Эмблема с секрктом - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она хотела как-то возмутиться, возразить, рассердиться, в конце концов… Но вместо этого неожиданно для самой себя зевнула.
– Ты ужасный проходимец, Джон Стивенс, – пробормотала она, снова впадая в сладкую дорожную дрему.
Глава 10
Операция «Сеть»
25 августа 2011 г.
Москва, Кремль
Оказывается, чужая тема Евсеева не отпустила. Внезапно его вызвали на экстренное заседание комиссии по ракетным ЧП, причем отказаться было невозможно. Радовало одно: подведут итоги – и комиссию распустят. Или соберут еще раз через месяц-другой. Но особо мешать основной работе не будут. Не должны по крайней мере.
Заседание проходило в 14-м корпусе Кремля, рядом со Спасскими воротами. В служебных помещениях сердца России Евсеев никогда раньше не был, только по телевизору видел. Собирался он туда с трепетом. Еще бы: Кремль – самый центр российской власти, к которой он приобщится!.. Специально предупредили – явиться в форме, без телефона, оружие и спецсредства исключены, кроме служебного удостоверения иметь паспорт. Ну еще бы… Он ожидал от этого визита чего-то необычного, такого, о чем будет потом много раз рассказывать своим жадно внимающим внукам.
Но все выглядело достаточно буднично. Список на входе, проверка документов, металлодетектор… И идешь между голубых елей по ровной дорожке посередине ровного зеленого газона к солидному зданию, хорошо известному по телевизионным заставкам и газетным снимкам. Вместо огромного Георгиевского зала его проводили в относительно небольшую комнату, где уже находилось человек двадцать – тоже участники совещания. Евсеев узнал среди них Гуляева, главного конструктора НПО «Циклон», с которым они работали на эсминце «Гремящий». Подошел узнать, что происходит.
– Сам не знаю, что там стряслось такого экстренного, – вполголоса прогудел Гуляев. – Меня прямо с полигона выдернули: вертолет, потом спецрейс, всю ночь летел… Наверное, Первое лицо хочет заслушать отчет своей комиссии!
Через минуту в комнату вошел молодой человек с ясными комсомольскими очами.
– Президент ждет. Личных вопросов не задавать. И вообще не задавать вопросов, только слушайте и записывайте. Прошу пройти за мной.
Они поднялись на второй этаж, где находится так называемый «Р-2» – резервный рабочий кабинет президента. Все происходило слишком быстро, в голове у Евсеева ничего не успевало откладываться. Только заметил замаскированную рамку металлодетектора в одном дверном проеме да узкие колонки системы «Янтарь»[23] – в другом. И вымуштрованных парней в костюмах с галстуками на всех ключевых точках. Впрочем, не заметить их было невозможно. Да они и не маскировались.
И вот члены комиссии уже на месте. Оказалось, что это не сам кабинет, а примыкающий к нему актовый зал, похожий на тот, в котором проходят торжественные собрания на Лубянке. Ничего удивительного – все актовые залы в России похожи, как братья-близнецы.
На первых двух рядах уже сидели какие-то важные товарищи, о высоком социальном статусе которых свидетельствовали только их спины, потому что голову никто не повернул.
На входе парни в черных костюмах быстро вклинились в группу вошедших, отдавая каждому короткую команду ровными механическими голосами.
– Третье справа в четвертом ряду, – услышал Евсеев рядом с собой.
Спустя мгновение дошло, что речь идет о кресле. Комитетская выучка помогла. Он сел на указанное место. Тут же рядом с тяжелым вздохом опустилось – нет, рухнуло – чье-то грузное тело. Евсеев повертел головой. Гуляева рядом не было, он остался где-то сзади.
Когда вошедшие расселись, дверь справа открылась, и в зал вошел сам глава Российского государства, неожиданно показавшийся Евсееву довольно симпатичным, гораздо симпатичнее, чем по телевизору. И еще моложе. Навстречу ему бросился грузный человек с покрасневшим от волнения лицом, который, уменьшившись в росте, склонился к Президентскому уху и принялся беззвучно шевелить губами.
Все встали. Президент отстранил краснолицего, поднялся на невысокий подиум, прошел к столу, коротко кивнул собравшимся и сел в кресло. Все сели.
– Начинаем работу, – буднично сказал Президент.
