Упавшие в Зону. В поисках выхода - Андрей Буторин

– «Дно», – глухо произнесла Забияка.

– Что? – чувствуя, как по спине скатилась холодная капля, переспросил разведчик.

– Аномалия «дно». Сначала ее называли «дном Зоны», а потом сократили.

– Что это значит? – спросил Плюх, хотя и сам уже обо всем догадался.

– То и значит. Какое может быть дно у Зоны? Вот и аномалия эта – яма, которую не видно. И у которой нет дна. Либо есть, но настолько глубоко, что… – Девушка безнадежно махнула рукой.

– Так значит Тавказаков…

– Скорее всего, там. В «дне».

Глава 23

У мертвых сталкеров, помимо двух штурмовых винтовок «Печенга», нашлось еще около сотни патронов, пара неплохих десантных ножей, а также кое-что из еды: три банки тушенки, круг колбасы и полбуханки черного хлеба. В другое время такой добыче можно было только порадоваться; сейчас же выражения лиц всех четверых спутников были мрачными и унылыми.

Разумеется, поиски Тавказакова после обнаружения аномалии не прекратились – местность прошерстили на километр от нее, крича до хрипоты, наплевав на безопасность. Все было напрасно. Сомнений, что Аникей Александрович угодил именно в «дно», ни у кого не оставалось.

Наконец, вернувшись на место, откуда все началось, Забияка, отведя взгляд в сторону, сказала:

– Пора идти дальше. Тропу я нашла, она недалеко.

– А как же Аникей?! – взвился доцент Тетерин. – Мы что, вот так и уйдем, а его бросим?

– Аникей Александрович погиб, – выдавила девушка. – Мы ничем уже ему помочь не сможем. Но погибать из-за этого всем я полагаю неразумным.

– Не спешите его хоронить, – оставаясь по-прежнему мрачным, изрек вдруг профессор Сысоев.

– Что?.. – обернулись к нему все трое.

– Я сказал, что хоронить Аникея рано. Мы не можем знать, жив он или мертв.

– Но из «дна» еще никто не выбирался! – махнула светлой челкой Забияка.

– Вот именно, – кивнул Сысоев. – А потому никаких данных по этому «дну» нет. Правда, имеются кое-какие слухи. Не знаю, в курсе ли кто из вас, что изначально данную аномалию называли…

– …«Дном Зоны», – поспешил закончить за профессора Плюх. – Но что это меняет?

– Вы не дослушали, господин космический разведчик! – проворчал Юлий Алексеевич. – Нехорошо перебивать старших.

– Простите…

– Так вот, о «дне Зоны» мне рассказывали «Контактеры», а те, вероятно, узнали об этой аномалии от сталкеров. Но поскольку у данной братии существует такое количество баек, что можно составить из них не один том, я и к этой их «гипотезе» отнесся, как к обычной байке…

– Юлий Алексеевич, не томите! – не выдержал Тетерин. – Я никаких баек о «дне» не слышал. Расскажите же наконец!

– Напрасно я это вспомнил, – нахмурился профессор. – Но раз уж начал… В общем, суть этой байки, или гипотезы, как вам угодно, в том, что «дно Зоны» – это и есть выход наружу. А поскольку такая аномалия в Зоне далеко не единственная, то сталкеры предположили, что каждая из них ведет в свой мир, а потому их здесь ровно столько, сколько и схлопнутых в Зоне миров.

– Так это же замечательно! – замахал руками Олег Дмитриевич. – И это очень похоже на правду! Значит, нам больше не нужно искать выход. Давайте же скорее проверим гипотезу!

– Как вы предлагаете ее проверить? – удивленно вздернул брови Сысоев.

– Что значит «как»? Разумеется, опуститься в «дно»!

– И… что?..

– И увидеть все своими глазами, что же еще-то?!

– Олег Дмитриевич, голубчик, вы меня пугаете, – покачал головой профессор. – Как же остальные узнают о результате вашего эксперимента? Ведь выбраться из аномалии назад невозможно!

– Остальные могут узнать его тем же путем – зайдя в эту аномалию.

– А если это все же не выход – что, кстати, вероятнее всего, – а смертельная ловушка Зоны? Или даже выход, но в совершенно неподходящий для жизни мир?.. Нет уж, увольте, лично я готов воспользоваться вашим предложением лишь в самом крайнем случае, когда больше терять будет нечего. Я, конечно, искренне желаю, чтобы наш Аникей выбрался из Зоны и попал пусть и не домой, но туда, где можно нормально жить, однако другим сломя голову за ним следовать не советую.

– Ну, пусть хотя бы в крайнем… – поник доцент. – В самом деле, если мы так ничего и не найдем, мы же всегда можем сюда вернуться?

– Возможно, так мы и в самом деле поступим, – кивнул Плюх. – Но лишь когда других вариантов у нас не останется. А сейчас, Забияка права, нам пора идти дальше.

Теперь оружие было у каждого члена группы, что, безусловно, придало уверенности ученым. Ножи взяли себе Илона и Плюх. Профессор с Доцентом не возражали, они все равно не умели ими пользоваться как оружием. Еду и патроны из рюкзаков убитых сталкеров переложили в один – его взял разведчик. Пустой рюкзак на всякий случай повесил на плечи Сысоев.

