Следствие… Том 1 - Георгий Бурцев

— Товарищ майор, а в каком институте вы изучали Коран и Библию?

— Ни в каком. Самостоятельно. Из простого любопытства. И очень скоро поняла, что это не бесполезно мне как психологу. И вы тоже узнаете много, если будете проявлять интерес. На пути к личному успеху пирсинг не поможет, а вот знания значительно расширят ваши горизонты и приблизят к цели.

Отворилась дверь. На пороге появились полковник Лямзин, майор Коркин и генерал Колокольцев.

— Встать! — скомандовала Виговская. — Смирно! Товарищ генерал…

— Вольно, вольно, — поспешил генерал. — Садитесь. Это у нас группа военных корреспондентов?

— Так точно… И переводчиков, — ответил майор Коркин.

Люба села и напряглась как пружина. Она опустила глаза в открытую тетрадь и принялась поспешно записывать всё, что услышала от преподавателя: «Коран. 114 глав. 136 раз упоминается Моисей. 31 раз — Иисус».

— Как вам учится, девушки? — спросил генерал. — Не обижают вас?

— Всё хорошо, товарищ генерал! — ответила Чаркина.

— Как вас зовут, красавица?

— Валя. Валентина Чаркина.

— Как успехи?

— Хорошо, товарищ генерал. У нас все отличницы.

— А питание хорошее?

— Всё очень вкусно, товарищ генерал, — продолжала отвечать Валя.

— Молодец. Бойкая девушка. Готовый сержант.

И тут генерал увидел Любу, уткнувшуюся в конспект.

— А что вы всё пишете и пишете, товарищ курсант?

— Конспект, товарищ генерал. Курсант Ко… Звонарёва.

— Ох, ты! Вот это да. Какой интересный голос. А как вас зовут?

— Лю… Людмила Звонарёва, товарищ генерал.

— Ишь ты. Людмила Звонарёва. Так что вы пишете, Люда?

— Да, вот… Коран состоит из 114 глав. В них 136 раз упоминается Моисей. А 31 раз называется Иисус.

— В Коране про Иисуса написано? Вы ничего не путаете? Кто это вам такое сказал?

— Товарищ генерал, — поспешила Виговская. — Вот Коран. Там всё написано.

— Что вы мне тычите этой книжкой? Вы хоть понимаете, что вы говорите? Как это такое возможно? В Коране должно быть написано про Магомеда и про Аллаха. А ещё про гору, которая не идёт к Магомеду, — распалялся Иван Семёнович.

— Товарищ генерал, ну вот, посмотрите, — пыталась оправдаться Виговская.

— Не надо мне ничего показывать. В Коране должно быть написано, что нет бога, кроме Аллаха, и Магомед пророк его. А вы мне про Моисея и Иисуса. Я разберусь. Вот начальник штаба, — генерал обернулся к майору Коркину. — Вы, майор, всё же разберитесь, всё проверьте и доложите мне. Сегодня же!

— Слушаюсь, товарищ генерал.

— А вы откуда, девушка? — повернулся Колокольцев опять к Звонарёвой.

— Да… Я… Это… В Оренбурге, — пролепетала Люба.

— В Оренбурге? Ничего себе. Вот это номер. А ведь я там не был. И кто же ваши родители?

— А родители. Это… Ну там в штабе всё написано, товарищ генерал.

— А я хочу от вас услышать.

— Мой отец… — Люба закашлялась. — Полковник Звонарёв. То есть майор.

— Так майор или полковник?

— А вспомнила. Он капитан. На пенсии.

— Её отец капитан КГБ. Пенсионер. Инвалид, — вступил в разговор майор Коркин.

— Вот как. Поразительно. Интересный номер, — продолжал удивляться генерал.

— Людмила Звонарёва — одна из лучших курсанток. Дисциплина, моральный облик и учёба на самом высоком уровне, — сказал полковник Лямзин.

— А с какого ты года, Люба? — не унимался генерал.

— 1983 год. 15 декабря. Люда я, товарищ генерал.

— Да, да, помню. Люда. Как же, помню. Поразительно.

— Может, тоже сержантом её, товарищ генерал? — спросил Лямзин.

— Да, да… Можно, можно… Да, пусть будет младшим сержантом… Хорошие девушки… Красавицы. Ну, до свиданья, Люда. В Москве когда-нибудь бывала?

— Нет, товарищ генерал.

— Надо побывать. До свидания.

— До свидания, товарищ генерал.

— Встать! — подал команду Коркин.

— Сидите, сидите. Продолжайте занятия.

Прозвенел звонок.

— Товарищи курсанты! Занятие закончено, — объявила Виговская, и девушки вскочили.

Преподаватель вышел, а Люба опустилась на стул и спрятала лицо в ладони. А потом и вовсе опустила лицо между локтей. Вся группа обступила её.

— Ты чего, Людка? Чего он к тебе пристал? Ты, наверное, похожа на кого-то?

— Может, он молодость вспомнил?

