Полоса везения, или Все мужики козлы - Екатерина Вильмонт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, красота!
– Нравится? – с гордостью спросил он.
– Не то слово! У тебя отличный вкус, Сереженька.
– Ну, тут еще многое надо сделать…
– Пойдем, погуляем, а?
– Пойдем, – согласился он.. – Я пока включу отопление.
Мы гуляли часа два, а когда вернулись, в доме уже было тепло и уютно.
– Голодная?
– Ужасно!
– Сейчас… У меня тут ничего нет, но я по дороге все купил…
Вскоре на столе уже красовалась курица-гриль, огурцы, свежие и соленые, помидоры, лаваш и яблочный сок.
– Ешь, Манечка!
Я с удовольствием взялась за еду. После прогулки аппетит разгулялся, и я уписывала за обе щеки.
– Манечка, какая ты красивая сейчас… Цвет лица совсем другой.
– Естественно, – засмеялась я, – погуляла, поела…
– Манечка… а хочешь… Поживи тут, возьми своего Гешку, машинку и живи. Одна, ; без меня. Просто на свежем воздухе. Тут есть магазин недалеко. Там все купить можно…
– Нет, Сереженька, спасибо, но нет.
– Почему?
– Я боюсь одна… вот если бы с тобой…
– Что? – не поверил он своим ушам.
Я молча и призывно смотрела на него. Он рванул ворот рубашки и недоверчиво помотал головой. А потом вдруг подлетел ко мне, за руку поднял со стула. И обнял.
Прижал к себе изо всех сил, а я вдруг с ужасом поняла, что ровным счетом ничего не чувствую. Ни желания, ни отвращения, ничего. Притворись, корова, провякал внутренний голос. И я послушно обвила его шею руками. И поцеловала в губы.
– Манечка…
Он подхватил меня на руки и понес к дивану. Я закрыла глаза. Будь что будет… Он бережно опустил меня на диван.
– Манечка, открой глаза…
Я открыла глаза. И он отпрянул.
– Нет, так я не хочу, – дрожащим голосом произнес он. – Не хочу.
– Почему? – опешила я.
– У тебя глаза… Чужие… Ты меня не хочешь, ты уступаешь… А я так не хочу. Извини.
Он отвернулся.
Я вскочила и бросилась к вешалке, где висела моя куртка. Сорвала ее и выбежала на улицу. Он в мгновение ока догнал меня.
– Постой, куда ты? Я тебя отвезу.
– Не надо, я прекрасно доеду на электричке!
– Нет, я тебя привез, я тебя и отвезу. И вообще… – голос его смягчился. – Давай считать, что ничего этого не было… Пусть все останется по-прежнему… А если ты меня по-настоящему позовешь…
– Я больше не позову! – вырвалось у меня.
– Ну, значит, не судьба… Но так… Так не надо, блин!
Всю обратную дорогу мы молчали. Какая же я дура, испортила такие хорошие отношения… Он, возможно, и сможет вернуться к прежнему, а я – нет. Я никогда не смогу забыть, что меня отвергли. Я понимала, что он прав, нельзя сходиться с влюбленным мужчиной, чтобы забыть другого. Не все равно, он козел… оттолкнул меня… Неужели ждал от меня неземной страсти? Одним словом, мне стадо еще хуже, чем было утром. Впору удавиться!
Сергей довез меня до дому, но подниматься ко мне не стал.
– Манечка, ничего не изменилось. Я буду звонить.
– Звони, – пожала я плечами. Для меня эти отношения кончились. Да и вообще все кончилось…
Не успела я войти в квартиру, как позвонила Нина.
– Машка, привет, очухалась?
– Более или менее.
– Ну, ты и надралась вчера…
– Боже, Нина, а кто меня домой привез?
– Мы с Олегом. И Ленька. Он был за рулем.
– Нина, а как я себя вела? – с ужасом спросила я.
– Да как тебе сказать… – засмеялась она.
– Уж говори как есть.
– Да в общем ничего, только все порывалась дать кому-то по роже.
– Господи, кому?
– Кому-то отсутствующему, вероятно, Максу…
Машка, это что, так серьезно?
– Для меня – да. Более чем… – мертвым голосом ответила я.
– Машка, Можно я сейчас к тебе заеду, а? И ты мне все расскажешь?
Еще раз пережить это с самого начала?
– Приезжай, Ниночка!
Через час она пришла, и я ей все рассказала.
– Да, история… – растерянно проговорила она. – Угораздило же тебя так втрескаться… Только зря ты тогда от меня это скрыла, вчера я бы не допустила. «Хотя, это Олег их позвал, они с Максом случайно где-то столкнулись, и он почему-то решил их пригласить… А эта сучка, значит, поджидает, когда он от жены уйдет… Семь лет… Видно, здорово любит его… А он, выходит, элементарный подкаблучник. Ну и черт с ним, Машка. Плюнь.
– Плюнула уже, но попала себе же в морду.
– Ладно, не расстраивайся… Ты, конечно, зря в Таллин помчалась. Нельзя мужикам такие сюрпризы устраивать, опасно. Я когда за Олега замуж собиралась, мне моя бабушка сказала: «Ты, Ниночка, должна запомнить: нет таких мужиков, чтобы не изменяли, но лучше об этом не знать, правда? Поэтому никогда не устраивай мужу сюрпризов – не возвращайся раньше времени из отпуска без предупреждения, не езди за ним тайком. Тебе же лучше будет, и семья сохранится».
– У меня такой мудрой бабушки не было, – вздохнула я. – Конечно, в сорок лет я и сама могла бы уже что-то соображать… Только от любви соображалка отсохла. А может, Нина, все к лучшему в этом лучшем из миров? По крайней мере никаких иллюзий.
– Слушай, Машка, не надо последние годочки тратить на слезы из-за мужика. Поревела и будет. Ты сейчас в такой форме, найдешь себе еще десяток!
– Да ну их, они все козлы!
– Ты же давно это знаешь, так в чем дело?
– Я думала, Макс исключение…
– Не бывает исключений, пойми, дурья башка! Не бывает!
– И твой Олег тоже?
– А ты думала? Еще какой козлище…
– Но любовь зла, да?
– Вот именно!
Наступила весна. Первой мне сообщила об этом соседка с третьего этажа, тетя Валя.
– Здравствуй, девка! Весна началася, яйца подешевели! – приветствовала она меня, когда мы встретились во дворе.
Каких только примет весны нет на этом свете! Яйца подешевели! Почему-то меня это развеселило, хотя в последнее время мало что могло улучшить мне настроение. И все равно весна радовала. Даже какие-то смутные надежды зарождались в глупом сердце.
Но вечером звонок Нины положил им конец. До нее случайно дошло, что Макс разводится с женой.
– Добила она все-таки его, – вздохнула Нина. – И что за радость от такого мужа, скажи? Он всегда на сторону смотреть будет. И все эти годы тоже смотрел… Неужели ей просто нужен штамп в паспорте? Но в ее возрасте это странно, была б она зеленой писюшкой, а так…
– Я думаю, она его просто любит. – На меня вновь навалилась мучительная боль. – И добивается всеми доступными средствами.
– Но ведь они эти годы и так были вместе, только формально он не был ее мужем.
– А теперь будет и формально.
– Машка, ты расстроилась? – испугалась вдруг Нина. – Может, не стоило тебе это говорить?
– Стоило, Ниночка, стоило… а то знаешь ли весна, надежды… Нет, спасибо, что избавила от… – Мне вдруг стало так тошно, что я едва говорить могла.
– Машка, ты что, плачешь?
– Нет, что ты… Просто борюсь с тошнотой… Наверное, что-то съела…
– Ой, Машка, а ты не беременная? – ужаснулась Нина.
– Да нет… Я же не беременею… Была бы беременная, я бы ничего другого уже и не хотела от жизни.
– От него или вообще? – деловито осведомилась Нина.
– От него, – призналась я.
– Господи, Машка… Ты же обещала плюнуть на него.
– Я плюну, Ниночка, обязательно плюну!
Ненавижу, когда меня жалеют, а в последнее время я, похоже, вызываю у близких одну только жалость. И с этим надо кончать! Но как? Первым делом необходимо прекратить всякие разговоры о Максе, чтобы окружающие попросту позабыли о нем. Им это будет нетрудно, они же не любят его так, как я… Затем нужно как можно больше работать и сказать себе: мне всего только сорок лет, в наше время это чепуха, а не возраст, я хороша собой, у меня все еще в жизни будет, я успею, главное – не суетиться. И не жалеть себя. Да и действительно, из-за чего? Из-за очередного мужика, оказавшегося козлом, как и все прочие? Не стоит, Маша, ей-богу, не стоит…
Я, как могла, боролась с собой, и довольно даже успешно, только иногда какое-то случайное слово, песня вдруг опять вызывали приступ боли. Как-то по дороге в издательство я включила радио и вдруг услышала песню, где была такая строчка: «Придет весна, и лед сломают реки, пускай „прощай!“, но только не навеки!»
Я чуть не завыла. Сейчас я тем и занимаюсь, что прощаюсь с Максом навеки.
Но мало-помалу любая боль притупляется. Или больной умирает. Однако умирать я не собиралась.
Настало лето, жаркое, засушливое. Я с благодарностью думала о брате, который так предусмотрительно снял дачу, куда я перевезла Лизу с Белкой. Сама я дачу не люблю, я до мозга костей городской человек. Но в эту жарищу даже я иногда с удовольствием оставалась ночевать за городом. Гешу Глюка я сначала не собиралась туда везти, но, видя, как он, бедолага, мучается от духоты, все-таки отвезла, страшно боясь, что он удерет. Однако мой котишка очень быстро освоился, без конца жрал какую-то траву и не собирался никуда сбегать.
Работать на даче мне не удавалось, и я неизменно возвращалась в свою одинокую квартиру. Как-то под вечер я в полном изнеможении валялась на диване, когда раздался телефонный звонок. И кому это неймется в такую жару?
