Новый мир. Трансформация (СИ) - Урусова Анна

— Что?

— Мы не так часто разговаривали, Фредерике. Точнее, нам не так уж часто хотелось разговаривать. И, честно говоря, мне было совершенно не важно, почему он добровольно пошёл за Доменике. Понимаешь?

— Ты любила его?

Какой-то странный разговор с человеком, жизнь которого находится в моих руках. И висит при этом на волоске.

— Нет.

Наконец принесли завтрак, и утомительный разговор закончился.

Ближе к полудню за окном стал нарастать шум. Я хотела выглянуть, но Фредерике остановил меня.

— По традиции этот занавес открывается только тогда, когда дож желает говорить с Венецией. До полудня ещё час.

Этот час я потратила, чтобы изучить убранство моего нового кабинета. Фредерике сидел у стола, не занимая своё старое место, а я бродила по комнате, трогала обложки книг, проводила пальцами по барельефам и горельефам, посвящённым истории Террины, рассматривала тёмное узорчатое дерево двери.

— Пора.

Фредерике решительно отодвинул занавес, распахнул узкую стрельчатую дверь, и шум, только что ворвавшийся в кабинет, тут же стих.

— Граждане Светлейшей Синьории!..

Фредерике громко и с чувством объявил меня исполнительницей пророчества Меноккио и своей названной дочерью и сообщил, что с радостью и гордостью передаёт мне бразды правления Венецией. Надеюсь, большинство притихших от удивления людей ничего не знает о вчерашних и позавчерашних событиях. Иначе передача власти произойдёт совсем не так мирно, как я надеялась.

— Отныне и до самой своей смерти Светлана Моста будет править Светлейшей Синьорией разумно и справедливо! Теперь же приветствуйте догарессу!

Фредерике шагнул в сторону, и я поняла, что настал мой час.

Шаг вперёд, и я словно лечу над орущей толпой — моими новыми подданными. Люди в разноцветных одеяниях сливаются в единое разноцветное волнующееся море, и дворец Совета кажется кораблём, а балкон — капитанским мостиком.

— Я приветствую вас, жители Новой Венеции!!

Неизвестно, как, но они услышали меня. Приветствия стали громче, отчётливее и, кажется, радостнее. Пьянящее ликование, совершенно не похожее на азарт от встреч с Балдассаро, захватило меня, и я хотела сказать ещё что-то, пообещать вернуть магию, разделаться с бедностью и вообще построить на Террине новый Золотой Век, но не успела.

Что-то сильно толкнуло меня в бок, и я отлетела, ударившись рукой о кованые перила балкона. Я возмущённо обернулась, желая высказать бывшему дожу всё, что о нём думаю, но было поздно.

Оттолкнувший меня Фредерике Моста висел на переплетённых металлических цветах. Из его спины торчал четырёхгранный наконечник арбалетного болта.

Крик затих буквально на мгновение, а затем превратился в вой дикого зверя. В передних рядах толпы возникло шевеление, похоже, стрелок стоял именно там, его заметили и собираются линчевать. Дьявол!

Я не смогла бы остановить время — здесь было намного меньше гранталла, чем в Долине. Но вот резко увеличить влажность воздуха, да ещё и поблизости от моря, было проще простого. Мысль — и собравшихся на площади людей окатывает водой, проявившейся прямо над их головами. Ещё мысль — и я взлетаю с балкона, чтобы зависнуть прямо над центром шевеления.

Убийца бывшего дожа уже лежит на мостовой и еле слышно стонет — за те мгновения, которые я потратила на вызов воды, её успели повалить и несколько раз ударить, я вижу кровь на голове и неестественно вывернутую руку.

— Её будет судить Совет Двадцати. Не становитесь на пути у правосудия.

Мысль — и женщина плавно перелетает на балкон.

— Теперь возвращайтесь к своим повседневным делам. Сегодня я собиралась обручиться с Терриной, но из уважения к моему названному отцу сделаю это после того, как он будет надлежащим образом похоронен.

Я вернулась на балкон, отправила два тела в кабинет, зашла сама и задёрнула занавес.

— Ты кто такая? — Я наклонилась над женщиной, так удачно решившей мою проблему с Фредерике Моста. Оставить убийцу в живых, конечно, не получится, — народ жаждет крови — но её смерть точно будет лёгкой.

