Марина Мнишек - Вячеслав Козляков

1 (11) июня 1606 года Василий Шуйский был венчан на царство в Успенском соборе Московского кремля. Прошел ровно год с тех пор, как грамоты самозваного царя Дмитрия достигли Москвы и в столице произошел переворот в его пользу. Символично, что новый царь попытался начать все с «чистого листа» день в день со своим незадачливым предшественником. Однако проблема, созданная свадьбой царя Дмитрия и Марины Мнишек и коронацией последней, никуда не исчезла. Еще не раз она будет возникать в течение всего четырехлетнего правления царя Василия Шуйского. В конце концов, и этот царь, сведенный с престола, познает превратности фортуны. Но пока он на самой вершине своей власти, а его «визави» Марина Мнишек – на самом дне, вдалеке от родины, в бедности и заключении.

Почти все лето 1606 года семья Мнишков оставалась под стражей в Москве. Немного обнадежить их должно было известие об отправке в Речь Посполитую посла князя Григория Константиновича Волконского. С ним на родину отпустили некоторых людей, служивших сандомирскому воеводе и его близким. Мнишкам, Вишневецким, Стадницким и другим, выжившим в майской катастрофе, разрешили послать письма с точными известиями о том, что произошло с ними в столице Московского государства. Но еще больше надежды давали начинавшие доходить известия о том, что Дмитрий…жив. Автор «Дневника Марины Мнишек» записал такой слух уже 1 июля (21 июня). То ли ему показалось страшным доверить столь опасные слова бумаге, то ли в действительности у остававшихся в Москве поляков не было уже никакой веры в чудеса, но он записал, что в свите Мнишков «не верили», что Дмитрий «смог уйти от той опасности». Бесспорно одно: слухи о Дмитрии жадно ловили и собирали, потому что ни Марина Мнишек, ни ее отец, ни другие их родственники и близкие не видели (да и не могли видеть, оставаясь под стражей) тела убитого царя Дмитрия Ивановича. Более того, из записок Жака Маржерета, ссылавшегося на одного француза, служившего поваром у сандомирского воеводы, известно, что Марина Мнишек, наоборот, поверила в спасение своего мужа: «Императрица – жена сказанного Дмитрия, узнав о ходившем слухе, полностью уверилась, что он жив, утверждая, что не может представить себе его иначе, и с того времени казалась гораздо веселее, чем прежде» [156].

Движение под флагом царя Дмитрия действительно поднялось сразу же после избрания царя Василия Шуйского. Начавшееся опять в Северской земле, оно стало одной из причин гражданской войны. Эта угроза оказалась куда более серьезной, чем задержание в Москве «царицы» Марины Мнишек и ее отца. Хотя они по-прежнему вызывали раздражение московского «мира», время от времени пытавшегося учинить расправу над «литвой». Не прошло и полмесяца после венчания царя Василия Шуйского, как ему пришлось вмешаться в такой конфликт, стоивший Марине Мнишек и ее свите нескольких бессонных ночей. Во избежание дальнейших беспорядков Марину и ее отца перевели из известного всей Москве бывшего двора царя Бориса на менее приметный двор сосланного в опалу посла Афанасия Власьева. Туда, всего на несколько часов, пустили брата Марины Мнишек саноцкого старосту Станислава Мнишка, чтобы он повидался с сестрой и отцом. 12 (22) июля произошло еще одно столкновение Боярской думы с «миром», требовавшим мести за убитых в майском погроме москвичей: «Пусть вам так же достанется, как и братьям нашим». Воевода Юрий Мнишек, недавно представавший для расспросов перед Боярской думой, был убежден, что бояре «там в то время большую власть имели, нежели сам царь». Именно бояре, а не царь Василий Шуйский, по свидетельству «Дневника Марины Мнишек», приняли решение разослать поляков и литовцев, остававшихся в Москве, «по разным крепостям» [157].

Сделано это было вовремя, так как с августа 1606 года разгорелось восстание против царя Василия Шуйского северских, польских, рязанских и украинных городов, собиравшихся в поход на Москву. В этой ситуации держать в столице жену убитого царя Дмитрия Марину Мнишек было делом небезопасным. Поэтому, дав напоследок возможность повидаться с воеводой Юрием Мнишком и его дочерью князю Константину Вишневецкому, Яну Мнишку и Сигизмунду Тарло, их всех разослали на северо-восток от столицы в разные замосковные города: «Сердомирсково ж з дочерью и всех Литовских людей, которые пришли с Ростригиною женою, посла (царь Василий Шуйский. – В. К.) по городом: в Ярославль, на Кострому, в Галич; и повеле их посадити на дворех и приставити к ним приставов и беречи велел накрепко» [158]. Так записал автор «Нового летописца». К этим городам надо добавить еще Тверь и Ростов, а также Вологду и Белоозеро, где можно было тогда встретить ссыльных поляков. «Розсылка по городом» предпринималась как для безопасности остававшихся в России поляков и литовцев, так и для затруднения общения между ними. Находясь во внутренних землях Московского государства, «литва» не могла помышлять о побеге домой и надеяться на то, что ее выручит очередной переворот в Москве.

Марине Мнишек вместе с отцом, дядей и братом в качестве места ссылки был определен Ярославль. Объяснить этот выбор трудно. Однако определенная логика в том, что бывшую «царицу» и воеводу Юрия Мнишка отправили в самый большой из замосковных городов, все же была, и диктовалась она местнической системой мышления, присущей боярам. Для примера: князь Константин Вишневецкий попал в Кострому, а Тарло, Стадницкие и Станислав Немоевский – в Тверь и Ростов. Ярославль, кроме того, давно был известен как место ссылки. Кроме Мнишков, чьи претензии на обладание царским титулом уже превратились в ничто с точки зрения новой власти, в городе находились на поселении настоящие «царевичи» и «царевны». Речь идет о семье сибирского «царя» Кучума, жившей в Ярославле с конца XVI века.

Цели царя Василия Шуйского были достаточно прозрачными. Сохранив жизни воеводе Юрию Мнишку и его дочери и отправив посольство в Речь Посполитую, он стал ждать дипломатического разрешения случившегося конфликта. Но до этого времени царица Марина Мнишек должна была привыкать к жизни в холодном северном городе, столь непохожем на ее родину.

10 (20) августа Мнишкам объявили, что они должны покинуть столицу, хотя ранее обещали, что продолжавшего испытывать проблемы со здоровьем воеводу Юрия Мнишка не тронут. Получив одновременно известие о битве, в которой новый самозванец разбил правительственные войска, Мнишки поняли, что у них не оставалось другого выхода, как согласиться на предложение бояр. Начались приготовления к путешествию. Был составлен реестр, согласно которому в ярославскую ссылку, вместе со свитой царицы, отправилось 375 человек. 16 (26) августа, с наступлением темноты, они с предосторожностями выехали из Москвы под охраной трех сотен стрельцов.