Магия госпожи Метелицы - Дарья Донцова

Через пару дней Сергей нашел в газете объявление: «Помогаю быстро восстановить все утерянные документы», поехал по указанному адресу, дал хмурому парню паспорт Кокозаса, свою фотографию, отсчитал нужную сумму и через сутки получил документ назад. Только теперь в удостоверении личности красовался снимок Пескова, который стал Кокозасом Ивановичем.

На том дело и закончилось. Через несколько месяцев лже-Кокозас Иванович поменял свою комнату на аналогичную в другом районе Москвы и начал новую жизнь. Врачом, как понимаете, он наняться не мог, работал в разных местах, не оформляясь официально, жил в коммуналке, семью не завел. Потом у него случился инфаркт, он оказался в больнице, где персонал относился к пациентам с полным пофигизмом. Родственники больных постоянно искали медсестер, которые после ухода врачей домой исчезали из отделения, носили докторам деньги, чтобы те внимательно относились к больному.

Как-то раз жена одного из соседей по палате, бросив на стул гламурный журнал, убежала за лекарством для мужа. Кокозас-Сергей увидел на обложке фото Полины, под которым шла подпись: «Эксклюзивное интервью владелицы гимназии и жены олигарха П. Хатуновой». На следующий день он позвонил в школу и сказал:

– Поля, я умираю, помоги мне.

– Минуточку! – встрепенулся Платонов. – Вы весьма подробно рассказывали о переживаниях Полины, о том, как она боялась разоблачения, бросила медицину, ушла в педагогику, и вдруг говорите, что связались с ней через ее работу? Нестыковка получается. Если вы расстались с Полиной и Верой в день, когда погиб Борис, не поддерживали отношений, то я понимаю, почему вы обратились в учебное заведение, вы не знали домашний и мобильный номера Хатуновой. Но тогда вы не должны ничего знать о психологическом состоянии соратницы по террористической группе. Если вы продолжали общаться, созванивались после того, как погиб Вахметов, то по какой причине упомянули гламурное издание?

Хозяин квартиры приложил руки к груди.

– Несколько лет мы общались, правда, очень редко. Я иногда звонил Полине на старую квартиру, если дома находился муж, она отвечала: «Вы ошиблись номером», – и сама мне через какое-то время перезванивала. Но в конце девяностых Пенкин перебрался жить в другое место. Полина мне ничего не сообщила, я понятия о смене жилплощади не имел, звякнул Хатуновой, а какой-то парень ответил: «Я приобрел апартаменты месяц назад, куда подевались прежние хозяева, понятия не имею». Вот так я и потерял Полину, не знал, что она владеет гимназией. Во время нашего последнего разговора она сказала, что хочет заниматься педагогикой, это ее мечта с детства. Про частную школу речи не было.

Я исподлобья взглянула на Платонова. Похоже, Песков шантажировал Полину, готова спорить, что он просил у нее денег. Вот почему она ничего не сообщала ему о переезде. И не уверена, что сей господин случайно увидел фото. Небось, очутившись в больнице, фальшивый Кокозас спешно занялся поисками Хатуновой и нашел ее. Вероятно, он тоже решил похоронить прошлое, работал в разных местах, тихо жил, не вспоминал о Полине, и вдруг инфаркт, понадобилась помощь.

А он продолжал рассказ.

– Извините, вы ошиблись, – скороговоркой выпалила Хатунова, услышав голос однокашника, и отсоединилась.

Сергей опять набрал тот же номер, но на сей раз отозвалась секретарша, она пропела:

– Полина Владимировна уехала на важное совещание.

Сергея охватило отчаяние, и он вытащил свой единственный козырь.

– Запишите номер моего мобильного и скажите Хатуновой: ее беспокоит господин Сергеев, меня к ней направил Борис Вахметов.

Полина перезвонила через пять минут.

– Что тебе надо?

Он вкратце пересказал, что с ним случилось, и потребовал:

– Устрой мне перевод в хорошую клинику, иначе твой муж узнает, что на самом деле случилось в Новый год в том туалете.

– Ты этого не сделаешь! – воскликнула Хатунова.

– Считаешь? – усмехнулся давнишний приятель.

– Ты сам тогда там находился, – отрезала Полина, – живешь под чужим именем. Откроешь рот, я про тебя правду расскажу.

– Мне терять нечего, – возразил шантажист, – много воды утекло, срок давности прошел, за маршрутку меня не привлекут, и доказательств моей причастности к взрыву у тебя нет. А вот у меня есть фотографии.

– Какие? – испуганно перебила Полина. – О чем ты говоришь?

Вымогатель ухмыльнулся.

– Помнишь наше самое первое собрание в пещере? Твоя Люся увлекалась фотографией, она нас нащелкала, а потом всем снимки раздала. Небось и у тебя такой есть: мы сидим под лозунгом «Свобода или смерть». Для полиции эти кадры интереса не представляют, а вот Григорию Алексеевичу история понравится, увлекательно послушать, как любимая жена тебе в голову стреляла, и это была вторая попытка покушения на его жизнь. В первый раз бомба взорвалась раньше времени.

– Приеду вечером, – мигом заявила Хатунова, – говори куда.

