ИСТОРИЯ МАХНОВСКОГО ДВИЖЕНИЯ - Петр Аршинов

В одно мгновение гордо несшийся впереди Буденный бросил своих соратников и, гнусный трус, обратился в бегство.

Кошмарная картина боя развернулась тогда перед нами. Красные части, пришедшие на нас, состояли из бывших войск внутренней охраны, с нами на крымском фронте не были, нас не знали и, следовательно, были обмануты, что они идут против «бандитов», что воодушевляло их гордость — от бандитов не отступать.

Наши же друзья повстанцы чувствовали себя правыми и счи­тали долгом во что бы то ни стало разбить их и разоружить.

Бой был, какие редко до того и после бывали. Он завер­шился полным поражением Буденного, что послужило разло­жением в армии и бегством из нее красноармейцев.

После этого мною был выделен отряд из сибиряков под командой т-ща Глазунова, который был всем хорошо снабжен и направлен в Сибирь.

В первых числах августа 21 года по большевистским га­зетам мы читали об этом отряде, что он появился в Са­марской губернии. Больше о нем не слыхали.

Все лето 21-го года мы не выходили из боев.

Засуха и неурожай в Екатеринославской, Таврической, частью Херсонской и Полтавской губ., а также на Дону, заставили нас передвинуться частью на Кубань и под Цари­цын и Саратов, а частью на Киевщину и Черниговщину. На последней все время вел бои тов. Кожин. При встрече с нами, он передал мне целые кипы протоколов черниговских кресть­ян, которые гласят полную поддержку нам в борьбе за воль­ный советский строй.

Я лично с группами Забудько и Петренко сделал рейс до Волги, обогнул весь Дон, встретился со многими нашими от­рядами, связал их между собою и азовской группой (бывшая Вдовиченко).

В начале августа 21 года, в виду серьезных ранений у меня, решено было временно выехать мне с некоторыми команди­рами заграницу, на излечение.

В это время тяжело были ранены наши лучшие командиры — Кожин, Петренко и Забудько…

13-го августа 1921 г. я с сотней кавалеристов взял на­правление к берегам Днепра и 16-го августа того же года на Рассвете при помощи 17-ти крестьянских рыболовческих лодок между Орликом и Кременчугом переплыл Днепр. В тощ же день был шесть раз ранен, но не тяжело.

По пути движения и на правом берегу Днепра мы встретили многие наши отряды, которым освещали цель нашего выезда заграницу, и от всех слыхали одно: «уезжайте, вылечите Бать-ко и возвращайтесь снова к нам на помощь…» 19-го августа, в 12-ти верстах от Бобринца мы наткнулись на расположен­ную на реке Ингулец 7-ую красноармейскую кавалерийскую ди­визию. Поворот назад грозил нам гибелью, т.к. один кавалерийский полк заметил нас справа и устремился отре­зать нам путь назад. Вследствие чего я попросил Зиньковского посадить меня на лошадь. В мгновение ока, обнажив шашки ц. с криком — ypal — бросились мы в деревню и вскочили в рас­положение пулеметной команды упомянутой кавдивизии. Захва­тив 13 пулеметов «Максима» и три — «Люйса», мы двинулись дальше.

В то время, что мы брали пулеметы, вся кавалерийская дивизия выскочила из села Николаевки и ближайших хуторов в поле и, опомнившись, перешла в контратаку. Мы, таким образом, оказались в мешке. Однако, не потеряли духа. Сбив с нашего пути 38-ой полк 7-ой кавдивизии, мы затем шли на протяжении 110 верст, отбиваясь от беспрерывных атак этой дивизии и в конце концов ушли от нее, правда, потеряв 17 человек лучших наших товарищей.

22 августа со мной снова лишняя возня, — пуля попала мне ниже затылка с правой стороны и на вылет в правую щеку. Я снова лежу в тачанке. Но это же ускоряет наше дви­жение. 26-го августа мы принимаем новый бой с красными, во время которого погибли наши лучшие товарищи и борцы — Петренко-Платонов и Иванюк. Я делаю изменение маршрута и 28 августа 1921 г. перехожу Днестр. Я — заграницей…»

1 - Письмо написано Н. Махно уже после того, как он покинул пределы России. — п.А.

2 - Матросенко — украинский повстанец и поэт из крестьян. — П.А.

3 - В это время т. Махно имел раздробленную ногу: пуля попала в щиколотку ноги и вынесла почти все кости. Поэтому верхом на лошадь он садился в исключительных случаях. — П.А.

4 - Команда пулеметчиков, вооруженных ручными пулеметами системы Люй-. — П.А.

