Зигмунд Фрейд - Пол Феррис

Теория «назального невроза» в разработке Флиса имела множество областей для практического применения. Женщин при родах можно было избавить от боли, посредством манипуляций с носом можно предотвратить выкидыши. Простой ринит уже говорил о том, что пациент получает «аномальное сексуальное удовлетворение». Когда Фрейд принял «господина Ф. из Будвайса», он заметил, что у того «подозрительная форма» носа, и тут же отправил его в Берлин к Флису, чтобы его опухший нос осмотрел специалист.

За этими плодами воображения скрывается зерно истины. Человечеству с давних пор – еще до того, как Флис начал делать свои фантастические выводы, – известно, что между носом и гениталиями существует биологическая связь. Гиппократ писал о «викарной менструации» – кровотечении из носа, которое бывает в начале беременности вместо обычной менструации. В 1898 году Маккензи из Балтимора высказывался насчет связи носа с половым возбуждением. В 1919 году признали существование такой болезни, как «ринит медового месяца». У девочек-подростков иногда бывают очень длительные периоды чихания, достойные занесения в «Книгу рекордов Гиннесса». Британский специалист в этой области, консультант-отоларинголог Джон Риддингтон Янг считает, что ткань носа обладает чувствительностью к воздействию гормонов и реагирует на половое возбуждение. Эта связь между носом и половыми органами, вероятно, сохранилась с древнейших времен существования человечества, хотя теперь стала не более чем физиологической странностью. И все же все эти факты никак не доказывают правоту Флиса с его воображаемым рефлексом и верой в операции и прижигания.

Идеи Фрейда мирно сосуществовали с идеями Флиса. Особенно его интересовал «невроз тревожности», который проявлялся как хроническое состояние задумчивости, подавленности и ухудшения общего состояния здоровья или как острый приступ – то, что мы сегодня назвали бы приступом паники. Если приступ сопровождался учащенным сердцебиением и одышкой, это Фрейд считал всего лишь побочным действием полового сношения, вылившегося в тревожность, потому что энергия не смогла надлежащим образом выйти из организма (опять механистическая модель). Фрейд утверждал, будто наблюдения показывают, что мужчины, использующие в качестве средства контрацепции прерванное половое сношение, часто становятся жертвами невроза. К 1894 году он включил в список и половое воздержание, записав его одной из первых причин. Это было сделано в течение того долгого периода, когда воздерживался от половой жизни он сам. Фрейд действительно страдал от тревожности, каковы бы ни были ее причины.

Приблизительно в течение года – между 1893-м и 1894-м, как раз во время воздержания, – Фрейд опасался, что у него появились более серьезные проблемы со здоровьем, а именно боли в сердце. Флис и остальные пытались отговорить его от курения, но долго прожить без сигар он не мог. Он вроде бы и хотел найти доказательства, что болен не слишком серьезно, и в то же время не мог поверить в то, что его симптомы связаны с мозгом. Невропатолог не видел, что у него больные нервы. Он писал Флису: «С каким-то неврозом было бы гораздо сложнее смириться». В апреле 1894 года, когда ему удалось провести три недели «без горящих предметов во рту», он сообщает о «серьезных проблемах с сердцем»: нерегулярном сердцебиении, повышенном давлении, ощущении жжения в области сердца, резких болях в левой руке и одышке. После этого приступа у него начали появляться «видения смерти». Он сказал Брейеру о своем опасении, что у него хронический миокардит – заболевание, которое сократит ему жизнь. Брейер не исключал такой возможности. Фрейд боялся, что Флис может скрывать от него диагноз.

Есть мнение, что у Фрейда была стенокардия, вызванная сужением малой коронарной артерии, которая в конце концов вызвала небольшой сердечный приступ. Другие полагают, что Фрейд страдал от невроза. Флис, который искал новые подтверждения существованию невроза назального рефлекса, решил, что всему причиной нос, и в 1985 году добился от Фрейда согласия на лечение. Как бы то ни было, после апреля 1894 года проблемы с сердцем у Фрейда стали менее серьезными.

Фрейда можно считать человеком, сознательно избравшим нелегкий путь и беспокойную жизнь. Он намекал именно на это, повторяя в письмах Флису слова «тайна» и «загадка». Однажды он сказал венскому журналисту о том, что человечество мечтает «открыть все тайны одним-единственным ключом». Брейер, вспоминая об их дружбе, рассказывал коллеге, что Фрейд был «человеком, стремившимся сформулировать абсолютные правила», который имел в этом «психическую потребность». Знание, с его точки зрения, не должно накапливаться постепенно. Сверкнет молнией идея, придет откровение. Сон в «Бельвю», который появится в нашем повествовании уже довольно скоро, был как раз одной из этих вспышек – или будет представлен в таком виде самим Фрейдом. Фрейд видел в себе человека, поднявшегося на борьбу с неизвестным.

Эпизод с «сердечным приступом» выявил в нем пессимиста. Фрейд начал задумываться о приближающейся старости. «Проблема в том, – пишет он Флису в июне 1894 года, два месяца спустя после появления видений о смерти, – что [Марта и я] уже стареем, довольно-таки преждевременно для наших малышей». Ему было тридцать восемь. Когда ему было уже больше пятидесяти, он писал Эрнесту Джонсу в поезде и не преминул объяснить, что его рука трясется от движения, а не от возраста.

Интерес Фрейда к актуальному неврозу, еще больший оттого, что он понимал, что сам им страдает, продолжал занимать значительную часть его времени, но он все чаще начинал задумываться и о других видах неврозов, ближе к истерическому типу. Это были «психоневрозы», которые поддавались лечению только с помощью изменения восприятия жизни пациентом, а не избавления от привычек в половой жизни.

Еще в середине 1892 года Фрейд рассказывал Флису: «Брейер заявил, что хочет совместно опубликовать нашу подробно разработанную теорию абреакции и другие умные вещи, связанные с истерией и принадлежащие нам обоим». Под «абреакцией» он имел в виду процесс избавления от болезненных или неприятных переживаний с помощью «катарсиса», или терапевтического очищения. Фрейд начал использовать этот метод с Эмми фон Н. и Цецилией М. (точная дата неизвестна). Это действительна имело некий эффект, как исповедь перед священником. Брейер тут же провел эту аналогию, но она не нравилась Фрейду-атеисту.

Если бы Фрейд мог отказаться от соавторства Брейера в «Этюдах по истерии», без сомнения, он сделал бы это. Он начал разочаровываться в друге. Брейер был слишком осторожен, слишком дружелюбен и доволен жизнью. Он относился к идеям Фрейда без должного энтузиазма. Теперь доверенным лицом Фрейда стал прогрессивный Флис, который то и дело читал жалобы Фрейда по поводу Брейера. Истерия – «моя» истерия, как называл ее Фрейд, – «частично испарилась» в руках Брейера. Существовали и причины личного характера. Его бывший наставник теперь стал «препятствием на пути моего профессионального продвижения», а проблемы Фрейда с сердцем «не вызывают у него никакого беспокойства». Долги, которые остались у Фрейда с тех пор, когда у него не было денег, продолжали его раздражать. Теперь он мог вернуть Брейеру все, но тот лишь отмахивался. В письмах появляются уничижительные отзывы о Брейере. «Третьего февраля Брейер стал бабушкой», «Брейер как царь Давид – радуется, когда кто-то умирает».