Законник. - Горъ Василий

…Еще в Свейрене, анализируя слабые стороны использования образа Великой Матери Виеры, я пришла к выводу, что наиболее уязвимым местом моего плана являются мои физические возможности. В частности, моя неспособность передвигаться по горам. По моему разумению, Великая Мать народа, живущего в горах, должна была скакать по скалам, как серна. И не знать усталости. Увы, даже упившись стимулирующих настоек, из своих запасов, я бы не смогла взобраться ни на самую первую скальную стену, с которой начиналась 'тропа', ведущая в долину Красной Скалы, ни на большинство последующих. Соответственно, должна была выпасть из созданного образа, и вызвать у своих 'детей' как минимум, недоумение.

Умирать в шаге от своей цели мне не улыбалось, поэтому пришлось хорошенечко подумать.

Выход нашелся. И весьма неплохой. Правда, для того, чтобы им воспользоваться, мне требовалось довольно много везения. И кое-какие отвары и настойки.

С последними проблем не было. А вот с везением не сложилось: уже в пути, расспрашивая Беглара о жизни его богов, я выяснила, что ни Великая Мать Виера, ни ее родственники так и не додумались ни до чего, хотя бы отдаленно напоминающего нектар или амброзию! И на своих пирах довольствовались мясом, сырами, овощами, фруктами и вином. Правда, отдельные, особо привередливые личности вроде бога Солнца Ойтарра, могли мгновенно восполнить свои силы, выпив по два-три бурдюка с козьим молоком, но в связи с отсутствием у меня последнего этот рецепт меня не устроил. В общем, пришлось придумывать напиток, с помощью которого мы, боги, ускоряем реакцию и повышаем выносливость. А так же продумывать ситуацию, в которой моя фраза про 'забывчивость' равсаров будет воспринята нормально…

…Через пару часов после ухода в небытие, открыв глаза, я обнаружила, что тренировка уже завершилась, что на костре жарится мясо, а мой эдилье сидит не на корточках, а на валяющемся на земле седле.

Требовательно вытянув руку, я дождалась, пока замешкавшийся Беглар поможет мне встать, и еле слышно пробормотала:

— Мда…

Почувствовав, что я расстроена, Тур встревоженно заглянул мне в глаза:

— Что случилось?

— Отец готовится к новой битве, и ищет достойных воинов… Вот, вспомнил про то, что я нашла себе нового эдилье и потребовал тебя показать…

— Так я готов!!! — пожал плечами Дзагай. И тут же умолк, почувствовав мою ладонь на своих губах.

— Не все так просто, Тур! Для того чтобы ты выдержал его взгляд, тебе надо стать втрое сильнее и впятеро выносливее. Представляешь?

— Угу… — неуверенно буркнул воин.

— Я хотела начать поить тебя айиром, но, боюсь, уже поздно…

— Что такое 'айир'?

Я перевернула правую ладонь и продемонстрировала ему 'невесть откуда' взявшуюся в ней баночку с отваром равельника:

— Отвар из корней одного очень редкого цветка, который расцветает раз в тысячу лет. Когда-то он рос и в Шевистских горах, и самые удачливые травницы умудрялись поить его отваром своих сыновей. Увы, те времена давно забыты, и даже название напитка стерлось из вашей памяти…

— И что делает этот отвар?

— Нам, богам, дарит бессмертие и вечную красоту. Вам — умножает силу, выносливость и ловкость… — усмехнулась я.

Глаза Беглара расширились, и он ошарашено пробормотал:

— То есть получается, что Ядвар Эрдзо, сын травницы Гаадат, мог стать первым мечом равсаров именно потому, что пил айир?

Кто такой Ядвар Эрдзо, я не знала. Но утвердительно кивнула:

— Да, мой эдилье…

Тур гордо расправил плечи и посмотрел на меня сверху вниз:

— А я победил Азнука Мзаана без всякого айира!

— Мой отец — не какой-то там Мзаан! — хмыкнула я. — Когда он говорит, люди падают замертво. В общем, без айира ты обречен. А я… я потеряю тебя, так и не познав…

Равсар облизнул пересохшие губы и с надеждой посмотрел на баночку, все еще лежащую на моей ладони:

— Но айир-то вот! У тебя в руке! Что мешает мне его выпить? — Время, Тур, время: для того, чтобы он изменил тело взрослого мужчины, требуется около месяца. А нас осталось чуть больше недели…

— Тогда я могу… могу взойти на твое ложе прямо сейчас! — мгновенно вспотев, заявил Тур.