* * *

Третий поход большевиков на махновцев был одновременно и походом на украинскую деревню. Общая задача их в этом походе заключалась в том, чтобы, разбив махновскую армию, немедленно взять в руки все недовольное крестьянство, отнять у него возмож­ность выделять какие бы то ни было революционно-партизанские течения и формирования. Освободившаяся после разгрома Врангеля многочисленная красная армия давала полную возможность этого. Через все непокорные села непокорного района были проведены красные дивизии, истреблявшие крестьян по доносам местных ку­лаков. Когда, неделю спустя после изменнического нападения боль­шевиков на Гуляй-Поле, Махно вновь вошел туда, крестьяне я крестьянки массами окружали махновцев и горестно повествовали о том, что только вчера коммунисты расстреляли свыше трехсот местных крестьян. Население Гуляй-Поля напряженно ждало со дня на день прихода махновцев, которые бы спасли несчастных.

Тот же массовый расстрел крестьян махновцы через несколько дней нашли в с- Новоспасовка. В этом последнем культурно-просвети­тельным отделом армии махновцев и Советом повстанцев были зарегистрированы случаи, когда опьяненные убийствами чекисты заставляли матерей брать на руки своих грудных детей и затем одним выстрелом поражали их. Так, например, поступили с женой и грудным ребенком старого повстанца из Новоспасовки, Мартына. Ребенок был разорван винтовочной пулей, а мать лишь ранена и осталась в живых по недосмотру чекистов. И таких случаев было немало. О них со временем расскажет история. Те же массовые расстрелы крестьян были произведены большевиками в селах М. Токмачка, Успеновка, в Пологах и других.

Всей этой карательной экспедицией руководил командующий армиями южного фронта Фрунзе.

«С махновщиной надо покончить в два счета», — писал он в приказе по армиям южного фронта перед началом этой экспедиции. И как истый военный, преисполненный притом желания отличить­ся перед начальством, он въехал в украинскую деревню с обна­женной шашкой, сея смерть направо и налево1 .

1 - Приведем две характерные для большевиков и данного момента казни.

Середа. — Крестьянин-махновец, Екатеринославской губ., беспартийный. Был казначеем армии, потом в разных делах замещал Махно, которого любил и оберегал с исключительной преданностью. В период соглашения махновцев с большевиками в окт. 1920 г. он в боях с Врангелем был ранен в грудь навылет, и одна пуля застряла в нем. Ввиду необходимости операции он поехал в Харьков, в полной уверенности, что там комвласть поможет ему в его серьезном положении. В Харь­кове он действительно был положен в госпиталь, но через неделю, когда большевики произвели повсеместное нападение на махновцев и анархистов, был взят из госпи­таля и в марте 1921 г. расстрелян. Здесь уместно припомнить следующее: во время занятия Екатеринослава в октябре 1919 г. махновцы совсем не трогали находив­шихся в лазарете деникинских солдат и офицеров и солдат других армий, считая убийство находящихся в лазарете врагов актом, недопустимым для чести револю­ционера. Пришедший в Екатеринослав месяц спустя деникинский генерал Слащев (теперешний советский генерал) истреблял всех махновцев, находившихся в лаза­ретах. Коммунистическая власть пошла дальше Слащева: она расстреляла человека, который, будучи ранен на общем с ней фронте, приехал к ней за помощью, считая свою жизнь под охраной договора, подписанного этой властью.

Богуш. — Анархист, только что приехавший из Америки вместе с другими высланными оттуда анархистами. В период соглашения махновцев с большевиками и находился в Харькове и, много наслышавшись о легендарном Г.-Поле, решил

поехать туда и на месте познакомиться с таким явлением, как махновщина. Большевики давали полную возможность этого, предоставив в распоряжение махновского представительства паровоз и отдельные вагоны для перевоза в Гуляй-Поле культур

« работников. Однако Богуш в свободном гуляй-польском районе пробыл лишь несколько дней и, ввиду разрыва большевиков с махновцами и начавшейся между ними войны, вернулся в Харьков, где был арестован и по постановлению Че-ка расстрелян в марте 1921 г.

Этот случай нельзя объяснить ничем иным, как тем, что большевики не хотели в живых ни одного из тех лиц, кто знал правду о нападении на махновцев и мог ее рассказать.

Глава десятая. ПОНЯТИЕ И ЗНАЧЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО В МАХНОВЩИНЕ. — ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС

Махновщина — это низовое движение крестьян и рабочих. ею история показывает, что основное в нем — стремление утвердить свободу труда путем революционной самодеятельности масс.