Человек с красным лицом уже стоял перед подиумом за легкой трибуной, развернувшись вполоборота к Президенту. Он что-то говорил. Голос его был похож на гул трансформатора. Евсеев видел рыхлый профиль на фоне окна и пытался вникнуть в смысл слов. Но слова расплывались. Профессиональное ухо не воспринимало их, с ходу отсеивало в мусор.
Проведена большая работа…
Выявлены некоторые недостатки…
Наша первоочередная задача…
Евсеев вдруг узнал этого человека. Это был Министр обороны Севрюгин. Он старательно напряг все свое внимание, но к этому времени Севрюгин закончил и сел на место в первом ряду.
Слово получил следующий докладчик, отрекомендовавшийся Главным экспертом комиссии. Он был худ, с всклокоченной головой и с приспущенным галстуком.
– Результаты несколько обескураживающие, – с ходу заявил Главный эксперт без всякого вступления. Судя по внешнему виду, к военному ведомству он никакого отношения не имел. Евсеев его не знал.
– Комиссия проделала огромный объем работы. Выезжавшие на места группы собрали большой эмпирический материал, и мы его тщательно исследовали, обобщили отчеты групп… Окончательный доклад составил полторы тысячи страниц, и я могу его зачитать…
Эксперт поднял толстенную папку, чтоб все видели.
– Избавьте от частностей, Юрий Яковлевич, – прервал его негромкий голос Президента. – Прошу изложить суть.
– Спасибо, – Юрий Яковлевич кивнул в сторону стола и встопорщил седые брови.
– Итак, никаких видимых причин отказа наша группа не обнаружила. Это касается всех трех образцов, потерпевших крушение.
Он обвел глазами аудиторию.
– Конечно, можно допустить, что узлы, явившиеся причиной внутреннего конфликта, не обнаружены. Лично я в такое допущение не верю. Мы располагаем достаточным количеством фрагментов, чтобы распознать конструктивный либо технологический брак… Таковы факты. Все остальное, как говорится, от лукавого. Я закончил.
Евсееву его речь почему-то понравилась. Очень коротко и предельно ясно. Хотя, если задуматься, в результате все запутывается еще больше. В первых рядах поднялся сдержанный ропот.
– А что выявила проверка в ракетных частях? – сказал кто-то с места.
– Ноль! И еще раз ноль! – ответил Юрий Яковлевич, задрав брови на самый лоб. – Техническое состояние изделий в пределах нормы. Признаков саботажа не обнаружено. Выявлен целый ряд нарушений, но они не имеют причинной связи с катастрофами. Даже на Энгельсской авиабазе, где, согласно некоторым сведениям, царит дух Дикого Запада и моральное разложение, даже там техпроверка показала 9,8 балла из десяти возможных. В наших условиях финансирования это очень высокий…
– Я все понял, – прервал его Президент. – Значит, дела обстоят лучше некуда!
Наступила звенящая тишина. Евсеев услышал тяжелое, с присвистом дыхание соседа.
– Ракеты у нас в идеальном состоянии. Причины отказа не выявлены. И тем не менее отказы почему-то случаются. И ракеты падают.
Президент медленно, с усилием пригладил волосы ладонью ото лба к затылку.
– Мне кажется, я все это давным-давно уже слышал, Юрий Яковлевич. Здесь содержится явное несоответствие. Логическая нестыковка.
– Я не специализируюсь на риторике, – тихо сказал Главный эксперт. – Я имею дело с техникой и фактами. А факты таковы, как я их доложил.
– Тогда, может, кто-то подскажет нам, как эту нестыковку разрешить? – Президент, казалось, не услышал его.
Все молчали. Долго. Минуту, две, пять. Нет, конечно, не пять… Евсееву просто показалось. Ведь ответ казался таким очевидным – с точки зрения риторики, с точки зрения техники, с любой точки! Но пауза повисла. Запредельная, мучительная. Словно участники совещания соревновались между собой, кто дольше высидит не дыша.
– Я считаю, надо сделать выборку и провести контрольные пуски! – услышал Евсеев свой собственный голос. Голос был слегка охрипший, но все-таки его.
По залу прошел легкий шорох. Первые ряды обернулись. Он увидел множество узнаваемых, или, как стало модно говорить, медийных, лиц: вот глава президентской администрации, вот секретарь Совбеза, вот заместитель Министра обороны, вот Директор ФСБ, вот заместитель председателя Правительства, вот еще какой-то Министр, командующий РВСН, а это депутат, глава Комитета по обороне…
– Как вы сказали?
Президент нашел его глазами, знаком поднял с места. Евсеев одернул китель, выпрямился.
