Я тебя куплю - Лея Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не холодно без шапки? — спрашиваю, заметив, как он втягивает шею в высоко поднятый шерстяной шарф.
— Если скажу, что холодно, поделишься своей? — улыбается он. — Не мой фасон. Не люблю помпоны.
Цокнув языком, я смеюсь и качаю головой. Уже у самой парковки поскальзываюсь на замерзшей лужице и оказываюсь в медвежьих объятиях Камиля.
— Я не понял, кто кого ведет? Ты меня? Или я — тебя? — посмеивается он, вместо того чтобы поставить меня на ноги.
Я буквально вишу на его руках, не в состоянии каблуками сапог упереться в тротуар. Его взгляд греет лучше любой шапки. Жжет. Кипятит.
— Тебе бы побриться, — пищу я, взглядом бродя по его щетине.
Мои щеки полыхают, и в свете ясного морозного дня это трудно скрыть, когда Камиль угрожающе наползает сверху.
Визг колес подлетевшей к нам машины вынуждает его оторвать от меня взгляд, и только тогда я выдыхаю облачко пара.
— Фига се! — Камиль выпрямляется, поставив меня и отпустив. — Это моя тачка? — изумляется он, плохо скрывая шок.
Так вот какой ты, Камиль Асманов. Тоже умеешь радоваться, как ребенок.
Я поправляю ремень сумки на плече и, оставшись в стороне, просто наслаждаюсь его растерянностью. Всегда с козырями в рукаве, вооруженный непоколебимостью Камиль теперь едва ли не плачет от счастья.
Азиз опускает стекло, даже в такую хорошую погоду не разбегаясь покидать теплое местечко, и через окно кивком приветствует Камиля.
— Ну как, брат? Нравится?
— Это вы сделали? — Мой подопечный обходит машину по кругу. — С ума сойти… На ней ни следа от расстрела.
— Тут еще и начинка вся блестит, как попка младенца! Запрыгивай!
Камиль тянется к водительской двери, но я задерживаю его руку.
— Нет-нет, только не сегодня. Успеешь еще погонять. А пока давай-ка, побудь пассажиром. — Открываю заднюю дверь и жестом указываю Камилю на его временное место.
На мгновенье напрягшийся Азиз облегченно выдыхает. Поджав губы в молчании, в котором слов больше, чем было бы озвучено, Камиль садится назад, и я следую за ним.
— Как сюрприз? — Азиз оборачивается, пока мы рассаживаемся.
— Неожиданно, — признается Камиль.
— Это еще не все, — улыбаюсь я, гордясь, что мне удалось скрасить его выписку. — Трогай, Азиз.
— Что еще вы задумали?
— Не спеши, а то не получится сюрприза. Лучше смотри в окошко, как город сияет первым снегом.
Камиль стискивает челюсти, а мне его раздражение словно бальзам на душу. Он, когда злится, такой привлекательный становится, глаз не отвести.
Надеясь, что никто не подведет, я все-таки отворачиваюсь и, прикусив губу, с чувством выполненного долга смотрю на здание клиники. Больше двух недель бессонных ночей и стресса. И хотя я понимаю, что впереди самое сложное, уверенности в себе стало значительно больше. Как бы Камиль ни грозился превратить мою жизнь в ад за шаг в сторону, ничего он мне не сделает. Я засела в нем так же глубоко, как он во мне, а может, еще глубже.
Включив радио, Азиз выруливает с парковки.
— Ты давай, Камиль, больше не шали, — посмеивается он. — Нельзя же так! Тем более такой док рядом. Ты бы видел, скольких она уже подлатала, пока ты в больничке кроссворды разгадывал.
— Даже так? — ворчит Камиль.
— Сначала я зачихал, потом всех подзаразил. Настя всех выходила. Да ребята по всяким пустякам залетали. Одноглазому пулю из брюха вытащила…
— Что за стычка? — резко перебивает его Камиль, будто речь не о моих заслугах, а о том парне в шрамах, которого я удачно прооперировала на кухонном столе. Так и хочется щелкнуть пальцами у него перед носом.
— Да он с парнями Мясника штурмовал дурку. Ну и напоролся. Вон Насте нашей спасибо сказать надо. У нее золотые руки, Камиль!
— Как штурм прошел?
— Тебе Чех не рассказывал, что ли? — удивляется Азиз, поглядев на нас в зеркало заднего вида.
— Азиз! — осекаю я его. — О делах потом!
— Извини, Насть. Камиль, мамой клянусь, все хорошо. Все живы. О мелочах потом потолкуем.
Замолчав, Камиль все же отворачивается к окну. Психует, что я отняла у него былую свободу. Дуйся, сколько влезет. Хоть лопни. Но пистолет в руки ты больше не возьмешь!
Оставшуюся дорогу мы молча слушаем музыку и напевающего вместе с исполнителями Азиза. Кажется, он знает все песни. Какую бы волну ни включил, везде его «любимая». И даже приезд в назначенное место его не останавливает. Выключив радио, продолжает петь и покачивать головой. Веселый парень!
— И где мы? — хмурится Камиль, выйдя из машины и окинув тихий жилой комплекс недоверчивым взглядом.
— Сейчас узнаешь. — Беру его за руку и веду к подъезду. — Азиз, не отставай. — Достав ключи, прикладываю чип к домофону. Все еще молчу. Не хочу испортить сюрприз.
На лифте поднимаемся на пятый. Камиль становится все мрачнее. Мне страшно представить, какие сюрпризы ему устраивали раньше, что он так критичен к ним. Наверное, все были подобием «беременности» Риммы. Фу, думать о ней противно!
— Нам сюда! — Подвожу Камиля к нужной квартире и открываю дверь.
Один поворот ключа. Второй. Щелчок. Я нажимаю на ручку, распахиваю дверь и делаю шаг в сторону.
— ПОЗДРАВЛЯЕМ!!! — дружный хор голосов обрушивается на Камиля лавиной. Поглощая его теплыми улыбками, хлопушками с серпантином, ароматом праздничного стола и трущейся о его ноги Маркизой.
— С выздоровлением, сынок! — Дядя Наиль обнимает его, хлопает по плечу и заводит в квартиру, где с поздравлениями к нему тут же пристает моя мама, Лучиана и моя Варька. Та хоть и знает его лишь с моих слов, но кидается со своими обнимашками, как на родного брата.
Азиз помогает мне снять пальто и пятится к двери.
— Ну я пойду, Насть. Позвонишь потом.
— Еще чего! Давай раздевайся и к столу! Давай-давай!
— Да мне как-то неудобно, — скромничает он, поглядывая на мою Варьку.
— Неудобно будет, если я Чеховским расскажу, как ты подворовываешь на финансировании охраны, — улыбаюсь я, и его брови ползут вверх. — Давай заходи, не стой в дверях, как неродной!
Оторопев, Азиз все же решает остаться. Снимает куртку и проходит в общую комнату евродвушки, что я сняла на ближайшую неделю. Здесь, в новой спокойной обстановке, куда до Камиля не доберутся щупальца его горе-родственников, ему будет проще реабилитироваться. Если, конечно, гости, облепившие его цыганским табором, не спугнут моего пока еще плохо прирученного бандита.
— Тише-тише! — успокаиваю я всех, рассаживая за стол. — Камилю нужен покой. Мама, убери, пожалуйста, свои грибочки. Он пока
