Личное дело майора Власовой (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

– Как же я лягу, если Софийка ни в какую не уснёт ещё? Да и вообще не уверена, что сама смогу спать, пока Яр там…

– Рит, с ним всё будет хорошо. – обещаю ей. – С утра поеду к нему, узнаю все детали и освобожу его так быстро, как только сумею. Но ты должна мне помочь, Рита. Ни Власову, ни мне сейчас не нужна головная боль. Ты должна быть сильной и отдыхать, чтобы с тобой и ребёнком всё было хорошо, чтобы ты могла заниматься Соней. Я должна быть спокойна за тебя, Маргарит, чтобы максимально сосредоточиться на деле. А Ярослав не должен ничего натворить в СИЗО, чтобы не огрести ещё больше проблем. Поэтому сейчас без лишних разговоров ты идёшь в душ и спать.

– А Софийка?

– Я посижу с ней, Рит. Я буду приглядывать за малышкой до самого утра, чтобы ты хорошенько выспалась. А завтра, с новыми силами начнём вызволять вашего папочку. Всё будет хорошо, Рита. Тебе не о чем переживать, поэтому иди и ложись.

Свежая Власова начинает плакать, забавно морща нос и размазывая слёзы по лицу.

– Спасибо, Ангелина! – шепчет она, кидаясь меня обнимать. – Я знаю, что с тобой Софийка будет в полном порядке. Ты самая чудесная крёстная мама!

Перекатываясь как огромный колобок, Рита скрывается в коридоре, оставляя меня в смятении. Подавляя в себе эти чувства, я торопливо доедаю ужин, мою тарелку и выпиваю стакан воды. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы, и уверенным шагом иду в гостиную.

Боясь напугать малышку, осторожно сажусь на краешек дивана и тихо зову:

– Соня, привет!

Малышка смотрит на меня, моментально узнавая. Неподдельная радость вспыхивает на детском личике, и я с улыбкой наблюдаю, как девочка ползёт по дивану и забирается на меня. Я обхватываю крохотное тельце, прижимая малютку к груди, утыкаюсь носом в пушистую макушку и целую.

– Привет, моя сладкая девочка. Геля так соскучилась по тебе!

– Геля, – показывает на меня пальчиком Соня. А потом на себя: – Софа.

– Умница, Сонечка. – смеюсь я. – Что ты тут делаешь? Мультики смотришь?

– Мутик, – соглашается она. Тянет меня за руку. – Си.

– Смотреть с тобой? Ну хорошо, Соня, давай вместе посмотрим мультики, – говорю ей, устраиваясь удобнее.

Соня разваливается на мне, и я начинаю её непроизвольно покачивать. Когда она засыпает, перекладываю её поудобнее и любуюсь её прекрасным личиком. Знаю, что нужно отнести малышку в кроватку, но продолжаю качать на руках, прижимая к себе. Целую пухлые щёчки, лобик, жиденькие волосики. Сижу так несколько часов, пока руки окончательно не немеют от удерживания в одном положении крошечного тельца ребёнка.

За это время я успеваю обдумать так много. Успеваю в стотысячный раз представить, что этомоядочь,мойдом,моясемья. Что я жду Власова со службы.

Раньше мне легко удавалось представить нас вместе – словно не было никакого развода, моих неудавшихся отношений с Румынским, Маргариты Тумановой, нового брака Ярика; представить, как всё могло бы быть у нас, если бы я родила ему ребёнка. Не думаю, что моя жизнь сильно отличалась бы от жизни Маргариты, ведь Ярослав… Мне прекрасно известно, какой он. Идеальный. С одним лишь “но”: больше я не вижу себя женой Власова в своих фантазиях. Больше мне не нужно искать ответы, какой была бы моя жизнь, останься я с ним. Теперь все мои мысли занимает другой человек.

Телефон тихонько пиликает. Сообщение с незнакомого номера: “Не скучаешь, Ангелочек?”, а следом прилетает селфи. Женя лежит в моей постели и дерзко улыбается в камеру.

Поддавшись эмоциональному порыву, я делаю фото со спящей на руках Сонечкой и отправляю ему.

“Некогда скучать, у меня идеальная компания”.

“Ты потрясающе смотришься с ребёнком на руках. – отвечает Женя. – Хочу однажды увидеть тебя смоимребёнком на руках.”