— Амэранта Анафесто, тварь! Из-за тебя умер мой сын, из-за тебя я убила собственного брата! Но я доберусь до тебя!

К счастью, её боль была слишком сильна и полностью владела сознанием, не оставляя места возможности изменять мир. Иначе моё правление Новой Венецией закончилось бы быстро и бесславно.

— Так… — Я осторожно сняла с Фредерике обруч, с силой надвинула его на голову Амэранты. — Полежи пока так.

Судя по тому, с какой скоростью явились аж трое слуг, они торчали под дверью, дожидаясь приказов. И ещё не знали о смерти бывшего дожа. Во всяком случае, увидев пронзённого стрелой Фредерике и избитую Амэранту, они не смогли сдержать удивления.

— Да, Амэранта Анафесто застрелила своего двоюродного брата, собираясь убить меня. Поэтому вы сейчас отнесёте тело Фредерике Моста в предназначенные для таких ситуаций помещения. Один из вас займётся отправкой сообщений членам Большого Совета и Совета Двадцати — в шесть часов они должны собраться в зале суда. Идите.

Слуги молча ушли, унося с собой тело бывшего дожа, а я уселась на стол. И что делать с Амэрантой? Может ли она знать обо мне что-то такое, что должно умереть вместе с ней до того, как Амэранту увидит Совет?

— Тебе всё равно не править Венецией, чужачка. Пусть меня казнят, но на моё место придут другие.

— Спасибо, что предупредила.

Нет, убивать её самостоятельно никак нельзя. Большой Совет должен вынести законный приговор и проконтролировать его исполнение. Но мне стоит подготовиться на тот случай, если Амэранта знает что-то такое, что может заставить аристократов наплевать на распоряжение Фредерике.

Приняв решение, я изменила платье убийцы, превратив его подол в подобие ножных кандалов, и покинула кабинет, не обращая внимания на несущиеся вслед проклятья. Кажется, синьора Анафесто решила, что я вознамерилась расправиться с её мужем.

— Я отправляюсь помолиться солнечным Богам о душе моего названного отца. Проследите за тем, чтобы многоуважаемую госпожу Амэранту доставили в зал суда к шести часам.

Служанка, которой оказалась та самая Катарина, которую мы с Фредерике встретили утром, поспешно закивала. Мда, такими темпами моя власть над Венецией будет держаться исключительно на страхе. Хотя, какая разница? Я же не хочу им ничего плохого: верну магию, реформирую систему образования, научу гуманизму и уважительному отношению к негуманоидным расам. Побоятся немного, потом разберутся, что ничего плохого не происходит, и полюбят.

Чьямонта встретила меня прохладой и мелким дождиком, моментально превратившим мою красную тунику в мокрую тряпку, противно облепившую тело. Это было мерзко, но тратить время на создание щита я не стала — до начала объявленного мной суда оставалось лишь пять часов. Пять часов, которые должны были решить всё.

— Госпожа Светлана?

Вот кого я не ожидала встретить на памятной площади Чьямонты, так это Хлодвиге и того бенанданти, который заметил гранталловые зацепы на арбалетах.

— Господа, я рада вас видеть. Где наши остальные соратники?

— Там же, где были в ту ночь, когда пропали ты, Доменике и Балдассаро. Светлана, я понимаю, что мы — всего лишь солдаты…

— Я спросила: где наши остальные соратники?!

Безымянный бенанданти, попытавшийся потребовать от меня объяснений, осёкся, когда капли дождя стали испаряться, не долетая до меня. Прекрасно, как бы он ни был мне симпатичен, он должен знать своё место.

— Ящеры и шмели в тех же домах, в которых ты их расселила. Аристократы, кроме тех, которые решили покинуть нас, во Дворце Правосудия. Простые бенанданти и крылатые коты там же.

Хлодвиге не стал испытывать моё терпение.

— Кто дезертировал? — Я невольно затаила дыхание, ожидая услышать имена брата и сестры Нуово.

— Анжелика, Гарун и Юлиос. Я не стал отправлять погоню за ними: мы были слишком дезориентированы и, честно говоря, напуганы. Но, если ты хочешь, ещё не поздно послать на поиски. Они уходили ночью, на поркавалло. Думаю, коты смогут отыскать их.