Щит на вратах - Андрей Посняков

— Вывезти-то вывезем, — задумчиво протянул князь. — А куда?

— Есть одно место. — Филимон усмехнулся. — Влахернский дворец, рядом со стеной Константина.

— Дворец?!

— Ну, это он так только называется. Вообще-то там одни развалины… есть куда прятать. И вот еще что. — Чиновник потеребил бородку. — Сделать всё нужно как можно быстрее, может быть, даже завтрашней ночью. Сдается мне, о сделке проведали люди эпарха. Есть у него некий Овидий Тселл, гад, каких мало.

— Не беспокойся, все сделаем в лучшем виде, — успокоил приятеля Конхобар Ирландец.

— Еще бы, — нервно усмехнулся тот. — Тем более что это большей частью ваши проблемы.

— Ты сказал, нам может помешать эпарх? — озадаченно переспросил Хельги. — Хотелось бы узнать хоть немного про него и про Овидия Тселла.

Филимон оглянулся по сторонам.

— Узнать? Ну, идемте. Провожу вас до Амастридского форума, по пути и расскажу, что знаю.

Резкий порыв ветра приподнял край чиновничьей мантии, понес по улице сухую желтую пыль. Похолодало, и небо ощерилось тучами — в благодатном Константинополе наступала осень.

Как поведал Филимон Варза по пути к Амастридскому форуму, эпарх Никандр принадлежал к некогда древнему, но обедневшему роду, неожиданно возвысившемуся после убийства императора Михаила Исавра. Ходили слухи, что еще во время правления Михаила Никандр оказал большую услугу Василию Македонцу, организовав устранение его врага — кесаря Варды. А когда Василий стал базилевсом, Никандр получил завидную должность эпарха. Находясь у такой хлебной кормушки, теряться не стал, быстро обзавелся несколькими особняками в Константинополе и кое-какой недвижимостью в Никее и Фессалониках. В самой столице эпарх почти открыто жил на три дома, в одном — у форума Феодосия — с женой и детьми, в двух других — у церкви Апостолов и на площади Аркадия — с любовницами. Кроме того, как выяснил по своим каналам Филимон, существовал еще и четвертый домик, неприметный особнячок где-то на окраине, у ворот Силиври. Похоже, туда-то и вели следы исчезнувших дев, не все из которых исчезли, некоторые, говорят, объявились среди куртизанок, рассказывая какие-то страшные вещи о жутких оргиях, тайно устраиваемых высшими сановниками империи.

Заинтересовавшийся рассказом об оргиях князь потребовал подробностей.

— Подробности? — усмехнулся чиновник. — Их вряд ли кто скажет. Кто-то — потому что сам участвовал, а другие — потому что боятся за свою жизнь, как те куртизанки. Одну из них потом нашли у Золотых ворот со стрелой в сердце. Конечно, все свалили на русов.

Покончив с эпархом — не так-то много и узнали о нем «компаньоны», — протостратор перешел к лицу рангом помельче — заместителю градоначальника Овидию Тселлу, почему-то имевшему устойчивую репутацию тайного содомита, хотя официально Овидий был женат и имел пятерых детей. Ну, дыма без огня не бывает. По мнению Филимона, Овидий Тселл был еще покруче самого эпарха, по крайней мере, влиял на него, что было заметно. Разбирающимся во всех хитросплетениях придворной жизни чиновникам, к коим, несомненно, относился и Филимон Варза, иногда казалось, что истинный эпарх — Овидий, а не Никандр. В общем, и с этим тоже дело было нечисто.

— Поняли, в какую клоаку можете вляпаться? — сурово предупредил чиновник.

«Компаньоны» послушно кивнули.

— То-то же!

К указанному ночному часу «компаньоны», прихватив с собой пятерых воинов во главе с Твором, скрываясь в тени деревьев, подошли к Калигарийским воротам, расположенным близ опустелых зданий заброшенного Влахернского дворца. У озабоченных в большинстве своем собственной безопасностью базилевсов до этой дальней резиденции просто не доходили руки. Зачем, если к Большому дворцу на берегу моря все время пристраивались какие-то здания? Там было удобней, привычней, комфортней. А здесь по опустевшим постройкам гулял ветер. Впрочем, не только ветер — заброшенный дворец охранялся.

— Кто здесь? — сурово крикнул в темноту вышедший из-за угла воин.

— Адрианополь! — как научил Филимон, ответил Хельги.

— Никея! — тут же отозвался страж и лишь угадывавшимся в темноте жестом разрешил следовать дальше.

У Калигарийских ворот «компаньонов» тоже давно уже ждали. Начальник воротной стражи Амвросий по очереди спустил всех вниз со стены на длинной веревке. Оказавшись на земле, Хельги огляделся, положив руку на меч. Не похоже было, чтобы стража русов очень уж бдила. Никто не бежал из темноты, не ржали лошади, не свистели стрелы. Спокойненько все. Тихо.

