Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон

Внезапный лязг оружия поблизости заставил его обернуться, и он увидел двух врагов, атакующих Рамирия на небольшом расстоянии выше по склону. Макрон рванулся вперед, когда один из бриттов схватился за край щита префекта лагеря и с силой рванул его, чтобы его товарищ мог вонзить копье в незащищенную грудь римлянина. Рамирий издал резкий вздох, согнувшись пополам.

— Ублюдки! — сумел взреветь Макрон, бросаясь вперед. Человек с копьем собирался ударить снова, но инстинктивно повернулся на крик. Макрон нацелился на него первым, ударив щитом в бок и отправив его в полет на снегу, затем повернулся, чтобы нанести удар по его соплеменнику, который все еще держал щит Рамирия в одной руке и топор в другой. Воин отпустил край и отступил назад, чтобы уклониться от гладия, прежде чем взмахнуть топором. Макрон отступил, и острие топора безобидно просвистело в воздухе. Затем он бросился вперед, прежде чем его противник успел вновь нанести удар, и ударил гардой поднятого меча в лицо бритта. Он подкосился и растянулся на снегу, вытаращив глаза. Макрон повернулся к первому бритту, который сел и уже тянулся за копьем. Ударив калигой по древку, он направил свой меч на человека, который в панике попятился на своей заднице.

— Ты. Вали на хрен отсюда, — выдохнул он.

Перевод не потребовался, и туземец вскочил на ноги и побежал.

Макрон повернулся к Рамирию. Префект лагеря, борясь за дыхание, покачивался на коленях, прижимая руку к груди. На склоне все еще были враги, и нельзя было терять время. Макрон бросил щит и вложил меч в ножны, затем поднял Рамирия на ноги и потянулся вокруг него, чтобы ухватиться за ремень на дальнем бедре. Рамирий издал стон и перекинул руку через плечо Макрона, и они начали подниматься по последним ста метрам к стенам аванпоста. Ворота были открыты, и Тибулл и его люди вышли, чтобы помочь разбитым ветеранам на последнем отрезке пути к островку безопасности.

Стиснув челюсти, натужно свистя сквозь стиснутые зубы, Макрон побрел вверх по голому склону, наполовину волоча за собой своего командира. Перед ними была лишь горстка ветеранов, и, когда они приблизились к форту, несколько бриттов сделали последний рывок, пытаясь отрезать их. Резкий приказ Тибулла заставил его людей рысью двинуться вперед, и туземцы повернули в сторону, пробежав небольшое расстояние, прежде чем остановиться, чтобы осыпать выживших оскорблениями.

— Давайте, господин. Позвольте мне помочь! — Тибулл поддержал Рамирия с другой стороны. Через несколько мгновений они пересекли ров, прошли ворота и оказались в безопасности форпоста. Когда последние ауксилларии проследовали за ними внутрь, ворота закрылись и были заперты на засов.

Макрон опустил Рамирия на землю и наклонился, задыхаясь. Вокруг него были слышны стоны и хрипы выживших из отряда. Он заставил себя выпрямиться и оглядеться. Остальные рухнули внутри частокола с изнеможденными лицами. Некоторые, самые крепкие из них, остались стоять на ногах и смотрели отсутствующим взглядом. Рамирий сидел, опираясь на ауксиллария, стоявшего рядом с ним на коленях. Макрон не увидел признаков кровотечения из какой-либо раны и понял, что острие копья не смогло пробить кольчужный доспех префекта лагеря. Несмотря на это, удар выбил воздух из его легких и, должно быть, повредил или сломал ребра.

— Как дела, господин?

Рамирий взглянул вверх и усмехнулся, прежде чем его лицо исказилось в агонии. Он сглотнул. — Ой… просто долбанно хорошо, — ответил он напряженным тоном.

Макрон выдавил мрачную улыбку. — Я дважды подумаю, прежде чем принять еще одно приглашение присоединиться к тебе в еще каких-нибудь небольших экспедициях, подобных этой. С меня хватит.

