Сила басурманская - Сергей Панарин

Окончательно разочаровавшись в князе Световаре, Полкан Люлякин-Бабский затеял послать гонцов в Мозгву и Легендоград. Следовало заручиться поддержкой Юрия Близорукого и Василисы Велемудровны. Если в юной легендоградской княгине боялин не сомневался, то по поводу мозговского правителя имел серьезные опасения. Тороватый и осторожный князь мог и не дать дружину.

Биться с мангало-тартарами в одиночку, да еще с таким руководителем, как Световар, означало проиграть еще до начала сражения. Полкан побродил по городу, объехал его вокруг и понял с непередаваемой словами остротой, что Тянитолкаев, наполовину защищенный рвом и валом, а с другого края забранный деревянной крепостной стеной, не выдержит серьезной осады.

«Почему мы не едины в своих чаяньях? – вопрошал себя боялин. – Видно, прокляли нас всемогущие боги, даровав эту двойственность. Воистину, тянитолкаевцы не слоны и ослы, а просто большие дуралеи!» Потом гнев Люлякина-Бабского переметнулся на кочевников: «И чего им в степях своих не сидится? Мы же им и так исправно обозы с данью шлем ежегодно! Поганые алчные черти! Чтоб вам пусто было!»

Смирив бессильную злобу, боялин обрел трезвость мысли. До Мозгвы было дальше, чем до Легендограда, поэтому первым делом Полкан снарядил посла Юрию. Люлякин-Бабский вызвал к себе верного Малафея.

Юноша-посыльный прибыл, как всегда, вовремя.

– Слушай внимательно, Малафей, – произнес боялин, вертя в руках свиток. – Ты у меня самый ловкий да разумный, посему дело тебе поручаю огромной государственной важности.

Конопатый костлявый парень кивнул, проникаясь ответственностью.

– К тебе приставлю трех молодцов из охраны. Будешь за старшего. Это письмо доставишь лично князю мозговскому Юрию. Не помощнику. Не советнику. Не воеводе. Князю. Из рук в руки. Надо будет, кричи петухом, чтобы пропустили. Надо будет, бей челом об пол – до свадьбы зарастет. Надо будет, помри, но свиток сей вручи князю. Уразумел?

– Всецело.

– Не умничай, – поморщился Полкан. – Никому о моем поручении не говори. Сейчас выйдешь из терема и на коня. Но сам пойми: грядет война с кочевниками, и Тянитолкаеву позарез нужна помощь Мозгвы. Нельзя нам поодиночке орде поганой противостоять. Уразумел?

– Да, боялин. – В голосе Малафея звучали тревога и подлинный ужас.

– Не дрейфь, отроче, прорвемся.

Люлякин-Бабский потрепал парня по плечу, вручил письмо и благословил в путь.

Неспокойно было на сердце у Полкана, и не зря: через два дня раненный в плечо и ногу Малафей приполз к резному крыльцу терема.

– Передайте боялину: нас перехватили какие-то лихие люди в мешках, – пролепетал парень и лишился чувств.

Так бесславно закончилась попытка Люлякина-Бабского заручиться поддержкой сильного мозговского соседа.

У Станислава Драндулецкого, наоборот, дела пошли в гору. Он тоже снарядил караванчик к Юрию Близорукому, но, в отличие от Полкана, возглавил посольство сам. Кроме того, боялин-слон просчитал шаги своего заклятого конкурента и через доверенного человечка нанял разбойников. Они и перехватили Малафея. Парень успел уничтожить свиток и насилу убежал от лиходеев, благо было темно.

Станислав приготовил дары. Естественно, они не сравнились бы с сокровищами Персиянии, так никто и не требует от соседей слишком богатой взятки. Разве не в одной Эрэфии живем?

С точки зрения князя Световара, все было не так просто. Он, будучи единовластным правителем Тянитолкаева, не очень-то хотел попасть в зависимость от Мозгвы, зная, что подчиненная Юрию Отрезань платит не только мангало-тартарам, но и князю Близорукому.

Совсем недавно Световар встречался с другими князьями, были там и володетель Двери, и вождь Отрезани, не приехали лишь Юрий и Велемудр Ненапряжный из Легендограда, то есть представители двух самых сильных эрэфийских княжеств. Так ведь Велемудр погиб, оттого и не прибыл. А уж что творилось в те темные дни в Легендограде!

Чем помогут мелкие князья? Станут ли? Световар не ждал чудес. Кланяться Юрию тоже не хотелось. Была надежда на Василису Велемудровну. Уж она-то, недавно ничуть не сумняшеся снарядившая дружину аж до Торчка-на-Дыму, в стороне не останется. Только она привела из битвы со Злодием Худичем потрепанную рать.

