирующим компьютером биологической лаборатории, такие соединения можно отличить по зеленому цвету оптической изоляции. Красные – это энергопитание, автономное для каждого модуля. Черные ведут в резервный комплекс, предназначенный для дублирования в случае внезапного сбоя отдельных нейросетей.

– Хорошо, спасибо. – Ричардсон переключил канал внутренней связи. – Генерал, это Герберт. Почему вы не сказали мне о существовании резервного комплекса?

– Это имеет значение?

– Возможно.

– Я не понимаю Ричардсон, что ты пытаешься раскопать? Модель не работает, со всей очевидностью. Не веришь, думаешь, я что-то скрываю? Тебе даны все полномочия доступа, сходи и взгляни сам. Второй зал – это резерв, подстраховка, на случай элементарного отказа техники.

– Кто осуществляет контроль над данным помещением?

– Главный компьютер системы безопасности уровня.

Герберт откинулся на спинку кресла.

– Спасибо, генерал… – Он машинально коснулся сенсора отключения связи.

Глобальный контроль.

Система, тестирующая оборудование, прослушивающая и наблюдающая все помещения засекреченного уровня…

– Риман?

– Слушаю, господин капитан?

– У тебя есть технический доступ к системе безопасности?

– Да, сэр.

– Покажи мне резервный зал.

– Одну секунду.

Герберт чувствовал, что тело под униформой медленно покрывается испариной.

Тест-программы… могли ли их импульсы, периодически тревожащие нейросети резервного зала стать стимулом, заставить искусственные нейроны проводить некорректные импульсы возбуждения, транслируя их для обработки и распознавая в высшие нейросетевые структуры?

На дисплее перед Гербертом появилось изображение: огромный погруженный в сумрак зал, где от центрального подиума к периметру потолка поднимается знакомый амфитеатр беспрецедентного комплекса.