Я улыбаюсь, перечитывая последнее предложение, и загоняю страх перед ещё одной неудачей подальше, в самые потаённые уголки сознания. Как знать, может и правда пришло время двигаться дальше?

Наутро я первым делом еду в следственный изолятор. Показываю дежурному корочки и прошу привести Власова на допрос. Мне везёт. По всей видимости, молодой сержант, мне пока незнакомый, ещё не встречался до этого момента с Ярославом, не наслышан о нашей непростой семейной ситуации, не соотносит мою фамилию с фамилией находящегося в изоляторе Власова.

Едва бросив взгляд на мои документы, он кивает:

– Да, конечно, товарищ майор, – и вызывает конвой.

Я иду привычным маршрутом до допросных кабинетов, надеясь, что по пути в столь раннее время не встречу никого из знакомых. Меня, как лицо объективно заинтересованное, могут не допустить к делу Ярослава, мне могут запретить с ним встречаться, ещё и по шапке могут настучать. Поэтому мне крайне необходимо успеть переговорить с Власовым до того, как начальник успеет очухаться и отдать соотвествующие распоряжения.

Занимаю казённый стул и в нетерпении постукиваю ногтями по столу. Когда каждая минута на счету, время тянется бесконечно. Но наконец дверь открывается, и конвойный заводит Власова.

– Наручники снимите, пожалуйста. – прошу я.

– Не положено, товарищ майор, – отрезает младший сержант.

– Здесь я решаю, что положено, а что нет, – протягиваю я пренебрежительно. Парень с минуту тупо смотрит на меня и вздыхает:

– Как скажете, товарищ майор!

Он освобождает Власова, и мой бывший потирает запястья.

– Прошу, садитесь, Ярослав Сергеевич, – старательно держа маску, произношу я. – Товарищ младший сержант, вас я попрошу оставить нас наедине. Тайна следствия…

Парень поджимает губы, но не решается перечить старшему по званию. Передёргивает плечами и убирается, оставив нас со Власовым наедине.

Стоит двери тихо хлопнуть, я подрываюсь с места и обнимаю Ярослава.

– Господи, Ярик! Живой? В порядке? Как ты?

Он, странно посмеиваясь, отстраняется и быстро отвечает:

– Я в норме, Гель, так, в первую ночь какие-то полудурки пытались дурака валять, рёбра помяли, но я это быстро пресёк. Как Рита? Держится? Ты была у неё? С Соней и Пузожителем всё в порядке?

Я поджимаю губы. Новость, что на Власова покушались в первую же ночь в изоляторе, меня не радует. Наш народ здесь не жалуют; сотрудников правоохранительных органов, попавших за решётку, чаще находят с заточкой в боку, чем доводят дело до суда. И то, что местным сидельцам известно, кто занимает шконку по соседству, дурной знак. Боюсь, у меня очень мало времени до того момента, пока одно из нападений на моего бывшего мужа не станет решающим.

– С твоей семьёй всё хорошо, Ярик, не об этом тебе сейчас стоит волноваться. Я буду рядом столько, сколько необходимо, ты же знаешь, не брошу их на произвол судьбы. Рита собрала тебе еды, давай ты поешь и расскажешь мне, какого чёрта произошло, пока я… отдыхала.

Я поспешно отворачиваюсь, чтобы бывший муж не смог ничего прочитать по моему лицу, увидеть в моих глазах. Мой стыд за то, что была так счастлива, пока Власов в одиночку влип в неприятности, так и норовит вылезти наружу.

Выставляю из сумки контейнеры с едой, и Ярик перехватывает мою руку.

– Гель, не накручивай себя.

– И не собиралась, Ярослав.

– Так говоришь, будто я тебя не знаю, – усмехается он. – Ты была на больничном после травмы, полученной на работе. Потому что я не уследил. И я виню себя каждый раз, когда с тобой что-то происходит. Поэтому мне прекрасно известно, что ты сейчас делаешь. Так вот, Власова, это не твоя вина.

– Если бы я была дома, на связи…

– Ангелин, я позвонил тебе, когда уже попал в затруднительное положение. Только чтобы попросить присмотреть за Риткой. Я не собирался отрывать тебя ночью пятницы от отдыха и личной жизни после весёлого приключения на территории речного порта из-за работы, только ради своих эгоистичных приоритетов.

– На то и нужны друзья, Власов. – говорю ему. – А мы гораздо больше, чем друзья. Ты всегда можешь позвонить мне среди ночи и попросить позаботиться о твоей семье.