Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна

Поза провокационная, пикантная, горячая.

У меня внутри цветет возбуждение. Так не должно быть. Но инстинкты, уже однажды разбуженные этим мужчиной, срабатывают, поэтому я предпочитаю общение.

Разговор с Шахом.

— Куда ты меня везешь?

Молчание все длится, уже теряю надежду, что он будет со мной разговаривать. Я вообще не понимаю, на что надеюсь и что творится в моей жизни в последнее время, но Аслан отвечает.

— На мою родину. Аийша. Ты летишь на мою родину…

Опять смотрю на мужчину. Широкий. Сильный. Опасный. Но мне комфортно рядом с ним. Каким-то странным чутьем я чувствую, что он не навредит. Не причинит боль и не сделает ничего против моей воли.

Может, я наивная дуреха, конечно, и вижу то, чего нет, но пока мы пытаемся поговорить.

Есть что-то притягательное в нем. Приглядываюсь и все же замечаю, что сейчас лицо у Аслана не холодная маска. Он немного другой. Незримая грань, которую я чувствую. Расслабленный хищник с немного уставшим взглядом.

Хочется запустить пальчики в его густые смоляные чуть волнистые пряди, притянуть, отогнать усталость…

— Аслан… — прикусываю губы, говорить незнакомому человеку о своих переживаниях сложно, но я не хочу с ним воевать. Прав был его человек. Нельзя идти в прямое столкновение с такими, как Шах. Но ведь можно достучаться до него, поэтому я произношу тихо:

— У меня семья. Родители. Папа болеет. Ты понимаешь, что похищаешь меня… я ведь ни в чем не виновата…

Убирает руку с моего бедра и поправляет подол платья, прикрывает коленки одним точным движением, а мне вдруг хочется, чтобы вернул тепло своей руки.

Кусаю губу, пока он молча рассматривает меня.

Шах больше не держит. Я сама сижу на его коленях, обнимаю почти, не убираю своих рук с его груди, ощущаю биение сильного сердца о свою ладонь…

— Твоему отцу была проведена операция, — наконец, отвечает. — А сейчас он получает необходимый уход. Далее государство выделит твоим родителем путевку в оздоровительный пансионат. Один из лучших. Его здоровью ничего не угрожает…

Пока говорит, что-то цепляет меня в этих фразах. В осведомленности. Слишком уверенно. Словно он владеет информацией из первых рук.

Внезапно вспоминается звонок матери и рассказ о случившемся чуде с операцией…

Прищуриваюсь. Впиваюсь взглядом в лицо мужчины. Что-то внутри меня вспыхивает подозрениями, догадками и деталями. Накладывается одно на другое. И я произношу то ли вопросом, то ли утверждением:

— Это ведь ты… ты организовал операцию отца…

Глава 26

— Ты довольно-таки проницательная. Ценю в женщинах ум.

Мотаю головой. Не совсем понимаю. Это ведь… Он что, сразу же все организовал?!

Наблюдает за моей мимикой. За движениями.

— Я не понимаю, но почему?

Шах лишь поднимает руку и наматывает мои локоны на кулак, смотрит в задумчивости, а затем отвечает совершенно спокойно:

— Захотел.

Притягивает мою голову к себе и впивается в губы. Дурманит. Не могу сопротивляться. Голова кружится, но на этот раз все немного иначе. У меня конечности словно из ваты.

Слабею в руках мужчины моментально. Накатывает тошнота.

Чувствует неладное. Оттягивает меня от себя и смотрит внимательно.

— Что с тобой?

— Кроме того, что ты меня похитил и запихнул в самолет?!

Прищуривается. Заставляет откинуть браваду, а я проговариваю тихо:

— Я ничего не ела со вчерашнего дня…

Взгляд мужчины темнеет, и я почему-то начинаю оправдываться.

— Просто поздно вернулась, не успела толком поесть, да еще и токсикоз, а утром к врачу…

Молниеносным движением поднимается из кресла и сажает меня. Двигается чрезвычайно быстро, ловко. Я словно пушинка в его руках, с ужасом понимаю, что я не заметила, как мы перестали быть наедине. Рядом как из воздуха материализовался один из людей Аслана, а я настолько была им поглощена, что просто этого не заметила.

А вот этот хищник начеку.

Мужчина передает папку Шахову и проговаривает что-то не на русском. Резкие интонации. В ответ мой похититель лишь кивает.

