Летающий полководец - Лео Франковски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
60
Вошел монгольский посол с двадцатью воинами у него за спиной. Удивительно, но он
очень хорошо говорил по-польски.
- Я прибыл сюда…
- Минутку, - сказал герцог Хенрик, - Во-первых, кто ты такой? Ты монгол?
- Нет. Я татарин.
Герцог высокомерно взглянул на меня, но посол продолжил.
- Я татарин, но великий кахан Угэдэй монгол. Это немного разные племена, вроде ваших
силезцев и мазовян.
- Спасибо за уточнение. Итак, о чем ты хочешь сказать?
- Я прибыл, чтобы принять твое подчинение моему господину, хану Бату, а также
великому кахану Угэдэю, Господину Мира!
Он был кривоногим и вонял, но сложно было обвинить его в том, что он плохо
выполняет свою работу. Его голова была выбрита, хотя при этом на ней остались смешные
пучки волос на лбу и за ушами, но военные организации, как правило, имели смешные
прически. Он носил безвкусный шелковый халат, который когда-то был красивым, но сейчас
был покрыт жиром и грязью.
Тем не менее, он выглядел вовсе не так, как я ожидал. Он не выглядел как монгол!
У него не было азиатских черных глаз. Его глаза были зелеными и кавказского типа. Его кожа
под грязью была белой, а не желтой, и его волосы не были черными. Они были рыжими!
И даже никто из его людей не выглядел как "монголоид".
Вместо того, чтобы ему ответить, герцог посмотрел на меня, поэтому я сказал:
- Это довольно смелое заявление! Почему мы должны захотеть это сделать?
- Почему? Вы это сделаете, потому что хотите жить!
- Нам очень хорошо живется и без хана. Почему мы должны что-то менять?
Он не выказал мне никакого почтения, поэтому и я не стал ему его демонстрировать.
- Ты говоришь как дурак или сумасшедший! Все люди должны присягнуть кахану!
- Я сумасшедший? Надеюсь, ты понимаешь, что последнее заявление звучит так, будто бы вы одержимы манией величия? Но я повторю свой вопрос. Почему мы должны делать
что-то настолько глупое, как кланяться вашему каке?
- Кахану, дурак и вы подчинитесь или наши мечи снесут всем вам головы!
И чтобы произвести впечатление от своих слов, он выхватил меч. Судя по всему, он почувствовал, что я недостаточно хорошо играю свою роль.
- Хм... с такими вот мечами? Могу я взглянуть на ваш меч?
Он передал его мне.
Меч был сделан из хорошей дамасской стали и был лучше, чем те мечи, которыми были
вооружены большинство наших обычных рыцарей. Но я не мог позволить ему
продемонстрировать превосходство над нами.
- Довольно удобный, - сказал я, - Где ты его украл?
- Я получил его в битве за Самарканд, когда жившие там дураки отказались подчиняться.
- Немного далеко отсюда. У моего клинка железная только рукоять. Могу я его
проверить?
- Можешь уничтожить свой клинок, если тебе так этого хочется.
Я вытащил свой меч. Поставив кончик его клинка на мраморный пол, я срезал с его края
тонкую полоску стали.
- Лезвие мягкое, - сказал я, бросая ему отрезанную полоску.
Затем я поставил кончик своего клинка на пол, лезвием вверх, и ударил его клинком
по моему.
Его клинок укоротился вдвое.
- Клинок тоже слабый. В следующий раз не воруй меч только лишь из-за его дорогих
украшений.
Я бросил ему куски.
Эмиссар был смертельно бледен. Все пошло не так, как планировалось.
61
- Побеждает не оружие, а мужчины, которые им вооружены!
- Знаете, я говорю это уже много лет. И поэтому я знаю, что у нас нет причин бояться
ваших людей.
- У кахана лучшая армия в мире!
- Все, что у него есть, так это толпа недисциплинированных пастухов, годных только
для убийства беззащитных женщин и детей. Настоящие воины их не испугаются.
- Недисциплинированных? Ты лжешь! Выбери трех моих мужчин.
- Ну, если ты настаиваешь. Этот, тот и вон тот, - я выбрал трех, наиболее кричаще
одетых людей из его окружения и, думаю, что сделал правильный выбор. Должно быть, я выбрал кого-то очень важного, поскольку по щеке посла сбежала капля пота. Я видел, как он
выбирал между тем, чтобы потерять лицо или потерять кого-то особенного. Он выбрал
потерю лица.
- Первый мужчина, которого ты выбрал это субудай Бахадур. Он, как и я, принес клятву
принести отчет хану Бату. Ты должен выбрать другого.
- Как скажешь. Как насчет вон того довольно маленького парня в конце строя?
Позже я узнал, что этот парень был сыном посла, но его отец даже не моргнул глазом.
Он что-то коротко сказал на монгольском всем этим трем мужчинам.
Затем он сообщил:
- Я только что приказал этим трем мужчинам перерезать себе горло в качестве
демонстрации своей преданности и послушания кахану!
И эти трое сделали это!
Один за другим они выходили вперед, читали какую-то молитву, доставали свои
поясные ножи и перерезали себе горло! Из толпы раздались возгласы ужаса и недоверия.
Когда я взглянул на герцога, мне показалось, что он немного побледнел.
Если люди об этом узнают, то их