Полина прикатила в районе одиннадцати, благо в той больнице никто за порядком не следил. Большинство больных уже отошло ко сну. Песков-Сергеев и Хатунова вышли на лестничную клетку и обо всем договорились. Хатунова обязалась перевести старого приятеля в хорошую больницу, обеспечить его пусть крохотной, но собственной жилплощадью и устроить на работу со стабильным окладом. Взамен Полина получит фотографию и обещание Кокозаса-Сергея навсегда забыть про организацию «Свобода или смерть».

– И она вам поверила? – с сомнением спросил Платонов.

– Я дал честное слово, – торжественно заявил Песков.

Я отвернулась к окну. Некоторые люди, планируя преступление, тратят много сил, времени и денег, заботясь о том, чтобы их не поймали. Они тщательно готовятся к акции, взвешивают все «за» и «против», учитывают микроскопические риски и… быстро попадаются. А бывает и как у Хатуновой с приятелями. У них не было четкого плана действий, руководителем выбрали взбалмошного истерика, непорядочного Боба, польстившегося на квартиру, бомба взорвалась в маршрутке, и милиция плотно занялась делом, но… Песков, Соева и Хатунова не попали в поле зрения органов. Им фантастически повезло. А история с подменой паспорта? Серьезные организации, отправляя агентов работать под прикрытием, досконально разрабатывают для них легенды, скрупулезно делают документы, и… шпиона сразу разоблачают. А как получилось у Пескова? Сбегал домой, положил свой паспорт в карман замерзшего алкоголика и стал Кокозасом Ивановичем. И никто не усомнился в личности господина Сергеева. Ну как это может быть? Опиши я подобную ситуацию в рукописи, и мой редактор, красавица и умница Оля Рубис, тут же заявит:

– Виола, ваша новая книга замечательна, но вот история превращения врача в его соседа по коммуналке совершенно не похожа на правду.

А теперь я слышу про честное слово, которое шантажист дал Хатуновой, и она ему поверила! Хотя снимки ей отдали, это их Полина спрятала в секретном отделении своего стола. Вот вам еще одна глупость. Такие свидетельства надо уничтожать, хранить их нельзя!

– Не знаю, как Полина все устроила, – вещал дальше Песков, – но, когда меня в хорошей клинике поставили на ноги, я перебрался в эту однушку. Работу Поля мне предложила в своей гимназии, сказала, что больше никуда устроить не может. Настоящий Кокозас был меня старше, пенсионера никто брать в штат не хочет, а в школе она единоличная хозяйка. Единственная засада: в гимназии нужен был учитель физики, я с этим предметом не знаком, но накупил пособий и справился.

Глава 35

– А потом в школе появилась Соева, – сказал Платонов. – Вы с ней не пересекались после гибели Вахметова?

– Да, – подтвердил собеседник, – Вера исчезла, я о ней забыл. Когда я начал работать в гимназии, мы с Хатуновой дружеские отношения поддерживать не стали, общались исключительно на «вы» и по деловым вопросам, и вдруг она мне эсэмэс прислала: «Приходи в кафе «Кряква». Я удивился, но приехал, Полина уже сидела за столиком, очень нервничала, не поздоровалась, сразу сказала:

– В гимназии будет работать библиотекарем Вера Соева.

Я не сдержался.

– Зачем ты ее берешь?

Поля пожала плечами.

– У Верки в жизни полный швах, муж умер, накопленные деньги все потратила, нигде не работает, она мне позвонила, начала плакать: «Полечка, я с голоду умру, возьми хоть полы мыть». Мы с ней договорились о встрече в моем кабинете. Вера приехала в восемь вечера, гимназия была пуста. У Соевой при себе оказались фото, такие же, какими ты меня шантажировал.

Я ее перебил.

– Поля, прости, не хотел ничего дурного тебе сделать, никогда бы снимки Григорию не отдал, от отчаянья тогда подло себя повел, думал, умру в той мерзкой больнице.

Она меня за руку взяла.

– Знаю, нас те страшные дни навсегда связали, но теперь мы взрослые, умные, не будем глупости совершать. Я достигла благополучия, вы с Верой нет, тебе я помогла и ей руку протяну. Мы с ней снимки посмотрели, всплакнули, потом она мне их отдала со словами: «Не очень хорошо себя чувствую, сердце щемит, вдруг умру в одночасье, не хочу, чтобы посторонние это разглядывали». Я фотографии в тайник положила, сказала: стол из моей детской, ты его помнишь, знаешь, как секретное отделение открывается, я его привезла в кабинет, потому что Григория он раздражал, а для меня стол родной, его мне папа на заказ делал. Все под Богом ходим. Вдруг я под машину попаду? Забери в случае моей смерти папку. Сначала я хотела ее в банковскую ячейку спрятать, а потом сообразила: если скончаюсь, тебя в хранилище не пустят, туда только наследники могут войти. Не хочу, чтобы Гриша снимки увидел. Он, конечно, ничего не поймет, про нашу группу муж понятия не имеет, но я все равно не хочу. Точка. А сжечь снимки не могу. Наверное, ты думаешь, что я дура?