Усталость накатывает. Глупая. На что я надеялась? Что он меня с ложечки еще и покормит?

У него бизнес. Дела. Да и еще какая-то левая девчонка, которая забеременела.

Что со мной будет? Зачем я ему? Чего мне ждать от всего этого?!

Одни сплошные вопросы. А еще обида…

Ерзаю в кресле, с закрытыми глазами, так легче переносить головокружение и проваливаюсь в нечто напоминающее сон. Меня просто вырубает.

Веки тяжелые, не открыть. Может, и обморок. Но какой-то странный. Я словно контролирую его. Понимаю, что со мной происходит, а вот повлиять не могу.

Не понимаю, сколько я так лежу, но стоит открыть глаза, как замечаю, что в кресле я, оказывается, уже лежу, оно какое-то раздвижное, что ли, превратилось в кровать.

Видела такое по телевизору однажды. Понимаю, что разбудил меня звон. Вижу, как стюард сервирует рядом со мной стол. Серебряный нож звякнул о хрустальный бокал.

— Простите, что потревожил, но господин Шахов велел срочно накрыть.

До обоняния сразу же доходят потрясающие запахи, я поднимаюсь, пытаюсь как-то сесть, но не получается, улыбчивый молодой человек сразу же нажимает на подлокотнике на одну из клавиш и кровать обратно трансформируется в кресло, затем на манер подноса заводит сервированный стол в мою сторону.

Я даже описать не могу, как это все происходит. Но, честно говоря, даже не вникаю, всецело погружена в созерцание пюре, выложенного на белоснежной тарелке, с ломтиками мяса. Затем рассматриваю салат из свежих овощей и ароматную булку хлеба.

— Воды? — учтиво интересуется стюард и я киваю, сразу же ощущаю, насколько у меня сухо в горле.

— Да, — отвечаю робко, заглядываю в лучистые глаза парня и неожиданно мне кажется, что я могу хотя бы попросить его о помощи, чтобы…

Чтобы что?

Отгоняю мысль. Никто мне не поможет. Что может сделать этот улыбчивый мужчина? Ну, скажем, я напишу письмо каким-то образом, что меня похитили, кому он его передаст? В полицию? Нет. Только сам подставится, да и вопрос, кто будет помогать мне, учитывая масштабы личности Шаха?

— Что-нибудь еще?

— Я долго спала? — спрашиваю, чтобы поддержать беседу. Мне хочется просто пообщаться с кем-нибудь не таким страшным, как Шахов.

— Нет, — отвечает, улыбаясь, и видно, тоже не спешит уходить, — рекомендую попробовать свежевыжатый сок, — парень учтиво указывает на графин.

— С радостью попробую.

Парень еще шире улыбается и наливает мне еще один бокал. Но стоит ему посмотреть мне за спину, улыбка с лица стюарда резко исчезает, он бледнеет, молча ставит графин и удаляется, а через мгновение напротив меня садится Шахов…

Смотрит мне в глаза. Затем открывает папку и начинает шуршать листками, изучает какие-то документы, не обращает на меня внимания. А мне вдруг становится наплевать. Приближаю к себе тарелку, беру вилку. Их здесь, кстати, три, но я не разбираюсь, так что хватаю первую попавшуюся и посылаю кусочек мяса себе в рот.

Божественно вкусно. Никогда ничего лучше не пробовала. Поэтому я просто увлекаюсь едой, жую, смакую, беру бокал с водой и запиваю все, прикрываю веки от удовольствия, но когда, наконец, голод с жаждой отходят на второй план, я открываю глаза и буквально замираю с бокалом в руке, не доношу его до стола.

Просто цепенею от того, как Шах смотрит на меня, подобравшись, подавшись вперед, скулы натянули кожу, глаза горят.

Кажется, что сейчас перевернет этот стол и набросится.

— Как тебе это удается? — произносит вкрадчиво, впиваясь в меня взглядом, а у меня сердце начинает биться все сильнее, мурашки забиваются под кожу, обдают жаром.

— Что… удается? — задаю вопрос слегка подрагивающим голосом.

— Быть такой… — не понимаю слово, которое он говорит. Оно не на русском.

— Не понимаю тебя…

Шахов выдыхает резко. Встает и забирает папку, которую изучал, пока я ела, а я смотрю ему вслед.