Страшнее всего было то, что князь Тянитолкаева размышлял обо всех этих вещах как об отвлеченной проблеме, он-то не верил в близость кочевой орды. Именно поэтому весть о разоренной Малорассеянии ударила как гром среди ясного неба.

Оборванные люди прискакали на взмыленных конях, сбивчиво поведали о падении Киевца. Дескать, тьма тьмущая степняков, как смерч, смела всякое сопротивление. Лютый Тандыр-хан приказал мужчин-воинов истреблять, остальных гнать в полон.

Световар схватился за седеющую голову. Угроза набега мгновенно превратилась из умозрительной проблемы в реальную беду.

«Благо дружина два дня во всеоружии», – порадовался князь, но тут его тоже ждало легкое разочарование. Ратники, с присущим им отвращением к учениям, собирались крайне слабо, а о крестьянском ополчении никто и не позаботился. Меж тем Световар ждал больших учений и четко велел согнать все боеспособное население в отряды.

Кроме дружинников поднялись лишь четыре деревеньки, принадлежавшие Полкану.

Стоило людям узнать о надвигающемся полчище, и отношение к сбору изменилось. Теперь каждый стремился вооружиться и защитить семью, дом, ну и заодно князя с боялами.

Люлякин-Бабский всячески доказывал собственную готовность к боям. Он жестко руководил Партией ослов, за пару дней превратив партию в подобие армии. Каждый осел, как это смешно ни звучит, знал свой маневр.

В стане слонов все развивалось значительно медленнее. Станислав Драндулецкий уехал в Мозгву, и в отсутствие главы партии бояле погрязли в спорах. Когда к ним пришел Полкан с предложением объединиться, они отказались, ведь ходить под рукой осла претило любому слону.

По улицам каждый день бродила растрепанная Скипидарья. В тонкой руке гадалки по-прежнему горел светильник.

– Горе тебе, град незащищенный и расколотый! Одумайся, люд тянитолкаевский, встань под одно знамя!

Колобок-разумник отогнал тяжеловоза к ручью и начавшим по-весеннему зеленеть кустам, с большим трудом расседлал, а потом вернулся на берег огненного озера.

Через двое суток воды расступились и по скользкому донному илу в мир прибрел шатающийся Егор Васильевич Емельянов. Вид у него был, словно ему пришлось все это время физически работать. В каком-то смысле так оно и получилось.

Богатырь похудел, осунулся, под глазами залегли тени. Ремень болтался свободно, мешковато выглядел китель. За спиной на перевязи болтался немаленький меч. Неверные ноги вынесли дембеля на берег, озеро сомкнулось.

Ветер донес до каравая молодецкий перегар.

Хлеборобот хотел высказать спутнику все, что накипело, но ефрейтор Емеля остановил его, подняв руку ладонью вперед.

– Позже, – просипел парень. – И так еле отпустила.

Лошадка нашлась там, где ее оставил Колобок. Егор с третьей попытки закинул седло на крутую спину, кое-как затянул подпруги, влез, чмокнул каурку в шею и сказал:

– Шеф, гони в Тянитолкаев.

Презрительно фыркнув, кобылка потопала на запад.

Глава шестая,

в коей Старшой оказывается между Сциллой и Харибдой, а Егор принимает участие в ДТП

А теперь наберите полные легкие воздуха…

Водяной оказался товарищем крученым, скользким и попросту мутным. Очевидно, в нем боролось несколько желаний. Первое – сбежать поскорей от витязя, явившегося из мира живых, и не мучаться. Второе – поболтать хоть с кем-нибудь, посплетничать, а то и похвастаться. Все-таки быть главным по Смородине и почетно, и доходно, только куда этот доход девать-то? Третье – а вот любопытно, чего пришел? Ну, и еще желания были, конечно. Так, по мелочи.

Огорошив Ивана отповедью о «моей заводи с краю», Саламандрий шлепнул себя по лбу перепончатой рукой и стал зазывать Старшого в гости, на дно речное.

– Да ну тебя, – насторожился дембель. – Я больше полутора минут под водой не протяну, да и с крокодилом твоим на его территории встречаться не тянет. Вдруг он матч-реванш устроит?

– Музгарка-то? Не думай плохого! Он ученый у меня. Я ему: «Фу!» – он под корягу. А коли боишься, я его на цепь посажу. Пусть по цепи походит.

– …Кругом, – добавил Иван, глядя на Мировое Древо и вспоминая кота Баюна.

– Да хучь и кругом. А насчет воды тоже никаких препон не видится. Нешто ты не слыхал быль о купце Садко? По нашему приглашению любой воздуходышащий вполне вольготно себя на дне почувствует.

У Емельянова-старшего было мало вариантов. Живую-то воду надо добывать.