Ускоренный мир. Том 5. Парящий мост в звездном свете - Рэки Кавахара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Можешь кое-что!!!
Этот крик вырвался из горла Харуюки.
– У тебя… есть крылья, которые ты сама создала, которые нужны тебе!
Он колебался, стоит ли это произносить. Скай Рейкер, скорее всего, не просто так отказывалась пользоваться собственной силой даже после возвращения в легион. Харуюки совершенно не хотел насильно лезть ей в душу. Именно поэтому он пытался доставить Скай Рейкер на вершину «Гермес Корда» – у него была причина верить, что это единственное место, где ему разрешено говорить об этом.
Однако если Рейкер сейчас выбросится из шаттла, этот шанс будет потерян навсегда. Поэтому у Харуюки не осталось иного выхода, кроме как кричать и молиться, чтобы его слова достигли сердца Рейкер.
– Шкала спецатаки здесь почти не заполняется… поэтому я не могу лететь. Но твои крылья другие. Твоя шкала заряжена сразу, как только ты их достаешь, а значит, ты можешь лететь!
Харуюки обернулся и, глядя Рейкер прямо в глаза –
– …Пожалуйста. Пожалуйста, дай силу своих крыльев нашему шаттлу… нет, нам всем! И тогда мы сможем уйти от огня «Проми»!!!
На миг воцарилось молчание.
Уши Харуюки не слышали ни рева пальбы, ни звуков, с которыми Черноснежка и Такуму отбивали пули, ни воплей, сыплющихся с трибун. Он напряг слух, чтобы чувствовать только лишь слабое, полное печали дыхание Скай Рейкер.
«…Я ранила Сат-тян.
…Я ранила ее своими словами, своим поведением, своим сердцем. Каждая слезинка, которую Сат-тян пролила тогда, содержится в топливе моих крыльев. Вот почему я никогда больше –»
– Неправда, Рейкер!!!
В этот миг Черноснежка прекратила махать руками и тоже развернулась к Скай Рейкер лицом.
Пули тут же начали безжалостно впиваться в борт машины и в спину Блэк Лотус. Несмотря на то, что ее стройное тело пошатывалось под ударами, Черноснежка говорила твердо.
– Я… это я была дурой! Я не пыталась понять всю тяжесть, которую ты несла! Я просто хотела, чтобы ты посвятила себя только мне, и я думала, что ты меня предаешь, и поэтому я ни за что на тебя рассердилась и обиделась! Я не имею права ничего от тебя требовать… но!
Голос Черноснежки наконец начал дрожать, будто его затуманивали чувства. Из глаз под угольно-черной маской вырвались яркие сине-фиолетовые лучики света, похожие на слезы, и Черный король прокричала:
– Но сейчас тебе пора лететь! Не ради меня, не ради легиона… ради себя самой, Рейкер!!!
Одновременно с этим возгласом пуля, выпущенная из чего-то крупнокалиберного, ударила Блэк Лотус в спину. Скай Рейкер обеими руками поддержала пошатнувшуюся подругу. Ее тонкие руки слегка дрожали, словно она не решалась приблизиться к Черноснежке больше, чем сейчас.
Учитель… нет, Фуко-сан.
Отчаянно борясь с шаттлом, Харуюки мысленно взывал к ней.
Два месяца назад на Южной террасе Синдзюку Черноснежка-семпай сделала шаг вперед. Поэтому сейчас, пожалуйста… прижми семпая к себе своими собственными руками. Это последнее расстояние не могу уменьшить ни я, ни кто-то еще другой. Это можешь только ты!
Вряд ли он донес эти слова до Фуко.
Но в следующий миг ее ладони перестали дрожать. Она медленно обвила руками Черноснежку – и крепко прижала ее к себе.
Среди ливня пуль раздались тихие, но ясные слова:
– …Спасибо, Лотус. Я наконец-то поняла. Мои крылья… в них не твои слезы, а твоя надежда, твоя доброта, твоя любовь.
Скай Рейкер опустила Черноснежку обратно на сиденье справа от своего и отчетливо кивнула.
– Поэтому мне теперь нечего бояться… я полечу. Именно сейчас, я уверена, я снова смогу полететь!..
Лишь тут до Харуюки дошло.
Скай Рейкер вовсе не сдалась. Она просто боялась. Она боялась, что, даже если воспользуется «Усиленным вооружением», все равно не сможет летать, как летала раньше, – что из-за «минус-инкарнации» «Усиленное вооружение» тоже станет бессильным, как уже случилось с ее ногами.
Однако сейчас в ней не чувствовалось ни тени страха. Выпятив грудь, Скай Рейкер подняла руки.
Темно-красные глаза взглянули в бескрайнее небо над головой –
И она произнесла, почти пропела, заранее заготовленную голосовую команду:
– «Вызываю ураган»!!!
В бесконечной ультрамариновой синеве над головой, прямо по ходу движения шаттла, Харуюки увидел замерцавшую голубую звездочку.
Затем она превратилась в два лазерных луча, устремившихся вниз, и, хотя шаттл несся с головокружительной скоростью, эти лучи с убийственной точностью попали в Рейкер. Тут же все ее тело окутало сияние, которое сгустилось на ее спине и превратилось в элегантное «Усиленное вооружение» – «Ураганный двигун». Шляпа и платье Рейкер, видимо, мешавшие правильно расположиться новому снаряжению, испарились, распавшись на искорки света, и все стройное тело Рейкер оказалось открыто глазу.
– Рейкер… – Учитель! – Сестрица! – Рейкер-сан! – вырвалось одновременно у всей четверки. Скай Рейкер уверенно кивнула и проворно спрыгнула со своего сиденья. Конечно, она не выбросилась из шаттла. Опершись на руку Лайм Белл, она переместилась в заднюю часть машины и крепко ухватилась за маленький задний спойлер.
– Кроу, стабилизируй шаттл, чтобы он смотрел точно вперед!
Харуюки мгновенно выполнил приказ Рейкер. Поняв, видимо, намерения шаттла №1, красная команда в машине №2 еще усилила огонь, но Черноснежка вновь принялась отбивать летящие пули.
– Поехали! Три секунды до пуска! Две, одна, ноль!!!
Раздался безумный грохот. Харуюки стиснул зубы, когда его вдавило в спинку сиденья.
Что за невероятное ускорение. Отчаянно удерживая на прямой шаттл, пытающийся рыскать в стороны, Харуюки кинул взгляд в окно заднего вида и обнаружил, что от спины Скай Рейкер назад идут два огненных хвоста, похожие на кометные. Они были гораздо мощнее, чем когда «Ураганным двигуном» пользовался Харуюки. Необычного светового эффекта под названием «оверрей» видно не было – значит, прирост мощности был не благодаря системе инкарнации. Это была квинтэссенция трудов и усилий Скай Рейкер, в течение многих лет вкладывавшей в «двигун» безумное количество берст-пойнтов.
Вновь устремив взгляд перед собой, Харуюки увидел, что спидометр на правом краю ветрового стекла показывает 650 км/ч – больше максимума. Ливень пуль от шаттла №2 уже прервался, красная машина в окне заднего вида стремительно уменьшалась в размерах.
Остановив волну восхищения, распирающую грудь, Харуюки сосредоточился на пилотаже. На такой скорости, если он хоть чуть-чуть расслабится, машина мгновенно разобьется. Препятствий на поверхности «Гермес Корда» не было, по крайней мере пока, но Харуюки не мог позволить себе пропустить малейшую вмятинку.
