Без права на смерть - Елена Ворон

Все оживились.

— Как там наши дарханочки? Скучают, поди?

Лайо рассмеялся коротким, стонущим смехом:

— Тю-тю ваши дарханочки! Сообразили наконец, что «мал Лайам Дархан» у них не выйдет. Снялись с места и ушли. Все до одной. Ловите их теперь в лесах, если сумеете.

Несколько мгновений стояла тишина, а затем грянул долгий, надрывный хохот. После катастрофы на Лайаме все прочие неприятности вызывали только смех.

В дверь заглянул озабоченный Ники, тронул Ловца за плечо:

— Таи-Вэй, отец просит, чтоб вы к нему зашли. — Таи ушел, а Ники проскользнул мимо Лайо в дом, протиснулся к Милтону.

— Отец сказал, что повезет тебя со Стэнли на Землю, — тихо сказал он под несмолкающий хохот. — Пойдем послушаем.

Милтон глянул на брата. Пусть остается здесь и поет — никто не будет бродить по поселку. Он выбрался вслед за Ники из дома, пробежал по тропке к дороге.

В небе, заглушаемый светом фонарей, висел мираж: фиолетово-зеленые горы с пылающими на закатном солнце снежными шапками. У подножия одной из них прокатывалась полоса синеватого света, словно кто-то водил громадным прожектором.

— Послушаем из моей комнаты, — шепотом сказал Ники, сворачивая к своему дому. — Но тихо-тихо — у Таи-Вэй такой слух, что… — Он осекся.

Из-за дома вынырнула серая тень, и невысокая круглоглазая дарханка бросилась к Ники. Он замер, словно пригвожденный к месту, бросил отчаянный взгляд на землянина, оттолкнул дарханку.

— Иди отсюда!

— Жена, — пискнула она, схватив его за руки. — Жена, жена. — Дарханка потянула Ники за собой, отступая в просвеченные фонарями кусты. — Ловец вези жена. Ники жена.

— Таи привез ее с собой? — подивился Милтон. Как быстро всё меняется.

— Уходи, ну пожалуйста, — просил Ники. — Тебя увидят!

— Дархан уходи. Ники жена не уходи. Ники жена люби Ники.

— Уведи ее из поселка; за оградой потолкуете, — посоветовал Милтон.

Потащив за собой «жену», Ники пустился бежать к воротам. Землянин прокрался кругом дома Шеви и зашел с обратной стороны. Дверь в комнату Ники была закрыта, чернела полоса погашенного окна.

Милтон нажал на дверь ладонью. Ее уже починили, однако автоматика не работала, и дверь свободно отъехала вбок. Милтон шагнул в темноту, навстречу раздавшемуся за стеной звучному голосу Ловца:

— Этого не будет.

— Не торопись, — глуховато ответил начальник поселка. — Подумай.

— Нам нечего делать на Земле.

— Ошибаешься. Мы можем там жить. — Шеви сделал долгую паузу и продолжил: — Насколько я понимаю, земляне ждут не дождутся каких-нибудь инопланетчиков и примут нас с великой радостью. И женщины с восторгом станут нам женами. Их много, и они разные. Каждый сможет выбрать себе любую по вкусу… и забыть свое горе.

— Забыть наших погибших дочерей?

— Детей у нас не родится; ну и что? Нам будет подчиняться целая планета. Мы поведем себя с осторожностью, чтобы землянам не пришло в голову применять свой сильный удар, — и легко поставим их себе на службу.

— Шеви, ты не понимаешь главного. Наши деды бежали с Шейвиера, спасая свою честь и достоинство. Что же теперь — нам это забыть и самим повелевать слабыми милроями?

— Безусловно.

— Это означает предать всё, что у нас было…

— Таи-Вэй, мне стыдно слышать от тебя такую чушь. Предать — не предать… Какое это имеет значение? Надо жить, вот и всё.

— Мы явимся на Землю, подчиним себе пару самых сильных правительств, пять сотен женщин — а дальше? Будем жить-поживать, упиваясь чужой памятью и чувствами?

— Ты верно уловил мою мысль.

— Мы станем последними подонками.

— А как ты представляешь жизнь здесь? Лайама нет, работать не для чего, с дарханками нам не жить. Ты знаешь наших парней — они сидеть сложа руки не могут, скоро такая кутерьма начнется… Сперва набросятся на Кис, затем начнут потрошить память землян. И можешь быть уверен: ни ты их не защитишь, ни я, никто другой.

— По-твоему, надо потрошить Землю?

— Она этого не заметит.

Затаивший дыхание Милтон слышал, как Ловец прошелся по комнате.

— Я убью любого, кто сунется к Кис или к землянам. И я против того, чтобы завоевывать Землю.

В ответ раздался дробный, сухой, неприятный звук — Шеви смеялся.

— Ты мне не нравишься, Таи-Вэй. Очень не нравишься.

— Грозишь?

— Ни в коем случае. Но имей в виду: наши ребята тебя не поддержат и на Землю отправятся с большой охотой. Подумай о том, что я сказал. Ты свободен.

Охранитель мира прикрыл книгу, заложив ее пальцем. Казалось, воздух кругом сгустился и потемнел, как будто наступали преждевременные сумерки; от волнения по коже бежали мурашки. Лоцман посидел с минуту, изнывая от желания выяснить, что было дальше, — и в то же время читать не хотелось. Он чувствовал: книга вот-вот откроет ему какую-то постыдную тайну, которой лучше не знать. Но и бросить «Дарханца» не дочитав он не мог. Была не была: читаем последнюю главу.

Поселок спал, даже у Шеви наконец погасло окно. Тенью проскользнув вдоль ограды, Ловец вышел к дому Эйро. Прислушавшись, Таи провел ладонью по контуру двери, вздрогнул от прозвучавшего в тишине короткого гудения. Дверь отъехала в сторону, и он ступил в темную комнату, пересеченную полосой света от фонаря за окном. Эйро спал, завернувшись с головой в одеяло.

Ловец прикрыл дверь, шагнул к спящему, опустился рядом на колени. Положил на пол возле койки запасной излучатель. За стенами дома его никто не услышит, даже при самом сильном ударе. Он сосредоточился, посылая в измученный Долиной Огней мозг Эйро свой приказ. Бедняга так и не оправился после Долины, в сущности, ему уже всё равно…

Эйро пошевелился на постели. Таи отпрянул. Выскочил из дома, прижался к стволу дерева, укрылся в тени.

Вскоре Эйро появился на пороге — одетый, собранный, целеустремленный. Он прошел мимо притаившегося Ловца и направился вдоль ограды к центру поселка. Таи заскользил следом.

Напротив дома Шеви Эйро повернул, пересек дорогу, прошел несколько шагов по тропе, остановился. Таи хотел дослать ему мысленный приказ, подтолкнуть ближе к дому — но нельзя, на открытом месте его услышит весь поселок. Медленным, сводящим с ума своей тягучестью движением Эйро достал из кармана оставленный Ловцом излучатель, направил на дом. Металл ярко блеснул в свете фонаря; казалось, эта вспышка разбудит всех.

В стене под полосой окна появился выжженный излучателем черный проем. Эйро повел рукой, и проем вырос во вторую черную полосу. Стена захрустела, начала заваливаться — и раздался исступленный крик. Ловца ударила чужая нестерпимая боль. Эйро повернулся и с застывшим, безразличным лицом двинулся обратно.