Дочь Императора. Том 2 - Дарья Еремина

— Пойдем, милая. — Кивнула она, беря меня под локоть.

— Кто вы? — Нашлась я, наконец.

— Зови просто Рикой. Я служу в этом доме с молодости уже шестьдесят лет. — Тихо ответила она, ведя меня в двери. — С тех пор как мир наш покинули ланиты, включая отца Инфора, он зовет меня «хозяйкой». Хотя, хозяйка теперь здесь ты…

Я отвела глаза, хмурясь. Мне не нужно это… Я приехала не ради дома, оказавшегося огромным и суровым родовым замком. Я приехала попрощаться.

Но я промолчала.

— Если честно, я думала, что тебя не существует…

Эта фраза заставила меня обернуться.

— Но теперь, когда вижу эти застывшие в глазах слезы, я понимаю, что ты вполне реальна.

Я не нашла что ответить. Рика вела меня сквозь широкий и мрачный коридор. Мимо каких-то комнат и зал, мимо лестниц, в правое крыло. Магия окутывала каждый сантиметр дома. Я безразлично узнавала защитные, температурные, сигнальные, бытовые программки и ни о чем не думала.

— Куда мы идем?

— В кабинет. Там кристалл, подтверждающий принятие наследия. И… в общем-то там хозяин проводил больше всего времени, если тебе интересно. Потом покажу замок.

— Мне это не надо. — Выдохнула я, вынимая руку из ее ладони.

— А что же ты хочешь?

— Ничего… Я приехала лишь попрощаться.

— Хорошо. Если тебе безразлична его последняя воля, иди за мной. — Кивнула женщина, разворачиваясь.

Я замерла, закусывая губу. Зачем так ставить вопрос? Зачем? Обернувшись, Рика склонила голову, чуть помолчав.

— Я не знаю, кем ты была ему. — Проговорила глухо, заставляя прислушиваться. — Но, судя по тому, что после возвращения из пустыни вы продолжали общаться, и он оставил тебе все, что имел, ты что-то значила в его жизни.

Продолжали общаться? Все, что имел? Я прикоснулась к груди, не понимая. Повела подбородком, боясь, что голос подведет. Кивнув, хозяйка направилась дальше к кабинету. Остановившись перед дверью, притронулась к ручке, открывая. Кивнула, пропуская внутрь. Я зашла, осматривая помещение. Вздрогнула, когда дверь за мной закрылась. Взгляд бежал по стеллажам, окнам, прикрытым тяжелыми шторами, огромному столу, креслу, камину, картинам… И не мог задержаться ни на одной детали. Подойдя к старой вычурной подставке иллюзора на столе, я остановилась. Один кристалл был вставлен в подставку, еще один лежал на столе. Я хотела спросить который для меня, но Рики в кабинете не было. Потянувшись к желтоватому металлу, я запустила запись и задержала дыхание, увидев и услышав Инфора…

— … Андрес не мог не оставить мне хотя бы кусочка своей войны. — Увидела я злое, загоревшее чуть ли не до черноты, лицо полукровки — Просидев в безопасности два месяца, я попал к окончанию одной войны Дозарана с Объединенными землями и началу наступления Объединенных земель на Дозаран. Хоть у нас одна ланитка Андреса стоит обеих армий, количество жертв практически не уменьшается.

Сев в кресло, Инфор задумчиво потер подбородок.

— Ты сказала, что я другой, когда улыбаюсь. Помнишь, в башне? Я ответил, что ты не знаешь, какой я настоящий, а потому не можешь предполагать, какой я могу быть другой.

Поднявшись, маг склонился над иллюзором, лицо его приблизилось, и знакомые искры сверкнули в глазах, пугая.

— А я хочу, чтобы ты знала. Хотел бы больше всего на свете. — Отошел он, вздыхая. — Ты догадалась, не так ли? Я чувствую, что ты догадалась. Или же мать сказала тебе. Я ощущаю направленные ко мне эмоции (хоть ты и не псионик), — и это то, чего я хотел меньше всего. Жалость!

Скривив губы, он сел обратно, подхватывая пальцами бокал вина со стола.

