В лесу было накурено… Эпизод 4 - Валерий Зеленогорский

Вот такие мысли бродили в голове Сергеева, когда он сидел в плетеном кресле у личного бассейна в бунгало, где проживал по приглашению своего приятеля, успешного господина, искренне пожелавшего отвлечь Сергеева от грустных мыслей путешествием в край Баунти.

В бунгало все было красиво, удобно, много напитков и полотенец, слуги шелестели, как ящерицы, любое желание исполнялось, но их давно уже осталось два: первое – никого не видеть и второе – смотри первое.

День принадлежал Сергееву. Он добился права не ездить на другие острова за впечатлениями, не ходить на яхте на рыбалку и не нырять на батискафе в изумрудные бездны океанических глубин. Он сидел на берегу океана, смотрел вдаль и ничего не видел. Все было постоянным: пейзаж, температура воды и воздуха, непроницаемые лица аборигенов – вообще все, как на картине «Над вечным покоем».

Вечером он вынужден был ужинать в шумной компании приятеля, всегда с новым сценарием и специальными прибамбасами: то пати с огненным шоу, то со звездами, привезенными за три моря петь песни, которые он не мог слушать в Москве.

Он никак не мог понять, зачем соотечественники летят по 12 часов, а потом вечерами слушают песни и пьют водку. Зачем так далеко забираться – все это можно получить в сауне на Хавской, включая температуру воды и искусственную волну и девушек, которых привезли из той же сауны «супер-VIP».

Единственное, что примиряло С.С. с жизнью на океане – то, что он не может сесть в машину и поехать в Выхино, на Ташкентскую, и стоять у дома девушки-праздника часами, ожидая увидеть ее и послать на хуй, а потом ехать пьяным домой, сочинять новые версии, почему она так с ним поступила.

Он, конечно, знал доподлинно и вполне здраво понимал, что устает даже металл, если его гнуть под давлением в разных направлениях в агрессивных средах, а Маша не чушка чугунная, а просто девушка, уставшая ждать, когда кузнец придет на сеновал без родственников и сомнений. Поздно все случилось – слишком поздно, они встретились не в свое время, свою станцию он давно проехал, и его поезд уже движется в депо на вечную стоянку, а ее экспресс только набирает скорость. Хорошо, что она перевела стрелку, не допустив катастрофу.

Поздней ночью он сидел около бассейна, пил водку и смотрел в «Новостях», как какой-то чудак в Лондоне висел в ледяном кубе на фоне Биг Бена, пытаясь поставить очередной рекорд для остальных миллионов дебилов, гадавших, сколько он протянет в этом кубике и как он там сцыт.

В какой-то момент С.С. понял, что он без Маши живет, как в ледяном доме: все видит, ничего не чувствует и не сцыт за свое будущее, которого нет и никогда не будет.

Постскриптум

Два месяца после Нового года С.С. пребывал в уверенности, что любовная лихорадка покинула его после океанского лечения сплина. Он через силу уступил женщине из параллельного мира и стал с ней встречаться – редко, урывками, убеждая себя, что он приносит ей пользу, а себе утешение.

Он понимал, что необязательные отношения развращают. Если ты себе задаешь вопрос, идти или не идти, лучше остаться дома.

Женщина была удобна и ничего не требовала, робко спрашивала раз в неделю, когда они увидятся. Ей можно было и не отвечать, не слушать ее шелест, но становилось неудобно перед человеком, который тебе отдает все. С.С. соглашался, но просил не переходить грань, когда нужно вместе спать и ждать утром, когда она покинет его территорию и можно будет вздохнуть с облегчением, когда за ней закроется дверь.

С.С. раздражало вторжение в его пространство, он не всегда мог сказать, что ему не нравится, и эти собственная неопределенность и нерешительность мучили его больше, чем печаль в глазах близкого человека, оскорбленного этим состоянием.

Все в новой жизни как-то налаживалось, но каждый день в голове сверлила дрель с вопросами о потерянном счастье. Разговоры с воображаемым оппонентом почти закончились, отступили на третий и четвертый планы, не было взрывов в голове и метаний по пустынным улицам, и особенно преследующего сценария: вот идет он домой, а возле дома вдруг видит знакомую, фиолетовую «хонду», где сидит его девочка и ждет его. Об этом он перестал думать, перестал искать глазами у подъезда птицу счастья японского автопрома. Искать перестал, но стало без нее как-то холодно– просто холодно, и зимой, и весной, и летом.