— Он, как видно, родителей твоих знал.

— Про Москву спросил.

— Людка, тебя в Москву пригласят.

— Да, он, наверное, матерь твою знал.

— Ты на кого похожа?

— Может, у него дочка такая же?

— Генерал-то старичок… Лет, наверное, 45 или 50.

— Да поболее… Совсем дедок. За пятьдесят.

— А на Вальку глаз положил. Сразу в сержанты произвёл, — сказала Иванчукова. — Может, ещё и орден даст. Или медаль.

— Что за панибратство в войсках. Не Валька, а товарищ сержант. И вообще, как ты стоишь перед старшим по званию. Руки по швам! Направо! На выход шагом марш!

Девушки рассмеялись и с хохотом покинули аудиторию.

Командир учебной роты капитан Мошкин высунулся в открытую дверь и крикнул:

— Прапорщик Македон!

— Здесь я, товарищ капитан!

— Ты приготовил список суточного наряда?

— Так точно, вот на столе: Чаркина, Абашкина, Лисичкина и Кулешова.

— Собери их на инструктаж.

— Есть. Дежурный по роте сержант Звонарёва!

— Я, товарищ прапорщик.

— Найди и приведи в канцелярию роты Чаркину, Лисичкину, Абашкину и Кулешову.

— У них сейчас физподготовка. Они в спортзале.

— Значит, сними их с занятий. Тебе что, объяснить, как это делается? Действуй.

— Есть, — ответила Звонарёва и отправилась в спортивный зал, где шло занятие по каратэ.

Она подошла к тренеру.

— Товарищ преподаватель. Мне нужны эти люди, — сказала Люба, подавая ему записку.

Через минуту все были в канцелярии роты.

— Вызывали, товарищ капитан?

— Вызывали. Все здесь? Так, Чаркина, сегодня заступаешь дежурным по роте. С тобой Абашкина, Кулешева, и Лисичкина. Обязанности знаешь?

— Так точно, товарищ капитан.

— Идите, готовьтесь. Начищайтесь. Воротнички чистые пришейте. Ботинки, чтоб как фары горели.

— Ясно, товарищ капитан.

В 17–00 на плацу выстроился суточный наряд.

— Наряд! Становись! Быстро разобрались! Носки по линейке! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! Товарищ майор, суточный наряд построен на развод. Доложил дежурный по части старший лейтенант Капустин.

— Здравствуйте, товарищи курсанты! — поздоровался с ними Коркин.

— Здра — жла — тварщ — майор!

— Вольно! — скомандовал Коркин. — Так. Ремни подтянуть. Если у кого слабо затянут, сколько намотаю, столько будет нарядов вне очереди. Я подожду.

Все подтянули? Ну, смотрите, я не виноват. — И он отправился вдоль первой шеренги. Потом продолжил. — Ну, спереди ботинки начистили. Посмотрим сзади. Причёски подобрать под пилотки! Чтобы я видел белый подворотничок! Внимание! Первая шеренга, кру-у-гом!

Он опять пошёл вдоль шеренги, оглядывая девушек сзади.

Вдруг остановился рядом с одной из них. Он ткнул пальцем ей в шею.

— Почему шея не вымыта?

— Она вымыта, товарищ майор.

— А я говорю, не вымыта. У вас над подворотничком видны чернила.

— Это не чернила, товарищ майор.

— А что это? Я вас русским языком спрашиваю! Кру-у-у-гом! Это вы Чаркина? На шее курсанта могут быть только родинка и цепочка. А что у вас на шее? Родимое пятно?

— Нет.

— А что?

— Татуировка.

— Какая ещё татуировка? А ну дай ещё раз глянуть. Ни фига себе. Ты что, в борделе трудилась?

— Никак нет, товарищ майор.

— Триста лет назад в Европе такое клеймо ставили уличным девкам. Кто над вами надругался?

— Никто. Это индийский знак. Или японский…

— А как же вас военная медкомиссия пропустила?

— Это я здесь.

— Здесь? Какой дурак надоумил вас на это?

— Никто. Я сама.

— И для чего ты это сделала? В секту вступила?

— Нет. Для красоты, — срывающимся от обиды голосом отвечала Чаркина.

— Какой ещё красоты? Идиотка, — с негодованием прошептал Коркин и скомандовал. — Старший лейтенант! Я отстраняю её от дежурства по роте. Отведите её в роту и разберитесь там на месте. Командуйте разводом. — Отдал приказание начальник штаба и покинул плац.

— Есть! — ответил дежурный по части. — Наряд второй роты, три шага вперёд марш! Останетесь при мне. Остальным смирно! Направо! По подразделениям шагом марш!

Прапорщик Македон вышел из казармы.

— Катерина! Кулешова! Дневальный, где дежурный по роте?

— Да, здесь я, товарищ прапорщик, — из-за спины отозвалась Катерина.

— Не расхолаживайтесь. К полудню вам надо успеть сделать мокрую приборку помещения роты и прибрать территорию вокруг казармы.