Глиф - Антон Фарб

— Нет, — твердо отказалась Марина, пряча бумажку в карман. — Не помогу. Я устала, и хочу домой. Вызови мне, пожалуйста, такси…

— Я отвезу, — вызвался Славик, но Марина покачала головой:

— Нет. Лучше отвези Рому. У него родители, наверно, с ума сходят…

— И то правда, — согласилась Ника. — А если меня заодно подкинете, буду очень благодарна…

— Без проблем…

Все резко засобирались, засуетились — и тут Клеврет выпалил:

— Подождите! А как же сумка? Что в сумке?

— Ну да, — растерянно согласился Славик. — Надо бы взглянуть. А то я из-за нее чуть Ромчика не подстрелил…

Ромчик нервно рассмеялся, подхватил сумку и вытряхнул ее содержимое на стол.

Ламинированный свиток. Зажигалка «Зиппо». Пистолет.

При виде оружия наступила гробовая тишина.

— Нифига себе, — удивился Женька.

— «Чезет-75», — сказал Славик. — Хорошая машинка.

Ромчик развернул свиток — это оказался обычный лист А4, закатанный в толстый ламинат — и разгладил его ладонью. На листе был изображен череп в языках пламени.

— Похоже на дизайн байкерской татуировки, — задумчиво заметил Белкин.

— Я это уже видел, — сказал Ромчик, и они практически одновременно с Женькой произнесли: — Гараж Чоппера!

19

Дождь все еще лил, но без прежней ярости и азарта. Как будто тучи просто избавлялись от излишков воды. Мокрый и от того блестящий город словно вымер: даже вездесущих таксистов не было видно, и встали на прикол пустые аквариумы троллейбусов на остановках. А ведь было еще не поздно — около восьми вечера. Спонтанный консилиум у Белкина (точнее, у Славика, поправилась Ника, квартира-то его) затянулся… А там Радомский с Вязгиным, наверное, с ума сходят. Ну то есть, это Радомский сходит, а Вязгин, небось, уже поставил на уши и милицию, и СБУ, и подразделения космической разведки. И все без толку… Ника хмыкнула.

— Дождь, — извиняющимся тоном сказал Славик, неверно истолковав ее хмык. — Стихийное бедствие в Житомире. Где-то выбило подстанцию, где-то — залило трамвайные пути, потопы в подвалах, наводнения на улицах. Двадцать первый век на дворе. Буйство природы.

Он ехал медленно и осторожно. Резина у «Ланоса» и так была лысая, а после лихачеств Марины машину на поворотах слегка закидывало вправо — вот Славик и осторожничал. И правильно, кстати, делал, торопиться им было уже некуда…

— Да уж, — поддержал его Ромчик. — Нашим коммунальным службам, как и сельскому хозяйству, мешают четыре природных катастрофы: зима, весна, лето и осень.

Славик хохотнул, а Ника с недоверием покосилась на Рому. И этот пацан пару часов назад вцепился зубами в глотку своему похитителю? А Славик? «По-моему, я его убил…» А теперь они как ни в чем не бывало обсуждают работу коммунальных служб. Странная реакция на стресс. Это ведь только в кино матерые ветераны многочисленных войн сразу после боя острят и балагурят. В жизни они потом глушат водку стаканами, и не важно, первый это бой или сотый. Ника этого достаточно навидалась — как выходит страх из человека.

А этим двоим — как с гуся вода. Будто в компьютерную игрушку порубились. Игрушку… н-да.

— Ты отцу позвони, — велела она Ромчику.

— Не могу. Эти козлы телефон отняли. Да чего звонить, сейчас приедем… Чуть-чуть осталось. Тут направо…

Ехать им осталось и вправду совсем чуть-чуть. Преодолев Бердичевский мост, свернули в село Заречаны (по всей видимости, местный аналог Рублевки, в масштабе один к миллиону). За окнами замелькали совершенно убогие сельские домики вперемешку с аляповато-безвкусными коттеджами «а-ля рюс нуво». Этакое путешествие в прошлое…

— Здесь налево, — скомандовал Ромчик. Славик послушно свернул, тут же сбросил скорость и пробормотал:

— О-па. Куда это мы заехали? На дискотеку?

Поперек дороги стояла «скорая помощь», за ней — две машины милиции: обычный патрульный «уазик» и новенький «Фольксваген-Пассат». Сирены были выключены, а вот мигалки работали. Мелькание красно-сине-белых огней делало все происходящее похожим на дискотеку. Вот только люди не танцевали, а стояли у забора, сбившись в заинтересованную толпу, как обычно бывает на месте большой аварии.

— Я схожу посмотрю, —Ника вытащила из сумки «Кэнон». — А вы пока посидите здесь.

Воздух был холодный и свежий. Дождик едва моросил.

— Туда нельзя, — сказал пузатый мент, и Ника показала ему удостоверение PRESS. Мент пожал плечами и колыхнул пузом: — Все равно нельзя.

Ника не стала пререкаться и вскинула «Кэнон». На физиономии милиционера отразилась мучительная работа мысли. Насчет фотографов ему распоряжений не поступало; но, с другой стороны, общий принцип его работы (и смысл его нахождения здесь) сводился к формуле «не пущать и не давать»… Пока толстяк размышлял, Ника успела щелкнуть санитаров с носилками (они несли тело, накрытое простыней), ментов из оцепления, следователя в штатском, опрашивающего свидетеля, большого милицейского начальника, наблюдающего за действом из окна «Пассата», одиноко стоящего бомжа в военной шинели (у бомжа не было передних зубов, ни нижних, не верхних, из-за чего он был похож на инопланетянина) и — вот уж здрасьте! — Вязгина в длинной черной кожанке.

— Влад! — окликнула Ника.

Вязгин обернулся, посмотрел на нее, прищурясь, что-то сказал милицейскому начальнику, с которым до того беседовал, и подошел поближе.

— Ника? Вы что тут делаете?

— Я вам целый день пыталась дозвониться, — сказала Ника. — А вы не берете трубку.

— Пойдемте, — Влад взял ее под локоть и увел в сторону. — Вам лучше уехать отсюда, Ника.

— А что случилось?

— Много всего. Во-первых, Рому похитили…

— Это я знаю, — перебила его Ника.

— Вот как? — резко повернулся к ней Вязгин. — Откуда?

— Он сидит вон в той машине, — Ника показала на белый «Ланос».

— Ага, — Вязгин поиграл желваками. Глаза его хитро блеснули. — Значит, это вы были на складе перед нами. Так?

— Да. Но откуда вы?..

— Там была камера наблюдения на проходной. Рома цел?

— Целехонек. Мы его как раз домой везли.

— Не лучшая идея, — покачал головой Вязгин.

— Почему? Что здесь, в конце концов, произошло? — не выдержала Ника.

Вязгин выдержал паузу, смерив Нику взглядом, и сказал:

— Лучше один раз увидеть…

Он провел Нику сквозь оцепление, мимо машин, к обычному ларьку из тех, что двадцать четыре часа в сутки торгуют сигаретами и спиртным. Асфальт тут был мокрый, как и везде — но при этом еще и неприятно липкий. Под ногами чавкало.

— Вот, — сказал Вязгин и показал рукой на ларек. На стене было что-то нарисовано, но в полутьме Ника не могла разобрать, что.