— Ну и стражи, чтоб вас Перун поразил, — не сдержавшись, выругался князь. — Эдак хоть целая сотня катафрактариев вылазку совершит — никто не заметит.

— Не переживай, заметим, — раздался из темноты насмешливый голос. — Адрианополь!

— Никея, — ошарашенно отозвался Хельги, не очень-то уверенно чувствуя себя в позорной роли лазутчика.

— Проходите. — Видно было, как зашевелились кусты, и князю на миг стало не по себе — слишком уж хорошую мишень представляли собой его люди, столпившиеся на открытом пространстве между городскими стенами и временными укреплениями русов.

— Идите строго по тропе в деревню, — предупредил все тот же голос. — Дернетесь в сторону — умрете.

Делать было нечего. Решив не лезть на рожон, Хельги с Ирландцем и воинами двинулись по неширокой тропе, вьющейся меж кипарисами и шиповником. Сквозь черноту облачности, слабо освещая путь, проглядывали тусклые звезды. Где-то впереди залаяли собаки.

— По-моему, нам туда не надо, — догнав князя, усмехнулся Ирландец.

Хельги согласно кивнул и предложил затаиться неподалеку, в кустах. Выждать, когда рассветет.

— Надеюсь, там нет никого, мы уже достаточно отошли от охранения.

В кустах и впрямь никого не оказалось, не считая стаи ворон, огласивших округу гулким недовольным карканьем. До чего же было неуютно! Колючие кусты так и норовили расцарапать лицо. Ко всему, стал накрапывать дождик. Легкая ромейская одежка вовсе не спасала от холода. Почувствовав, что коченеет, князь заставил воинов приседать — хоть так согреться. Сам приседал с ними, стараясь не рассмеяться. Видела бы его в этот момент Сельма!

Так и дождались рассвета. Солнце еще не взошло, но уже забрезжило призрачным тусклым светом. В деревне за холмом закричали петухи.

Хельги положил руку на плечо самого младшего воина.

— Ну, вот и пришло твое время, Ждан. Готов?

Отрок кивнул, зарделся — шутка ли, сам князь напутствует его в опасный путь. Ждан один из всех был в кольчуге, которую специально для этого случая прикупили на рынке, так же как и блестящий шлем и короткое метательное копье — дротик. На плечи набросили плащ — издалека сойдет за воинский.

— Словно лазутчика готовим, — покачал головой Твор.

— А он и есть лазутчик, — хохотнул князь. — Свой среди своих. Ну, пусть хранят тебя боги, отрок!

Улыбнувшись, Ждан шмыгнул носом и быстро пошел в сторону русских позиций. Так и было задумано: его, младшего гридя, мало кто знал, тогда как запросто могли узнать недавно «погибшего» Твора, не говоря уже об Ирландце или — того хуже — князе, который, вообще-то, находился сейчас в своем шатре, разбитом на берегу моря. И кем был этот человек на самом деле, знал лишь молодой воевода Вятша, посвященный во все дела. Его и должен был отыскать Ждан.

— Стой! — Отрок оглянулся. Вышедший из-за кустов воин целился в него из лука. Двое других, крепкие молодые парни, стояли поодаль, выставив вперед копья. — Кто таков?

— «Детской» сотни воеводы Вятши вой! — как учили, откликнулся Ждан.

— «Детской» сотни, говоришь? — Опустив лук, воин недоверчиво осмотрел парня и подошел ближе. — Дай-ка сюда копьецо.

Ждан послушно протянул дротик.

— «Детский», говоришь? — усмехнулся страж и вдруг неожиданным приемом сбил отрока с ног, закричав:

— Вяжи его, ребята!

Навалились, заломили за спину руки, связали! Набилась в рот черная мокрая земля. Ждан сплюнул.

— Плюется еще, тварь. Во, смотрите-ка, ребята, лазутчика поймали! У, вражина.

— А откель ты знаешь, что это лазутчик, дядько Ноздряй? — спросил один из парней. — Он же говорит, «детский».

— Сам ты «детский», — нехорошо ухмыльнулся Ноздряй. — Вона, разуй зенки! Смотри, кольчужка-то у него не по-нашему вязана!

— И правда.

— Шелом тоже не наш, больно уж плоский, про копье я уж и не говорю — как есть ромейский дротик. А плащ? Тонкий, такой ни от дождя не укроет, ни от солнца палящего. Ромейский плащ! Так кто же это, как не ромейский лазучтик?

— Верно, дядько! Ух, гад! — Один из парней больно пнул Ждана в бок, да так, что едва не захолонуло сердце.

— Счас вызнаем, зачем он к нам пробрался, — с непонятным азартом потер руки Ноздряй. — А ну, тащите его к тому бревнышку… Так. Теперь кольчужку да рубаху сымите… Привязывай, привязывай к бревнышку… Помните, спрашивали, зачем мне здесь плеть? А вот и сгодилась.