Загадки любви - Галина Врублевская

– Как ты с-сказала, Люсьена? Та самая, н-наша Люська?

– Она, Артур. Она захотела с тобой повидаться. Ты не против?

– Она, с-сука... ж-жизнь мою сломала!

– Артур! Столько лет прошло! Она тыщу раз раскаялась, что изменила тебе. Уж я-то знаю, поверь.

– П-предательство не прощают!

– Ты ее продолжаешь любить?

– Ну что ты несешь, Долли! Я ее ненавижу!

Артур плеснул себе в стопку водки и махнул ее, не закусывая. Затем, наблюдая за тем, как я вытираю стол и расставляю чистые тарелки, попросил:

– Свари-ка, Долли, мне кофе, да покрепче. Ты права, пожалуй. Взглянуть на первую свою девчонку мне не помешает.

– Переоденешься? – Я намекнула Артуру на его майку и пестреющие рябью солдатские штаны.

Он мотнул головой.

Я металась между плитой, холодильником и столом. Постелив на стол скатерть, поставила в центр вазочку с цветами, перенесенную мужиками на подоконник. Разложила старинное серебро, оставшееся от бабушки братьев, достала из холодильника бутылку вина, а оставшуюся водку перелила в графинчик.

Проветрила кухню и позвала Витю и гостью. Витя переоделся, надел свежую рубашку и галстук, и рядом с ним Люсьена в своих леопардовых заплатках смотрелась еще вульгарнее. Я заметила, что пятнистость ее наряда и полевых, рабочих брюк Артура имеют явное сходство. Кажется, это заметил и сам Артур! Он чему-то усмехнулся, однако привстал, поздоровался и снова сел. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а ведь когда-то он ее любил! Да, такие, как он, измены не прощают! А Люсьена при виде поседевшего, нетрезвого сейчас Артура в грязной майке не смогла скрыть разочарования. В ее глазах промелькнуло превосходство, свойственное ей в девичьи годы. На миг она забыла, что сама давно уже не та.

Артур жестом показал гостье на диванчик:

– С-садись, Люсьена, поближе! Т-ты по-прежнему неотразима, как дикая кошка! Какой классный прикид!

– И ты все тот же неисправимый шутник! – Люсьена села рядом с Артуром, тщательно расправив под собой широкую юбку.

Разложили по тарелкам новую порцию картошки, уже поджаренную мной, разлили по рюмкам спиртное. Но Артур пить не стал, только приподнял рюмку, «за встречу», и поставил, едва пригубив. Понимал, что принял уже достаточно. Я оценила его волю – может держаться, когда очень захочет.

Люсьена, напротив, выпила до дна и вскоре расслабилась. Ее натура брала свое: она уже строила глазки обоим братьям. Раскраснелась от выпитого, похорошела.

Артур поглядывал на соседку все мягче, даже начал улыбаться. Затем сказал:

– А не хочешь ли, Люсьена, с нами на пикничок съездить в ближайшие выходные?

Я не слишком стремилась к этой поездке, но оказалось, что братья уже и срок запланировали. Люсьена стала пунцовой то ли от предложения, то ли от очередной рюмки. И кокетливо произнесла:

– Если будете хорошо себя вести, мальчики, то могу и украсить вашу компанию. А Долли едет?

– Куда она денется! – ответил за меня Витя.

Необременительный застольный разговор продолжался. Артур нещадно дымил, и в пепельнице уже возвышалась гора окурков. Попросила сигарету и Люсьена.

– Может, тебе не стоит? – Я тронула подругу за рукав кофточки, напомнив таким образом о ее болезни. – Ты говорила, что бросила курить!

Одну сигаретку можно! Правда, Артурчик?

Он дал ей сигарету и поднес зажигалку.

Люсьена с блаженством затянулась и проговорила:

– Я забыла, что значит радоваться жизни. Спасибо вам, ребята. Я обязательно поеду с вами на пикник.

Потом затронули расхожие темы: цены, заработки, финансовый кризис.

Витя пожаловался на издателей, поддел брата:

– У тебя-то, Артур, выплаты, надо полагать, как по маслу идут. Слышал, люди в кризисные времена чаще из жизни уходят.

– На заработки не жалуюсь. Однако не знаю, задержусь ли я в этой лавочке. Рассказывал сейчас Витюхе, какие заморочки на кладбище возникают...

– Да, ситуация у вас там хреновая, я бы в такой обстановке и дня не выдержал, – согласился Витя, отодвигая от себя опустевшую тарелку. – Спасибо, Долли. Я – пас, уже в горло не лезет жрачка, два часа тут заправляемся.

– Расскажи подробнее, – потребовала я.

– Не надо про кладбище, – возразила Люсьена.

Но Артура тревожила тема, поэтому он продолжил. И, как в любом разговоре, слегка ерничал:

– Ну, если любопытство распирает, м-могу удовлетворить. Только, ч-чур, на меня с-собак не вешать, что я за столом всякие с-страсти рассказываю.

Артур раскурил новую сигарету и глуховатым голосом начал рассказывать. Признался, что поначалу работа на кладбище его вполне устраивала, ведь он видел на войне столько смертей! На его глазах гибли и молодые, здоровые солдаты, и ни в чем не повинные мирные жители, так что он научился смотреть на смерть философски. Его абсолютно не напрягало то, что работники похоронной бригады заламывали умопомрачительные цены на свои услуги. Что брали деньги повторно за то, что было оплачено уже под квитанцию. И, посмеиваясь, голоском раешного персонажа говорил:

– А неча людишкам за д-дензнаки цепляться, когда их б-близкий из жизни ушел. Пускай-ка покажут, как любили д-дедушку!

– Какого дедушку? – таращила глаза Люсьена.

– А если ребенка хоронят? – Я укоризненно покачала головой.

Артур склонил голову над столом, стряхнул пепел с сигареты – седой ежик его волос подкатился к моим глазам, и я заметила розоватый шрам надо лбом. Меня тотчас охватили жалость и стыд: он столько перенес! Разве я имею право его воспитывать?

Но Витя подталкивал Артура к признанию:

– Давай о главном, братишка. Скажи, с чем ты столкнулся на днях. Что душа отторгает.

Артур снова приподнял голову, но посмотрел не на меня, а в окно, будто там за окном и находилось то, что его возмущало. Он продолжил рассказ:

– Ну, вы все, наверно, видели на кладбищах бесхозные могилы. Родственники умерших сами уже умерли, ухаживать за могилами некому: оградки ржавеют, памятники мхом зарастают, надписи дождем и ветром стирает. У нас пятая часть таких заброшенных могил, и книги учета или потеряны, или пришли в негодность. А новых жмуриков куда-то захоранивать надо, кладбище ведь не резиновое. Все бы ничего, но старые кости выбрасывают из могил к чертовой матери!

Артур замолчал, и на глаза его, или мне показалось, навернулись слезы. Он попросил налить ему еще кофе.

– В мировой практике этот вопрос цивилизованно решен, – пришел Витя на помощь брату. – Когда еще в Чехии жил, был на экскурсии на одном из кладбищ, запомнил удивительный факт. Там под могилу определен срок аренды в двадцать пять лет, а после, если никого из заинтересованных в этой могиле не остается, останки кремируют и пепел сохраняют в общем склепе, вроде братской могилы. Таким образом и имена сохраняют, и должное уважение усопшим.