— Если бы тебе пришло в голову вспомнить последние недели, пока я был рядом, ты могла бы догадаться, что со мной творилось. На следующий день, когда мы вернулись из Харенхеша, я поклялся себе, что дотрагиваюсь до тебя последний раз. Слишком болезненны стали эти прикосновения. Какие иллюзорные стены, девочка? Я сходил с ума, обрабатывая порез у тебя на спине. Твоя мать с теткой сразу поняли, когда поднялись. Я молил их лишь о том, чтобы они не попросили тебя быть… изменить поведение. Нежность, жалость — что я мог бы ожидать от тебя? Уж лучше то, что было. И прости. Прости, если обидел.

Отглотнув из бокала, Инфор откинул голову на спинку кресла и вздохнул. Кадык прошелся вверх-вниз и скрылся за подбородком опустившегося лица. Я села, не смея отвести взгляда от лица мага. Мысли его перескакивали с войны на меня и обратно. Он вспоминал что-то, рассказывал и снова менял тему. Когда он начал это записывать? С чего начал? Я продолжила слушать, глотая слезы и боясь остановить запись.

— Иногда мне кажется, что если бы это не сделал с тобой Ройс, это сделал бы я сам… — Губы скривила ухмылка, и острый взгляд врезался прямо мне в глаза, будто Инфор стоял за иллюзией живой. — Всего-то пару месяцев не успел…

Я горько усмехнулась, качая головой.

— Ты смеешься? Я знаю, ты сейчас усмехаешься, как я могу быть столь уверен? Дайан, у меня есть, что положить к твоим ногам, кроме своей любви и жизни. Любого человека можно завоевать, любого. И бабка Ройса, кстати, тому наглядный пример. Хотел рассказать как раз. Я знал и Рейнарда и Клеону, мы вместе работали. Правда, не долго. Рейнард — это отец Кларисс. — Кивнул Инфор на мой немой вопрос. — Клеона была потрясающе красивой женщиной. Ты увидишь ее портрет и иллюзии дома у Кларисс в Зальцестере, если еще не видела. Но они не могут передать ее живости, ее нрава, ее совершенно дикой энергетики. Она заводила всех с кем сталкивалась. Вокруг нее всегда кипела жизнь. Где бы она не появлялось — оживало все. Даже если бы она была страшной, как Кларисс… — Инфор засмеялся. — Ее сложно было бы не замечать. Но Клеона была необыкновенной. И Рейнард потерял голову мгновенно, лишь, познакомившись с ней. Кстати его портрет тоже можно поискать. Где-нибудь в подвале или в кладовке, но Кларисс точно хранит его. Я видел пару раз. Они могли не общаться годами, десятилетиями. А потом мирились на какой-то короткий срок, и тогда портрет отца появлялся где-нибудь в ее доме. Всегда в разных местах. Он будто блуждал по ее жизни, так и не найдя себе тихой гавани в ее сердце. Кажется, когда уходили ланиты, они так и не попрощались. Крайне сложные отношения были. И, в общем-то, не удивительно. Рейнард стыдился своей дочери-полукровки, ко всему еще своенравной, упрямой и, мягко говоря, не красавицы. Он любил ее, я это знал. Но перебороть себя было сложно даже этому ланиту. Рейнард твердый, грубый, непререкаемый мужик. Ему сказать о любви к Кларисс было так же тяжело, как… Как и ей, наверно, к нему. Так вот, когда ее отец познакомился с Клеоной, мы все были в одной группе. В то время люди, живущие сейчас на севере, жили на островах. Пока не затопили их излишне оптимистичными экспериментами. Мы там от нейтральной стороны Объединенных земель следили за магическими и псионическими всплесками. Клеона лишь посмеялась над Рейнардом. О любви не могло быть и речи. Не помню точно… Месяца не прошло… И я сразу понял и в общем-то Рейнард не скрывал. Он тогда вообще на голову двинулся. Тут же исчез из поля зрения. И вовремя. Его искали с полгода. Где он прятался, я не знаю. Но в Объединенные земли ему дорога была заказана. А потом исчезла и Клеона. Они оба дали о себе знать через несколько лет. Может пять или шесть. И у них уже была Кларисс. Как-то замялось… Кларисс, естественно не знает, как завязывались отношения ее родителей. Она помнит любящую красавицу маму. Рейнард любил ее до последних дней, необыкновенно любил. Это знали и видели все, кто с ними соприкасался. И особенно удивлялись этому люди, знающие ланита не понаслышке. В общем-то, я вспомнил это лишь позже, когда Ройс уже сбежал. Вспомнил и понял, в кого он такой «способный».