Когда, наконец, отправились в дальнейший путь, Плюх обернулся к сталкерским трупам. Смотреть было почти до тошноты неприятно, ведь одного из этих мужчин убил именно он, пополнив свой список отнятых человеческих жизней. Да, сталкеры были сами виноваты. Да, если бы он не выстрелил, то погиб бы сам, и, вероятно, ученые, а может быть и любимая. Однако на душе все равно было гадко. А еще – очень больно за то, что люди в Зоне переставали оставаться людьми, все быстрее скатываясь в первобытную животную дикость. Жизнь человека здесь больше ничего не стоила. А понятия «сталкер» и «убийца» стали почти синонимами.

«Нет, ёхи-блохи, – подумал Егор, – больше я называть себя сталкером не стану, даже мысленно. Я должен непременно остаться тем, кто я есть – космическим разведчиком третьего класса. Ну, а в первую очередь – человеком».

Первой опять шла Илона, Плюх замыкал процессию. Скорость передвижения по лесной тропе была заметно медленнее, чем по ровной местности, что и понятно – приходилось быть более внимательными и активней вертеть головами. Да и бросать гайку не всегда получалось удачно, часто мешали кусты и ветки деревьев. Тетерин предложил даже не бросать ее вовсе: мол, если существует тропа, то по ней уже неоднократно ходили до них, стало быть, аномалий тут нет. Илона с его выводом не согласилась:

– Аномалии имеют обыкновения появляться где угодно, и тропа это или бурелом для них значения не имеет. Подстраховаться в данном случае никогда лишним не бывает. А коли вы за меня беспокоитесь, что я гайку бросать устану, так это пустое. Мне не трудно. К тому же, меня Егор скоро сменит.

– Могу хоть сейчас! – подтвердил косморазведчик и сунул руку в карман.

Вилки там не оказалось. Он проверил все карманы – пусто. И тут он вспомнил, что после того как обнаружил «дно», не смотал нить, и, обеспокоившись судьбой Аникея Александровича, оставил вилку лежать возле аномалии.

– Забияка, постой! – крикнул он. – Я вилку забыл.

– Да и пусть с ней, – повернулась, остановившись, девушка. – Одной справимся.

– Нет-нет, – замотал головой Плюх. – Мало ли что! Я вернусь, я помню, где ее оставил. Мы же не очень далеко ушли.

– Отставить! – нахмурилась Забияка. – Не позволю рисковать из-за какой-то вилки!

– Это не «какая-то вилка», а жизненно важное устройство, – возразил разведчик. – А риска почти никакого: по тропе я не заблужусь, да и патронов теперь хватает, если что.

– Вот именно, что «если что». Оно, как тебе известно, всяким бывает. В том числе таким, что и патроны не помогут. – Помолчав, девушка тряхнула челкой: – Значит так. Всем стоять, держать наготове оружие и смотреть по сторонам. Я мигом. Где там твоя вилка?

– Нет, – свел брови Плюх. – Пойду я. Свои ошибки нужно самому исправлять. К тому же, ты ведь уходила тропу искать, и мы тебя ждали, не спорили. Теперь моя очередь.

– Вы меня замечательно ждали, – фыркнула Забияка, – просто феерично!

– Тем более, – примиряюще улыбнулся косморазведчик. – А при тебе здесь никаких безобразий не случится.

– Друзья мои, – подал голос профессор Сысоев. – Так ваш спор ни к чему не приведет. Между тем время не ждет. Может, вам стоит бросить жребий, кому идти?

– Вообще-то, я командир группы, – взвилась Илона, – и могу просто приказать! – Тут она отчего-то смутилась, отвела в сторону взгляд и буркнула: – Ладно, иди. Но ежели тебя пристрелят или голову кто отгрызет – на глаза мне лучше не попадайся.

– Без головы точно не стану, постесняюсь, – засмеялся косморазведчик. И, развернувшись, бросил через плечо: – Я быстро: одна нога здесь, другая там!

– Типун тебе на язык! – крикнула вслед Забияка.

Плюх на самом деле не мог понять, с чего вдруг Илона завела этот спор. Сколько там они успели отойти – и с километр вряд ли. Смотаться туда-обратно – это минут двадцать. Да не по дремучим зарослям, а по вполне себе сносной тропе. Вряд ли за это время туда куча врагов или злобных монстров набежать успела. Если вдруг кто-то и встретится, то магазин «Печенги» теперь укомплектован патронами полностью, за себя он постоять сумеет, не курсант-первогодок, чай. Правда, аномалии… Илона как раз вспоминала, что появиться они могут в любое время и в любом месте, в том числе и на тропе. По уму надо было, конечно, взять пока Илонину вилку, но почему-то им обоим не пришло это в голову. Но, если совсем откровенно, разведчик не очень-то верил в такое совпадение, что вот как раз сейчас перед ним образуется аномалия. В его представлении они вообще не появлялись мгновенно, а формировались в течение какого-то времени, можно сказать – вырастали, как грибы, например. Так что попасть в аномалию, если идти строго по своим следам, Плюх не боялся совершенно. Да и ничего иного тоже. Если бы не трагедия с Аникеем Александровичем, можно было бы сказать, что на душе у косморазведчика было почти спокойно; их нынешним положением он впервые за несколько дней был даже доволен: все вооружены, патроны есть, еда имеется, куда идти знают. Другое дело, что будет там, куда они придут… Ну так проблемы нужно решать по мере их поступления, а гаданиями и душевными рефлексиями заниматься дело не только неблагодарное, но для космического разведчика, представителя объединенного человечества Земли XXII века, даже постыдное.