Форма жизни - Андрей Ливадный

Наконец Гоум удовлетворился сделанным. В последний раз потыкав иглой в установленный имплант, он разогнулся и посмотрел на Кайла, который стоял в напряженной позе, машинально закусив губу.

— Читать умеешь? — внезапно спросил он.

Кайл, мысли которого были сосредоточены в этот миг совсем на другом, растерялся.

— У-умею… — заикнувшись, наконец ответил он.

— Надо бы дать тебе пару старых книг, где описана суть процесса, — себе под нос проворчал Гоум и добавил уже громче: — Чтоб в следующий раз не смотрел на меня, как на изувера.

Видя, что юноша смутился еще больше и не находит слов для ответа, старик взглядом указал на обессилевшую Беат:

— Неси ее в соседнюю комнату и дай две желтые пилюли, они там приготовлены на подносе. Пусть спит, а мы с тобой займемся Онжилаем.

Лечение одноглазого Измененного оказалось более сложным и болезненным, чем операции, произведенные над Беат.

Гоум вел себя с ним несколько иначе, чем с женщиной.

— Садись и запрокинь голову, — резким, каркающим голосом приказал он, когда Онжилай вошел в комнату. Из одежды на нем была лишь чистая набедренная повязка. Кайл, который стоял за массивным стулом с высокой спинкой, смотрел сейчас на множество рубцов и шрамов, покрывавших кожу воина, думая при этом, что по отметинам, наверное, можно прочитать всю его жизнь, вот только судить, длинна она была до сей поры или коротка, не взялся бы и сам Гоум. Большинство шрамов затягивала серебрящаяся пленка, не позволяющая прикинуть на взгляд — свежие это рубцы или давние? По ртутным отметинам ясно было одно — получены они при столкновениях с Сервами.

Как же так, подумалось Кайлу, ведь всегда считалось, что Сервы и Измененные лучшие друзья… сообщники!..

Перехватив его взгляд, Онжилай криво усмехнулся. Неизвестно, о чем он подумал в этот миг, но комментировать свою ухмылку не стал, лишь сверкнул на Кайла своим единственным глазом да скривил уголки губ.

— Пристегни его ремнями к креслу, — приказал Гоум, бросая Кайлу связку прочных матерчатых полос с застежками на концах. — А ты, — обратился он к Онжилаю, — сиди и терпи. Стул прикручен к полу, если тебе интересно.

Воин кивнул.

В школе Кайлу внушали, что беззастенчиво пялиться на людей, особенно если они отмечены печатью физических недостатков, неприлично, но сейчас он был не в городе, да и поделать ничего не мог — его взгляд нет-нет да и соскальзывал на ту механическую тварь, что обосновалась в глазнице Измененного.

Создание было совсем небольшим, и оно полностью перекрывало глазницу. То, что издали казалось лапками, на самом деле не имело никаких суставчатых соединений и больше походило на гибкие металлизированные усики.

Некоторое время Гоум не начинал никаких действий, приглядываясь к этому невиданному включению в человеческую плоть.

— Когда ты потерял глаз, Онжилай? — в своей обычной манере неожиданно спросил он.

— Три стандартных года назад, — не задумываясь ни на секунду, ответил ему воин.

— Изменения были?

— Нет, — покачал головой Онжилай. — Чистый удар от воина-человека. Его клинок был стерилен, как луч света. Никакой дряни, только крови много вышло.

— Понятно… — Гоум опять склонился, разглядывая металлического клеща. — Похоже на какой-то модуль, не находишь?

Воин пожал плечами. Откуда мне знать, говорил этот жест.

— Он так и прыгнул на тебя, в таком вот виде? — продолжал расспрашивать старик.

— Нет, — внезапно признал воин. — Это был плевок.

Невозмутимость Гоума как рукой сняло.

— Ты серьезно?! — Он недоверчиво посмотрел на Онжилая. — Плевок, как в случае с Беат? Ты ничего не путаешь?

Онжилай скривился, потом вдруг хохотнул, словно ему на ум пришла неожиданная веселая мысль.

— Придется тебе верить мне на слово, старик… Единственный мой свидетель — это Даккар, а из него, сам видишь, рассказчик никакой.

Гоум, неосознанно теребивший в пальцах свой щуп, который он после операции с Беат тщательно промывал в каком-то растворе, вдруг насупился.

— Ну-ка расскажи подробнее.

— Нечего рассказывать, — нахмурился Онжилай. — Это были обычные плюющиеся кусты. Думаю, мы просто подошли к ним в неудачное время, когда эти твари начинают стадию размножения. Даккару уже тогда было все равно — одним пятном больше, одним меньше, он почти не разговаривал, только мычал иногда, а вот я сплоховал, подставился. Вообще-то плевок попал мне в ворот, и немного брызнуло на щеку, но я быстро отер капли, подумав, что обойдется, тем более что к тому времени стоны девочки уже были слышны вовсю. Она валялась у самого основания отдельно растущего куста и корчилась от боли. Я вынес ее оттуда, а потом, когда нашел время осмотреть себя, понял, что дела плохи, — там, куда попали брызги, уже поползло серебро. Я обработал его обычным составом, но не помогло. Когда стал глядеть во второй раз, часа через три после плевка, вся эта дрянь сползла со щеки и собралась в глазнице. — Онжилай нервно дернул плечами и добавил: — То, что ты сейчас видишь, сформировалось на третьи сутки, примерно неделю назад.

На Гоума рассказ произвел самое неожиданное впечатление. Впервые за две недели пребывания в оазисе Кайл видел старика в явном замешательстве.

— Из плевка вырос модуль… — бормотал он себе под нос, глядя куда-то в стену, словно там было прозрачное окно. — Хм… Плюющиеся кусты… Почему, спрашивается, у девочки не выросло никаких модулей, а потянулись эти нити? Странно… — Он отошел к низкому столику и принялся перебирать склянки с реактивами, расставленные на подносе.

— Вот что, Онжилай… — спустя некоторое время произнес Гоум. — Я не готов прямо сейчас удалять его. Мне нужно подумать.

Воин, который до этого времени сидел абсолютно невозмутимо, резко повернул голову.

— Мы так не договаривались.

Гоум попытался объяснить свою позицию, но мало преуспел в вопросе взаимопонимания с рассерженным Измененным.

— Ты пойми, мир Нового Селена не возник сам по себе, — начал растолковывать старик. — Его создали много тысячелетий назад выходцы со Старого Мира.

— Ну и что? — насупившись, переспросил Онжилай.

— Все, что существует на поверхности Нового Селена, завезено сюда извне, — терпеливо попытался объяснить ему Гоум, но благодарного слушателя старик получил разве что в лице Кайла, который, затаив дыхание, ловил каждое его слово. — Если отбросить сейчас вопрос о божественности Создателя, то можно сказать, что жизнь на Новом Селене подразделяется на две резко отличающиеся друг от друга категории: Живое и Неживое. Живое подчиняется одним законам, Неживое — другим…