Пришлось изобразить сочувствие:

— И умереть, не подарив мне ни минуты наслаждения? Ну уж нет! Я намерена получить все, на что рассчитывала!

— Да, но если у меня осталась всего неделя… — начал, было, Тур, и, увидев, что в моих глазах мелькнула какая-то мысль, замер.

Я задумчиво посмотрела на свое запястье, склонила голову к плечу и усмехнулась:

— Если я поделюсь с тобой своей силой, то… хватит и десяти дней…

— Ты сказала, что у меня только неделя… — хмуро буркнул вождь.

— А если я поделюсь силой с твоими воинами, то у тебя, пожалуй, появится шанс! — не обратив внимания на его слова, закончила я. И посмотрела на него с таким безумным желанием, что у Дзагая чуть не подогнулись колени. Поэтому он не сразу понял, что именно я сказала:

— Ты сказала, 'с моими воинами'?

— Если ты предстанешь перед отцом не один, а со свитой, то мощь его взгляда и голоса падет не на одного тебя, а на всех сразу. И поделится приблизительно поровну. Значит, тебе достанется совсем немного… Правда, тогда твои воины получат вечное посмертие, которого пока не заслужили…

— Они докажут, что достойны! Я уверен! И… я буду счастлив, если ты одаришь и их, о Великая Мать… — склонив голову, пробормотал равсар. — Кстати, идея просто отличная: я — вождь, а, значит, просто не могу явиться к твоему отцу без подобающей мне свиты…

— Отличная… — эхом отозвалась я. — Только вот если я начну делиться своей силой с тобой и твоими людьми, то высушу это тело меньше чем за неделю…

— Высушишь? — нахмурился Тур.

— Угу… — кивнула я. И, облизнув губы, плотоядно усмехнулась: — Впрочем, что мне с того? Ведь через неделю мы будем уже в Рейвейне, а ты станешь моим…

…В вечернем полумраке струйка крови, стекающая по моему запястью и льющаяся в здоровенный кубок с вином, казалась черной, как ночь. И вязкой, как мед. Глядя, как он наполняется, я старательно удерживала на лице мечтательную улыбку. И старалась не замечать все усиливающегося шума в ушах и слабости в коленях.

Получалось не очень: к моменту, когда темное зеркало жидкости добралось до краев кубка, я оказалась на грани потери сознания. И удержалась в реальности только потому, что услышала громогласный рык Равсарского Тура:

— Все, хватит!!!

Кубок тут же уплыл куда-то в сторону, потом в поле моего зрения возникло встревоженное лицо кого-то из воинов, мою руку выше запястья сдавили чьи-то стальные пальцы, и я поняла, что на нее накладывают тугую повязку.

— Тур? — собравшись с силами, выдохнула я.

— Да, Великая Мать?

— Аккуратно открой баночку, раствори треть ее содержимого в вине, подожди десять минут, а потом дай своим воинам выпить по одному глотку…

— Сделаю, Великая Мать!

— Тебе можно выпить два… — справившись с очередным приступом слабости, приказала я. — То, что останется, сольешь в мех. На рассвете выпьете еще…

— Хорошо, Великая Мать!

— А сейчас отнеси меня в шатер — я хочу спать. И… не забудь послать кого-нибудь отогнать коней в ближайшую деревню: когда я проснусь, мы пойдем дальше…

Глава 28. Алван-берз.

В свете лучин кожа лайш-ири казалась белой, как предрассветный туман, весной и осенью окутывающий берега Сердца Степи. Или как застывшие слезы Наэли-иштар, которые в самые холодные зимы изредка приносит в Степь северный ветер. Темные пятна синяков на предплечьях, шее и груди только подчеркивали эту белизну. И делали ее настолько яркой, что Алван даже прищурился:

— Адгеш-юли… Самая настоящая…

— Да, берз! — поддакнул стоящий за девушкой Касым. — Я никогда не видел такого цвета кожи!

— Я тоже… — признался Алван. И жестом приказал девушке повернуться спиной…

…Нежные, никогда не знавшие работы ладони, тоненькая шейка, хрупкие ключицы, полная грудь с почти бесцветными сосками, узкая талия без валиков жира на боках, подтянутая круглая задница, длинные ноги с маленькими, как виноградинки, пальчиками — все тело северянки было белым, как молоко. И чистым, как утренняя роса. Ни единого темного пятнышка. Ни одной родинки. И ни одного волоска. Ни внизу живота, ни на предплечьях, ни на ногах, ни на пояснице, ни вокруг сосков! И из-за этого девушка казалась ребенком.