Новые отношения не складывались, не монтировались в целое две разнородных души – вроде все ингредиенты в наличии, а не кипит на неживом огне змеиный супчик, от которого теряешь голову.

Откладывать многократно встречу с хорошим человеком становилось неприличным, и С.С. поддался. Жена уехала отдыхать, он согласился на визит хорошего человека, оговорив, что ничего неприличного на супружеском ложе не произойдет. Выйти же на нейтральную территорию он категорически отказался.

Они сидели на кухне и пили чай, и все происходящее напоминало встречу старых любовников, у которых все уже было, а теперь остались только взаимная симпатия и разговоры, как у родственников, о пустяках, когда не знаешь, когда это закончится, но то, что ничего уже не будет, очевиднее, чем то, что доллар упадет ниже рубля.

Звонок в дверь прозвучал неожиданно и резко. С.С. не засуетился, как в плохом анекдоте, не стал прятать в шкафу женщину из прошлого, пошел к двери, ничего не опасаясь, – или кто-то заливает кого-то, или опять будут предлагать сахар или картошку по цене ниже рыночной.

– Кто? – грозно прорычал С.С. – таким голосом он распугивал незваных гостей.

Ответ «Это я» свалил его с ног. Голос, который он услышал, принадлежал Маше. Он открыл дверь и вышел на лестничную клетку.

Она была с сумкой в руке, слегка под шафе, улыбаясь, с легким вызовом, сказала:

– Ты хотел меня увидеть, я пришла!

Без звонка, без видимой причины в жизнь С.С. ввалилась часть его самого. До недавнего времени он многократно желал этого, но понял, что совсем не готов принять этот подарок и не знал, что делать.

Ситуация была круче любого анекдота: жена в командировке, любовница в доме, а прошлое стоит на лестнице и ждет распростертых объятий, крыльев для перелета в новую жизнь, старая жизнь отброшена, как липкая одежда после жаркого дня. Жажда душа и холодных простыней и сна спокойного и радостного, после которого новая жизнь, заслуженная и выстраданная.

Но! С.С. смотрел на все это, как кино не про себя, будто крутили фильм, где его не было. «Надо что-то делать», – решил он и принялся объяснить Маше, что он не один.

– Но твои уехали, в чем дело? – сказала она нервно. – Мы так и будем стоять на лестнице?

– У меня гости, – промямлил С.С.

– Какие, на хер, гости? У тебя что, баба?

– Не в этом дело, – еще глупее сказал С.С. и добавил: – Подожди в машине, я сейчас выйду.

– Я хочу в туалет, – заявила Маша и решительно направилась в квартиру.

С.С. пошел на кухню решать проблему с другим персонажем пьесы «Смотрите, кто пришел!».

Шум воды в ванной стих, в кухню вошла Маша и встала во всей красе. Два вина 0,75 – а С.С. знал по прошлой жизни, что с этим количеством ей океан был по хую, и он ждал выступления в оригинальном жанре. И оно началось.

– Я хочу чаю, – сказала она и стала по-хозяйски грохотать чашками и ложками.

С.С. молчал, не зная, как поступить, он просто сказал хорошему человеку:

– Это Маша, ты знаешь о ней.

Выступление вот-вот должно было начаться, но звонок от третьей участницы финала пьесы, жены, изменил мизансцену.

С.С. вышел из кухни и пошел отвечать на вопросы, как он и что нового.

Нового случилось много, но рассказать об этом он не мог, пьеса еще не закончилась. Пятиминутный разговор завершился, он вернулся в кухню и понял, что самое интересное он, видимо, пропустил.

Девушки сидели красные, чай остыл, счет в разговоре видимо был ничейным, обе встали при появлении С.С. и пошли в холл на выход. Без прощаний они вышли на лестничную клетку и на разных лифтах разъехались – каждая в свою жизнь.

С.С. безмолвствовал, как народ в опере «Борис Годунов». Он сел за стол в кухне, выпил чай из двух чашек. «“Чай вдвоем” – хорошая группа», – почему-то подумал он и засмеялся.

С ним и раньше такое бывало в стрессовых ситуациях: когда надо было плакать, он начинал смеяться, смущая этим окружающих.

Сон о явлении Маши в его жизнь сбылся, мечтать больше было не о чем, он лег спать, как всегда после неприятностей. Этот фокус он освоил с детских лет, когда не хотел показывать дневник с двойками и ждал, что наутро все, возможно, рассосется.

Он проснулся, съездил на рынок, убрал у себя в комнате и стал ждать – в обед прилетала жена.