Ты задолжал мне любовь (СИ) - Иванова Эмилия

Я кивнула головой. Женщина же, слегка замешкавшись, проговорила:

— Могу узнать, куда Вы направляетесь? Руслан Артемьевич распорядился, что я должна доложить ему, куда бы Вы ни шли.

Я слегка улыбнулась и кивнула:

— Я иду к тете, чтобы та не волновалась.

Что ж, касательно Вероники, я не вправе была определять – любить ее или ненавидеть. Она же все-таки как-никак являлась тетей Руслана, а если точнее то, одной из его немногих родственников. Он не в состоянии преподнести родителям уважение и преданность, что должны проявлять дети, и уже давно жалеет об этом. И если из-за меня он разрушит свои отношения с Вероникой, то впоследствии лишь неизбежно будет с сожалением оглядываться к событиям давно минувших дней.

Женщина жила в окрестностях южного района, который ранее приобрел мой муж, и после ухода из «Arhitech» у нее теперь был свой небольшой магазин.

Дочь, которую воспитывали Демидовы, все-таки как сыр в масле каталась

И хотя у нее довольно изумительный нрав, эстетика и романтика, что течет в ее крови, намного выше, чем у обычной женщины. Естественно, ее стойкость тоже не свойственна обычной женщине.

Управлять магазином в одиночку, да еще и цветочным, конечно, не так утомительно, но в любом случае неизбежно возникает то, с чем приходиться работать в поте лица.

У Вероники во дворе росло много цветов и растений, а на заднем дворе – фрукты и овощи. Однако на улице уже вовсю царила поздняя осень, из-за чего многие цветы, находящиеся во дворе, оказались примяты несколькими сильными снегопадами.

Когда я приехала, женщина, одетая в фартук, как раз убирала последствия снегопада. Осмотревшись, я сняла пальто, нашла косу и начала помогать с уборкой.

Увидев меня, Вероника немного удивилась, а на ее непреклонном лице по-прежнему была написана раздраженность:

— Что ты здесь делаешь?

Я, опустив голову, посмотрела вниз и убрала сорняки. Если честно, мне было немного жаль раздавленные желтые хризантемы, ведь большинство из них как раз цветет после зимы. И если бы они были выращены в Питере, то цвели бы и цвели. Однако в Москве снег приходит рано, поэтому их неизбежно завалило снегом.

— Руслан сказал, что в последнее время Вы неважно себя чувствуете, поэтому и зашла к Вам, – ну, все осведомлены, что мы не питаем друг другу особых чувств, поэтому и мне не стоит специально подлизываться к ней.

Женщина хмыкнула и, опустив глаза, продолжила заниматься своим двором. Но, в конце концов, тетя все же уже была в возрасте, долгими годами каталась как сыр в масле, поэтому после стольких часов, проведенных во дворе, казалось неизбежным то, что у нее будет болеть спина. Я обратила внимание на то, что она, прикрывая спину и прихрамывая, уселась на стуле во дворе, и хмурилась от боли.

Затем я очистила двор от нескольких оставшихся сорняков, вымыла руки и передала ей принесенное мною обезболивающее лекарство. Вероника нахмурилась, явно не желая принимать его. Я же поджала губы:

— Это не яд. Это обезболивающее.

Договорив, я вложила лекарство ей в руку, затем зашла в дом, налила чашку воды и протянула ей.

Женщина слегка оцепенела. Но, видимо, не в силах терпеть боль, взяла стакан воды и приняла лекарство. Тогда я отложила остаток лекарства в сторону и равнодушно проговорила:

— У этого лекарства мало побочных эффектов, поэтому, если боль невыносима, Вы можете принять несколько таблеток, чтобы облегчить боль.

Она посмотрела на меня, поджала губы, посмотрела на двор и ответила:

— Ты сильно гнусавишь. Не приходи сюда больная и не заражай меня.

В ту секунду я невольно прыснула от смеха. Мда, она такая строптивая. К гадалке не ходи – явно проявление заботы, но вот только как ей ни проговорить – на слух все равно не ложится.

Что ж, ладно. Все-таки эта женщина являлась гордой и сдержанной леди. Прожив полжизни без детей, она сама, вероятно, хотела провести спокойную старость одна.

— Да, я приму лекарство, когда вернусь, – простуды зимой – это естественно.

