Командир субмарины - Бен Брайант

Последний из названных героев в некотором смысле принес нам немало разочарований. Когда много мужчин, причем все разного возраста, с различным прошлым и самыми разнообразными интересами, вынуждены долго жить рядом, то существует только один предмет, представляющий собой общий интерес. В тесноте субмарины все оказывались необычайно дружелюбными - там никогда не находилось места для мелочной зависти, перебранок и ссор. Жизнь под водой разительно отличается от обычного человеческого существования. На субмарине за выживание борются все вместе. Единственные новости, которые туда доходят, - это обычные выпуски службы новостей, представляющие интерес лишь для отдельных энтузиастов политической или финансовой деятельности, а больше никого особенно не волнующие. Основу разговора всегда составляла вечная тема, интересующая всех мужчин. Поэтому вполне естественно, что все ожидали от инспектора борделей интересных и пикантных рассказов на волнующую тему. Он, однако, настолько устал от того дела, которое считал рутинной работой, что даже и представить себе не мог, что кого-то могут волновать скучные подробности.

Время от времени, когда в очередной раз заходил разговор о женщинах, он доставал фотографию жены. Она, конечно, была женщиной чрезвычайно красивой, но, несомненно, и столь же добродетельной - а этот факт понижал градус нашего к ней интереса почти до нуля.

Но на самом деле мы вовсе не были цинично равнодушны к нашим пассажирам. Они ведь оставили на берегу семьи, и их души постоянно точил страх за судьбы близких, к которым гестапо вполне могло применить свои грязные жестокие методы. Больше того, им пришлось отказаться от всего, что могло напоминать о доме; и рисковали они всем на свете ради участия в войне, которую их страны уже проиграли. Такие люди, а вместе с ними и их семьи, стоят выше обычного уровня, занимаемого корыстным человечеством. Им нечего ждать - они готовы на жертвы ради идеала.

Выполнив нашу миссию, забрав пассажиров, мы продолжали бесконечное наблюдение за немецкими судами. Единственное, что вносило разнообразие в рутину жизни, - это частая перемена погоды да ночные фейерверки над Брестом, куда Королевские военно-воздушные силы регулярно, каждую ночь, доставляли свой груз. Эти патрулирования представляли массу времени для чтения, и я чрезвычайно добросовестно штудировал выпуски "Приказов адмиралтейского флота", которые тщательно собирал и во время предыдущего похода, и после него, в ожидании нынешнего. Эти маленькие сборники приказов еженедельно выходили, выпускаемые той бюрократической машиной, для которой они, по сути, представляли куда более значительный интерес, чем сам флот. Однако там имелся один приказ, сравнительно новый, который призывал всех, несмотря на естественное нежелание нападать на рыбацкие суда, топить таковые в том случае, если они действуют со стороны вражеского берега. Нам стоило огромных усилий блокировать побережье оккупированной немцами Европы, и поэтому казалось абсолютно нелогичным позволить им собирать урожай с тех тысяч миль побережья, которые они контролировали. Большая часть тунца - улова рыболовецких флотилий, действующих из портов Бискайского залива, консервировалась и отправлялась в Германию. Даниэль и компания не оставили нам сомнений в искренней верности бретонцев союзным странам, и в том, что они рыбачили на немцев, нельзя было винить их самих; они оказались в полном подчинении и не имели выбора. Существовал шанс, что если мы потопим хотя бы несколько рыбацких судов, то этим заставим немцев повысить их защиту до такой степени, что все дело окажется экономически невыгодным или же, по крайней мере, даст бретонцам повод саботировать.

Через пять дней скучного и однообразного патрулирования, приняв во внимание рекомендации сборника приказов, я решил скрасить монотонность жизни небольшим налетом на рыбацкие суда.

Тунцовые лодки представляли собой самые замечательные плавучие ялы: они имели возможность выходить далеко в Атлантику, за сотни миль от берега, обладая чрезвычайно ограниченным навигационным оборудованием. Но все же большей частью они концентрировались не дальше чем в сотне миль от берега, и во время наших походов редко когда несколько подобных суденышек не маячили у нас на виду. Они не имели на борту никаких навигационных огней, и необходимость обходить их обычно доставляла немало забот вахтенным офицерам.

Дело происходило тихой лунной ночью в июле 1941 года. Мы подошли к рыбацкому судну, приказали всем покинуть его и забрали к себе команду, для начала выяснив, хотят ли люди, чтобы их забирали. Рыбаки оказались необычайно дружественно и философски настроены. Они считали, что если для успешного ведения войны необходимо отправить их ко дну, то они с удовольствием пойдут ко дну.

Когда мы топили следующее судно, совершили ошибку. Даниэль знал многие из этих судов и лодок по внешнему виду, а нам не хотелось уничтожать частную собственность рыбаков-одиночек; для крупного предпринимателя потеря оказалась бы не столь ощутимой. Команда того судна, о котором я сейчас рассказываю, не проявила особого энтузиазма в помощи военным действиям, поскольку имела долю в бизнесе. Забрав десять человек команды на борт, мы переправили их на другое судно, поручив им передать остальным рыбакам, чтобы все рыбацкие суда оставались в гавани: мы не имеем намерения их топить, но если они продолжат лов тунца, то будем вынуждены это сделать.

Преподав, как мы надеялись, урок рыбацким судам, мы переключили внимание на траулеры. Их, впрочем, оказалось не так уж и много. Считалось, что некоторые из них - это замаскированные противолодочные корабли. На следующий день мы выбрали траулер побольше, дождались, пока команда покинет борт, и потопили его. Несмотря на то что душа противилась уничтожению рыбацких судов, сам процесс потопления прошел очень забавно. На ярмарках всегда большим успехом пользуются соревнования по метанию кокосовых орехов и прочие состязания в меткости, особенно если при этом мишень ломается или разбивается. Стрельба по судам дает примерно такое же радостное чувство соперничества, как на ярмарке, только к нему прибавляется еще и искра опасности, которая придает всякому спорту настоящий интерес.

На этом траулере команда состояла из шестнадцати человек, не считая юнги, и, конечно, разместить их всех на подводной лодке было в немалой степени проблематично. Рыбаки выглядели исполненными энтузиазма, и, прежде чем спуститься в лодку, каждый из них горячо жал мне руку. Бретонцам казалось, что хотя бы британские войска что-то делают, и это вселяло в них новую надежду. Капитан сообщил мне много полезной информации о минных полях и дозорах. Все происходящее вообще казалось ему удачной шуткой, поскольку изначально их судно принадлежало Британии, но потом каким-то образом было захвачено немцами. Вся команда достаточно сильно пропахла рыбой, и соседствовать с рыбаками оказалось довольно неприятно в условиях замкнутого пространства и ограниченности воздуха на подводной лодке. Конечно, их единодушный энтузиазм по отношению к Британии в целом и в особенности к самому факту потери судна просто поразителен: ведь это был последний день их плавания, пойманная рыба доверху заполняла трюмы, и каждый из них ожидал своей доли из того астрономического количества франков, которое эта рыба им сулила. Единственное, о чем наши гости искренне горевали, так это о потере двадцати пяти литров вина, оставшихся на борту траулера. Немцы забрали у рыбаков все лучшее вино, и они душевно страдали от того, что этот маленький запас пошел ко дну.