Возвращение домой - Светлана Шахова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже голос у неё стал звонче.
– Вы рисуете, шутите, играете, поёте и танцуете! Здесь вы – доноры, и ваша энергия – то, что нужно для выздоровления пациентов. Осмотритесь пока, а я сейчас позову кого-нибудь.
Ветка уселась на диванчик.
– Ну, Кирюха, а ты ещё не хотела!.. Да здесь же рай!
В дверь заглянула девочка лет двенадцати.
– Здрасьте, – смущаясь, сказала она. – Я Лера.
Голову Леры украшали роскошные золотистые локоны.
– Какая ты красавица! – Ветка проворно подскочила к девочке, ухватила за руки и закружилась с ней по комнате. – Просто сказочная принцесса!.. Я о таких волосах всю жизнь мечтаю.
Мрачноватый и совершенно лысый (даже бровей нет, поразилась Кира про себя) мальчик Дима восьми лет от роду рисовал вместе с Кирой часа полтора. Ветка шушукалась с Лерой на диванчике. Сначала Дима и Кира изобразили его маму и младшую сестрёнку, потом наглого кота Барсика, потом дом и улицу. Потом Дима нарисовал дорогу. Дорога была тёмная и уходила среди серых коробок домов в черноту.
– А там что? – спросила Кира из-под маски.
Дима, сопя, рисовал новую картинку. Кира с ужасом увидела длинные ряды крестов. Время, с момента гибели Серёжи год назад меееедленно, тягуче тянувшееся для неё, сейчас будто бы совсем замерло.
– Тут папа лежит, и дядя Коля, – показал Дима. – Тут – бабушка с дедушкой. А меня похоронят вон там, – он ткнул пальцем в угол рисунка. – Там куча свободного места. Я просил маму, чтоб она посадила у меня клён, ну, когда я умру. Тебе нравятся клёны?
Объятая ужасом Кира нашла в себе силы кивнуть.
– У клёнов красивые листья. – Дима отложил картинку с кладбищем и начал рисовать кленовый лист. – Я хотел бы съездить в Канаду. У них кленовый лист прямо на гербе. Наверно, там очень много клёнов. Представляешь: целые кленовые леса!
– А давай нарисуем такой лес? – через силу нашлась Кира. – Там, наверно, очень красиво летом. Все зелёное, и солнце светит сквозь листву!
– Осенью. Осенью очень красиво, – сказал Дима. – Хочешь – нарисуй. Я устал. Пойду в палату.
Он медленно поднялся. Кира вдруг обратила внимание на тёмные круги у него под глазами.
– Я нарисую, – быстро сказала она. Дима кивнул и пошел к выходу. Кира взяла в руки оранжевый карандаш.
Неугомонная Ветка после смены ускакала по каким-то делам. Кира в своём еле ползущем времени села в трамвай и воткнула в уши наушники. Улицы в сумерках мелькали за стеклом безликими равнодушными квадратиками окон. Кира нажала на «плей».
Он садится с нею рядом,
Он берет её за плечи
И причудливым узором
Засверкает его речь:
– Слушай, там, далеко-далеко,
Есть земля…
Казалось, кто-то большой и добрый легко коснулся её плеча. Задремавшая Кира вскинула голову. Никого.
Трамвай, громыхая на стыках, повернул направо. Из темноты выплыли бетонная морда коня – памятник конармейцам – и светящийся витринами дискаунтер «Коннект». Приехала.
– Ну чё, Стёп? – встретила её утром Ветка у ворот колледжа. – Нормально же было?
– Нормально, – буркнула Кира. И не удержалась, съязвила: – Только вот миллионеров твоих я там что-то не видела ни одного.
Ветка захохотала, запрокинув голову и встряхивая огненной гривой.
– Ничего, Стёпа, – сказала она, беря Киру под локоток. – Я тебя на днях свожу в одно место, если уж тебе так мужика не хватает.
И опять захохотала.
– Хватит ржать, кобыла рыжая, – Кира толкнула её локтем. – Пошли на пары, пока не опоздали.
Веткино «одно место» оказалось двухкомнатной квартиркой без ремонта в новостройке на окраине. Там тусовались какие-то местные оккультисты и ведьмы, непризнанные гении колдунства, порчи и чёрного шарлатанства. В одной комнате курили кальян, на кухне курили, видимо, чего покрепче – такие оттуда долетали ароматы. Ветка сразу куда-то делась, а Кира зашла в комнату с приоткрытым балконом, где на старом ковре кружком сидели несколько парней и девчонок.
– Садись, – ей уступили место, подвинулись. – Чай будешь?
В центре круга стоял поднос с пластиковым электрочайником, заварником и небольшими чашками. На тарелке лежали шоколадные конфеты и печенье.
– Чай? – уточнила Кира. Все засмеялись.
– Чай, чай, – улыбаясь, сказал красивый шатен, похожий на молодого актёра Абдулова – Кирина бабушка в молодости собирала фото киноартистов, и Кира однажды наткнулась на её коллекцию. – Я Гор. А чай хороший, цейлонский.
Он налил заварку в чашку, добавил кипятка и протянул Кире.
– Я Кира, – сказала Кира, и все вокруг снова необидно засмеялись. Понятно, новенькая.
– Так вот, – продолжил Гор, видимо, прерванный Кириным появлением разговор. – У древних иудеев существовало предание об ангелах, спустившихся с небес и вселившихся в тела человеческие. Они вступили в связь со смертными женщинами и породили расу полуангелов-полулюдей, которая затем была истреблена в войнах. Но главное не это – главное то, что каждый ангел отвечал за свою область знаний, и эти науки они старались передать людям. Земледелие, ткацкое ремесло, выделка кож и шкур, кузнечное дело, письменность, начатки медицины, астрология… Отголосок этого мифа мы видим в предании о Прометее, принесшем людям огонь, украденный у богов.
– Но если древние боги до сих пор живы, – лениво протянула сильно накрашенная брюнетка, затянутая в чёрную кожу, – значит, и ангелы продолжают спускаться с небес?..
Гор кивнул.
– Несомненно. Только надо понимать, что ангелы иудейского бога Яхве – это не добренькие существа с картинок из детской Библии. Как еще называли Яхве?
– Саваоф, – прогнусавил парень рядом с Кирой. – Бог воинств.
У парня были сальные волосы и неприятно пахло изо рта.
– Саваоф, – повторил Гор. – И ангелы его воинства. Существа безжалостные, огненной и яростной природы. Бойцы. Вселяясь в неподготовленные к их присутствию человеческие тела, они сжигают их изнутри. Огонь бьётся внутри оболочки, словно запертый в клетке дикий зверь. Но, теряя память при перевоплощении, совсем как наши души, они, тем не менее, стараются выполнить заложенную программу. Донести до человечества необходимые нам знания, новые истины, изменить нас. Подготовить к противостоянию света и тьмы.
– В преданиях вроде нет про выжигание изнутри, – сказала брюнетка, ставя пустую чашку на поднос.
Гор кивнул.
– Так и жизнь тогда была короткая, – сказал он. – В сорок лет человек уже был старик. Очень высокая детская и