Тогда Вероника встала, пошла в дом и вышла оттуда с упаковкой «Терафлю» в руке. Ее голос слышался холодным и жестким:

— На, выпей. Один раз утром и один раз вечером. Через два дня будет лучше. Лекарство не горькое.

Я, кивнув, взяла его и слегка улыбнулась:

— Спасибо.

Женщина угукнула и больше ничего не сказала.

Снег в Москве не падал, а с выходом солнца так и вообще его большая часть растаяла, и, поскольку солнце светило высоко, казалось, было не так уж и холодно. Кроме того, Вероника развела во дворе мангал, поэтому там как-то было даже тепловато.

В полдень она посмотрела на меня:

— Хочешь остаться на обед? Снег валит уже как несколько дней, дома есть только заготовленные провизии. Больше ничего.

Я кивнула:

— Хорошо!

Жизнь человека может быть как изысканной, так и суровой. И даже если из еды есть только какой-нибудь «сухой паек», она все равно остается довольно увлекательной.

Во дворе горел мангал, поэтому она почистила для меня картофель с редькой, затем нарезала мясо и помыла овощи. Мы решили пожарить во дворе шашлыки. Изначально я как-то думала, что атмосфера для двоих слишком уж безмолвная, чтобы есть подобное, но Вероника принесла вино из винного погреба, и тогда уже трапеза приобрела другой оттенок.

На свете есть люди, которые лучше всего ладят в тишине. Нам же с тетей Демидова особо не о чем говорить, но есть вещи, которые как раз таки не и нужно говорить. Достаточно просто понять.

Так как в эти дни я толком и не питалась, сегодня все-таки уплела довольно много, из-за чего в животе появился легкий дискомфорт.

Когда приехал Руслан, в мангале уже заменили уголь, а когда мужчина увидел посуду во дворе, на его красивом лице вдруг появилась улыбка. Он потянул меня и произнес:

— Понравилась еда?

Я слегка улыбнулась. Не то чтобы. Но у меня было хорошее настроение, поэтому и стала так прожорлива.

— Хочешь попробовать? – я ответила, что вкусно. В любом случае, это мои вкусовые предпочтения, а не его.

Демидов, улыбнувшись, взял полусъеденную жареную картофелину в моей руке и, прожевав, поднял брови, не поскупившись на слова:

— Ого, прямо мастерски!

Я улыбнулась:

— Тетя испекла.

Вероника посмотрела на него и сказала:

— Ладно уже, тут вот осталось немного, доедайте и уезжайте уже. Слишком уж шумно, когда так много людей.

Достигнув отметки пожилого возраста, люди вечно уж начинают кривить душой. Руслан это понимает, я тоже.

С улыбкой посмотрев друг на друга, супруг принес из дома стул и сел рядом со мной, притянув меня к себе и расспрашивая о здоровье Вероники в последнее время.

Глава 403. Старого воробья на мякине не проведешь (часть 5)

Вероника равнодушно ответила и передала Руслану запеченное мясо, я же дала мужчине соус и сказала:

— Будет вкуснее, если макнешь.

Он слегка улыбнулся и сделал так, как я сказала ему, после чего кивнул и дал свою оценку:

— Неплохо.

С наступлением темноты Вероника сказала нам уходить:

— Мой дом слишком мал, чтобы вместить вас, так что ешьте досыта и уходите.

Руслан улыбнулся и, попрощавшись, отвел меня в машину.

На обратном пути на виллу я выглянула из окна машины и уставилась на пейзаж. Глядя на мелькающие за окном машины виды, я невольно произнесла:

— Спасибо, Руслан.

С тусклым светом дороги мужчина слегка улыбнулся:

— Твое «спасибо» – слишком просто. Если можно, то я бы хотел услышать что-нибудь более романтичное.

Я улыбнулась. Смотря краем глаза на красоту времени, я наклонила голову, чтобы тщательно обдумать что-нибудь эдакое из любовных речей, а мой взгляд упал на лицо Демидова, на котором мелькал свет от ламп.

Чтобы написать для этого мужчины хотя бы одну строчку о любви, нужно тщательно обдумать. Серьезно. Искренне.

Машина подъехала к входу на виллу. Все время пробыли в безмолвии, а теперь уже наконец-то приехали домой. Выйдя из машины, Руслан заглушил мотор и подошел ко мне: