Взятка по-черному - Фридрих Незнанский

Итак, подводя итоги первого этапа многоцелевой операции «Захват», как определили для себя собственные действия сотрудники агентства «Глория», Филипп Кузьмич Агеев мог отметить, что начало существенных накладок не обнаружило. А синяки, царапины и мелкие ссадины на сытом, ухоженном теле Нины Георгиевны Ершовой в расчет брать не приходилось. Случается, что бурные приступы страсти оставляют куда более откровенные следы на коже любовников — и ничего, в порядке вещей, на то она и страсть такая. Успокаивало еще и то, что давно испытанный и неоднократно проверенный в деле, но всегда впечатляющий прием оказался и на этот раз безупречным. Никаких «скользких» либо двусмысленных вопросов у объекта не возникало ни вечером, ни, естественно, ночью, ни, что уже немного странно, под утро. Странно, потому что обычно по утрам вчерашние события, особенно если они не поддаются четкому логическому объяснению, вызывают у объекта некоторое подозрение — ну, например, не водят ли его случайно за нос нехорошие дяди? Но у Нины — теперь уже на «ты» и, естественно, без всякой Георгиевны — ничего подобного не просматривалось, а Филя, то бишь Валера, был предельно внимателен ко всякого рода психологическим нюансам. Нет, она жила исключительно своими сиюминутными, сугубо плотскими ощущениями, и ничем иным. Ни о чем постороннем не думала. Даже обидно за нее стало — ведь, судя по всему, неглупая, темпераментная баба, найди себе подходящего спутника — и чем не жизнь? Чего ж ее потянуло к бандитам?.. Загубит собственную судьбу… если уже не загубила.

Ладно, решил Филипп, пока задержимся на эмоциях. Следующий шаг — конкретное дело. С утра или днем, но не откладывая в долгий ящик, потребуется телефонный звонок, а может, даже и встреча ее с адвокатом Райским. В идеале рандеву должно произойти в присутствии Агеева, где зайдет острый и по-своему принципиальный разговор о пресловутой взятке, организованной так сладко расслабленной в настоящий момент, но, вероятно, в иных условиях — бессердечной и жестокой хищницей. Это ж надо решиться, суметь организовать дело так, чтобы человека посадить, а затем медленно и со вкусом раздевать его — догола, лишая всего нажитого честным либо иным путем, в данном случае это не имеет существенного значения, имущества, обещая при этом искреннюю помощь и заранее зная, что все заверения — абсолютная ложь.

А с другой стороны, Юрка же повторил слова Казначеевой о том, что взятка в двести тысяч долларов для Гусева — не проблема. А что для него проблема? Тюремная камера? Может быть. Но тогда они, догадываясь об этом, никогда не выпустят свою жертву из-за решетки. Сгноят, а не выпустят. Да есть и десятки, если не сотни, других, более тонких способов заставить человека расстаться с собственной жизнью. Вот оно как. По-черному работают, ничего не страшатся… Неужели так сильны? Или власть до такой степени вскружила им головы? Интересно, что может на этот счет сказать Нина? Но вопрос не сейчас, попозже, а пока пусть пребывает в неведении и стонет себе от «райского наслаждения»…

Всему свое время, говорил Екклесиаст, время обнимать и время уклоняться от объятий… время любить и время ненавидеть…

Как говорит старая пословица, любовь — любовью, а борщ — борщом. Иными словами, занимаясь напряженными физическими упражнениями, именуемыми любовными схватками, Филипп ни на минуту не забывал о суровой прозе жизни, которая, собственно, и подвигла его на этот шаг. И он не собирался выстраивать для себя в этом направлении какие-либо перспективы, ему достаточно было стать у мадам Ершовой своим человеком. Пусть не доверенным, не единственным и незаменимым, этого не надо. Вполне достаточно было бы проследить устойчивые связи Нины Георгиевны с ее, грубо говоря, преступными подельниками. Даже проще — установить сам факт существования этих связей. Причем он думал, что решение этой задачи теперь особых трудностей не вызовет. Нет, никаких там допросов с пристрастием! Желательно, чтобы она сама захотела рассказать ему о своих делах. Но для этого она должна быть полностью и до конца уверенной в нем. Нужно заставить ее увидеть в мужчине не только любовника, но и помощника, с которым можно поделиться сокровенными мыслями.

Она уже успела сделать парочку непроизвольных якобы попыток разговорить его, вызвать на откровенность, но он ловко запечатывал ее рот поцелуем, после которого всякое желание болтать мигом пропадало. И тем не менее.

— Тебе нравится, Валера, твоя работа?

— Как всякая, — неохотно откликался он, лаская ее.

— А удовольствие есть? Материальное?

— Хватает… Если без понтов, то даже вполне. По нынешним временам пятьсот баксов плюс разовые — премиальные там, чаевые — достаточно. А копить я все равно не умею.

— А если б тебе, скажем, вдвое, втрое больше платили бы, отказался?

— А где ж такие дураки найдутся? — рассмеялся он.

— Почему обязательно дураки? Та же охрана. Может, еще кое-какие «функции». Ты ведь умный парень, нужны тебе побегушки всякие?

— Ну всяких «функций», как ты говоришь, только я не знаю, что имеешь в виду, и у меня тоже хватает. Бывает, с избытком. Но вот если б мне поручили только тебя охранять, тут бы я без всяких возражений… — И он с такой ловкостью закрутил ее вокруг себя и достал с такой силой, что женщина только ахнула и застонала-забилась в очередном приступе неудержимого желания.

«Что ж это я бабу-то порчу? — отстраненно подумал Филя. — Ведь не ровен час, поверит… И что мне с ней потом делать?»

Он решил, что она забыла о его работе, утолила интерес, и все. Оказалось, что нет. Через час-другой снова спросила:

— А если б я тебе нашла очень хорошую, денежную работу, согласился бы?

— Ты поставила себе задачу меня трудоустроить? Или хочешь, чтоб я всегда находился у тебя под боком? Чтоб мог в любой момент, а?

— Ой, пусти, сумасшедший!.. — шутливо оттолкнула Филю. — У меня уже нет никаких сил… А вот у моего знакомого, того самого Игоря Петровича, о котором ты слышал от своего адвоката, не только ЧОП имеется, но и большой, серьезный Благотворительный фонд. Там миллионы проворачиваются, если не больше, но это — строго между нами, Валера. Я тебе верю и хочу добра. Поэтому сразу тебя предупреждаю: без моего ведома, если у нас, в смысле — у тебя с Игорем, удачно сложатся отношения, ты не должен ничего самостоятельно предпринимать. Обещаешь?

— Так ведь обману ж! — беззаботно засмеялся Филипп.

— На свою голову, дурачок… — Она прижалась к нему. — Я уверена, что у Игоря после разговора со мной вопросы к тебе возникнуть не должны. Конечно, если и твой нынешний шеф не станет возражать и отпустит тебя… А с другой стороны, почему он должен возражать? — продолжала она развивать свою мысль. — Рыба ищет, где глубже… Да потом, я и в Сережке уверена.

— А это еще кто? Твой прежний любовник?

— Что ты несешь! — вскинулась она. — Это брат мой родной. Он — полковник милиции, зам начальника УВД Юго-Восточного округа.

— Ого! — со значением сказал Филя. — Высокая птица, да?

— Он там, по сути, главный, потому что его шеф — Ванька Куницкий — пустое место, и если б не Сережка, того давно бы сняли. Тупой, как валенок. Брус тоже Сережку слушает, тут без балды, можешь мне поверить… Ну и другие люди — само собой.

— Ты таким тоном говоришь, будто под другими подразумеваешь всякую шелупонь, типа министра, его замов?..

— А ты знаешь, я тебе скажу, смех смехом, а ведь ты и в самом деле недалек от истины. Вот пройдет сейчас один наш паренек бирюлевский депутатом в городскую думу, и что ему после этого все вместе взятые министры московского правительства? А мы его в будущем году продвинем и в Государственную думу, тогда уже и те министры, о которых ты сказал, окажутся у него в той же заднице. Не так, скажи?

— Ну, девка, у тебя и постановочка вопроса! — искренне восхитился Филя. — Да с тобой же просто опасно простому человеку дело иметь.

— Ну уж, — теперь она стала к нему льнуть и ласкаться, — тебе-то, кажется, нечего опасаться… А я, наверное, очень скоро перейду в Генеральную прокуратуру. Там за меня один важный мужичок хлопочет.

— Тоже любовник?! — уже сердито отстранился от нее Филя. — Да сколько ж их у тебя? Совесть-то есть?

— Слушай, ну ты у меня просто прелесть! Такой забавный! Все, больше не будет. Никого не будет! Мне теперь одного тебя на весь бабий век хватит… — И вдруг она медленно приподнялась над ним, зависла и странно холодным взглядом уставилась в глаза. — Чего глаза прячешь? Смотри на меня! Учти раз и навсегда, если обманешь, я тебя на дне достану. И в Чечне не спрячешься. Я измены не прощаю. Понял?

«Фигня все это, конечно, — подумал Филя, — но сказано очень уверенно и жестко. А что, ведь зазеваешься не вовремя, и — достанет. Не она, конечно, а братва какого-нибудь очередного бирюлевского паренька. Хотя такая дамочка и сама, видимо, способна запросто замочить кого угодно… Бррр!»