Рамирий кивнул, затем протянул руку и схватил Макрона за руку. — Спасибо, Макрон. Я обязан тебе жизнью. Так же, как и другие парни здесь. Мы не забудем этого, брат.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Есть какие-нибудь признаки движения бриттов? — спросил Рамирий, с трудом взбираясь на платформу сторожевой башни. Он остановился на мгновение, тихонько дыша, сжимая ушибленную грудь. Макрон фактически принял командование накануне вечером, поскольку префект лагеря в то время не мог двигаться. После того, как ворота были закрыты, противник осмелел настолько, чтобы подойти к внешнему рву и швырять небольшие камни через частокол, хотя несколько дротиков ауксиллариев заставили их броситься вниз по склону за пределы досягаемости.

С наступлением ночи Макрон проследил, чтобы ветеранов накормили, а раны выживших обработали, прежде чем организовать ночное дежурство. Тибулл принял первую стражу, а Макрон устроился в комнате в башне и тут же погрузился в глубокий сон, прежде чем его разбудили посреди ночи. С тех пор он наблюдал за окружающим ландшафтом и обходил частокол, чтобы часовые оставались начеку. Теперь, когда на восточном горизонте уже сгущалась заря, он все еще чувствовал усталость, и его мышцы ужасно болели.

— Никаких, господин. Ночью у костров было какое-то движение, но не более того. Похоже, они улизнули обратно в свое поселение.

Оба римлянина посмотрели вниз на почерневшие остатки баррикады и участок леса, выжженный дотла за ночь. Тонкие струйки дыма, поднимающиеся в бледном свете, показывали места, где еще тлели угли. Справа были темные пятна в гладком снегу, покрывающем болото там, где лед проломился. В целом, было видно очень мало тел, и Макрон предположил, что бритты подобрали столько павших, сколько смогли найти, прежде чем отступить назад по тропе. Некоторые из оставшихся тел принадлежали римлянам, и их нужно было доставить обратно в Камулодунум, чтобы их семьи могли провести обряд погребения, как только Макрон и Рамирий убедятся, что покидать аванпост безопасно.

Рамирий слегка кашлянул и задал вопрос, которого ожидал Макрон.

— Каков счет от мясника?

— Ночью мы потеряли одного раненого, всего двенадцать убитых. Восемь раненых. Один из них, похоже, долго не продержится. Четверо пропало. Их, вероятно, мы найдем там, на склоне.

Рамирий печально покачал головой. — Половина отряда! Столько потерь… Хреновы варвары. Когда мы вернемся в Камулодунум, там будет много скорбящих вдов и сирот. У этого ублюдка Дециана есть за что ответить. Видел ли его Тибулл?

— Да. Четыре всадника проскакали у подножия холма и повернули на запад.

— Запад? — нахмурился Рамирий.

— Я предполагаю, что он боялся приема, который он мог получить в Камулодунуме, и вместо этого решил отправиться в Лондиниум. В любом случае, он не счел нужным рассказать Тибуллу о случившемся.

— Сволочь.

— Совершенно верно. С ним можно будет иметь дело позже. Прямо сейчас мы должны вернуться в колонию. — Макрон позволил своим мыслям перейти к более широким последствиям того, что произошло. — Думаю, наместнику это не понравится. Придется поквитаться с туземцами. Нельзя позволить им безнаказанно убить сборщика налогов, а затем напасть на нас. Это вызовет еще большие проблемы.

— Что ты имеешь в виду?

Макрон протер глаза, воспаленные от напряжения, пока он караулил в темноте. — Наместник должен будет преподать урок. Скорее всего, он казнит главарей и некоторых старейшин племени. Он может даже сжечь их поселение. Это побудит других бриттов платить налоги, но более чем вероятно, что это вызовет недовольство и воспламенит тех смутьянов, которые до сих пор не признали, что Британия является частью Империи, — он тяжело вздохнул. — Одним богам известно, к чему это приведет. На твоем месте, господин, я бы подумал о том, чтобы заставить сенат колонии проголосовать за улучшение обороны Камулодунума. Сейчас это место широко открыто для атаки.

— Я понял. Посмотрю, что можно сделать. Но я сомневаюсь, что мы в опасности. Есть большая разница между столкновением с небольшим отрядом и полным составом ветеранов колонии.

— Надеюсь, ты прав.

Наступило короткое молчание, прежде чем Рамирий выдавил из себя ухмылку. — В любом случае, я чувствую себя немного спокойнее, зная, что к нам в Камулодунуме присоединился человек твоего калибра.