Год 1942 — «учебный» - Владимир Бешанов

Неудача постигла отряд «Б», которому следовало высадить десант на южном побережье Керченского полуострова, в районе горы Опук. Здесь подвела не только погода, но и организационные накладки. Выход отряда под командованием контр-адмирала Н.О. Абрамова из Анапы задержался на сутки, дважды он возвращался назад из-за шторма и «несогласований» — суда на переходе теряли друг друга. В конце концов отряду назначили новое место высадки — в Керченском проливе у Камыш-Буруна. [158]

Доставленные к району высадки солдаты прыгали в ледяную воду и брели к берегу, где окапывались в ожидании следующей волны десанта. Многие, особенно раненые, замерзли, так как 27 декабря шторм усилился, движение судов по проливу было запрещено и возобновилось лишь сутки спустя. Несмотря на противодействие со стороны противника, советским войскам удалось захватить ряд плацдармов по обе стороны Керчи и на северном побережье полуострова. До 28 декабря на берегу закрепились части 224-й и 302-й стрелковых дивизий и 83-й бригады морской пехоты, насчитывавшие около 14 тыс. бойцов. Словно в насмешку над этими невероятными усилиями людей, пролив через 2 дня сковало льдом, и основные силы 51-й армии переправились в Керчь буквально пешком.

Манштейн, получив доклад о советских десантах, посчитал их вначале отвлекающим маневром, призванным облегчить положение защитников Севастополя. Он приказал командиру 42-го корпуса генералу Шпонеку сосредоточить все силы 46-й пехотной дивизии и сбросить русских в море, а для прикрытия Феодосии направить 4-ю горную, 8-ю кавалерийскую румынские бригады и один немецкий пехотный полк — свои последние резервы. Остальные силы 11-й армии были втянуты в жестокие бои за Севастополь: казалось, что нужно предпринять последнее усилие — и крепость падет. Поэтому 28 декабря немцы продолжили штурм.

В ночь на 29 декабря группа кораблей — 2 легких крейсера и 3 эсминца — под командованием капитана 1-го ранга Н.Е. Басистого подошла к Феодосии и открыла огонь по порту изо всех орудий, выпустив по берегу более 2000 артиллерийских снарядов. Артиллерийский огонь велся по площади и оказался малоффективным. [159] Но он позволил незамеченными подобраться ко входу в гавань катерам с первой волной десанта. Около 2.30 на сторожевых катерах и малых тральщиках в порт ворвалась штурмовая группа из 600 морских пехотинцев под командованием старшего лейтенанта А.Ф. Айдинова. Они овладели прибрежной полосой и маяком. Все это было полной неожиданностью для праздновавшего Рождество немецкого гарнизона, который состоял из саперного батальона, одной береговой батареи, имевшей 4 орудия калибра 105 мм, и противотанкового дивизиона.

В 4.30 в гавань вошли эсминцы и крейсера. Прямо на причалы с боевых кораблей и транспортных судов началась высадка войск. Немцы сопротивлялись отчаянно. Хотя, по утверждению адмирала А. Зубкова, вражеские артиллеристы «после рождественской пьянки» открыли огонь с опозданием, они сумели потопить 4 катера и нанести серьезные повреждения всем кораблям отряда. Эсминец «Шаумян» потерял грот-мачту, на «Железнякове» разнесло кают-кампанию, а «Незаможник», стремясь побыстрее выйти из-под обстрела, въехал носом в стенку, разворотил себе форштевень и вынужден был вернуться в Новороссийск.

В крейсер «Красный Крым», стоявший на рейде, попали 8 снарядов и 3 мины. Дважды снаряды поразили тральщик «Щит». Крейсер «Красный Кавказ» более двух часов швартовался у внешней стороны мола: мешал сильный отжимной ветер, а наличия в составе передового отряда хотя бы одного буксира не предусмотрели. За это время корабль получил 17 попаданий снарядов и мин и, не закончив выгрузку артиллерии и автомашин, вынужден был отойти на рейд. Его командир позднее докладывал, что «крейсер подавлял вражеские батареи, бил прямой наводкой по бронепоезду (?), по танкам (?). При этом досталось и ему самому». Кто был пьян, а кто трезв?

Тем не менее, к 11.30 на берегу оказалось более 5000 бойцов штурмовых отрядов при 20 орудиях и минометах. [160] За 3 последующих дня флот перебросил в Феодосию личный состав трех стрелковых дивизий: 23 тыс. солдат и офицеров, 151 орудие и миномет, 34 танка, 326 автомашин и тягачей, 1550 лошадей, более 1000 тонн боеприпасов и других грузов. Выбив к исходу 29 января немцев из города (заодно прикончили 160 раненых в госпитале, многих просто выбросили из окон на мороз){3}и отбросив две подошедшие румынские бригады, части 44-й армии начали развивать наступление в Северном направлении.

На следующий день 51-я армия освободила Керчь и двинулась на запад. Вернее сказать, советские разведчики проникли в город и выяснили, что он оставлен противником. Генерал Шпонек, опасаясь быть отрезанным, несмотря на категорический приказ штаба армии держать оборону, велел своим войскам очистить Керченский полуостров.

Отход 46— й дивизии больше походил на бегство, ее части, бросив большую часть артиллерии и боевой техники, форсированным маршем отступили на Ак-Монайский перешеек (за самовольный отход граф Шпонек был предан суду военного трибунала и позднее расстрелян, а личный состав 46-й пехотной Гитлер запретил представлять к каким бы то ни было наградам).

В результате немецкая армия оказалась в критической ситуации. Как признавал Манштейн:

«Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46 пд (пехотная дивизия. — Авт.) от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка, безнадежная не только для этого вновь возникшего участка… Решалась бы судьба всей 11-й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии… [161] Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать».

Между тем на переброску немецких войск от Севастополя ко вновь возникшему фронту требовалось не менее двух недель.

Наступавшая через Керчь 51-я армия вела преследование очень вяло, а войска Первушина, к удивлению Манштейна, от Феодосии основными силами двинулись не на запад, а на восток, навстречу 51-й армии.

«Противник явно видел перед собой только свою тактическую цель — уничтожение наших сил на Керченском полуострове — и совершенно упустил из виду оперативную цель — пересечение основной жизненной артерии 11-й армии».

Это позволило немцам создать из измотанной 46-й дивизии, одного свежего пехотного полка и румынских частей непрочный фронт прикрытия протяженностью в 32 км на рубеже отроги Яйлы — побережье Сиваша западнее Ак-Монай. На укрепление румынских частей были посланы все офицеры, унтер-офицеры и солдаты, которых смогли наскрести по тыловым подразделениям, в том числе и из штаба армии.