Верни мне сына - Елена Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сестра отпускает мою руку, мой взгляд остается прикованным к ее образку. Через секунду я уже вижу стену напротив и как сквозь вату в ушах слышу шаги по лестнице.
— Ксюша! — оборачиваюсь я, перегибаюсь через перилла.
— Пусть уходит, — ледяным голосом произносит Денис. — Идем.
* * *
Мы несколько минут стоим возле кроватки спящего сына. Как будто видим его впервые и никак не можем насмотреться на него. Денис обнимает меня, проводит рукой по волосам, а я все еще пытаюсь прийти в себя после всего случившегося.
В голове вертится миллион вопросов, ответы на которые я уже не в силах искать сегодня.
— Тебе надо поспать, — шепчет Денис, разворачивая меня к себе.
Он перемещает теплые ладони на мое лицо, я таю в них, прикрывая тяжелые веки.
— Останься с нами, — прошу я.
— Я и не думал вас покидать, — тихо отвечает он.
Из-под моих ребер вырывается прерывистый выдох, я смыкаю руки за его спиной, прижимаюсь головой к его широкой груди, он укрывает меня полами своей куртки.
Больше ничего не хочется говорить. Хочется просто стоять рядом с ним возле кроватки нашего сына и распределять по телу это невероятное, непривычное спокойствие.
Которое обрывается одним телефонным звонком…
Глава 31
Денис
По дороге из больницы Эля не выпускает из рук телефон.
— …Да, спасибо! — уставшим голосом говорит она в трубку. — Скиньте фото, мы сейчас посмотрим.
Она убирает телефон в карман черного пальто, поправляет на голове цветастый платок и тяжело вздыхает.
— Флорист сейчас пришлет фотографии цветов для украшения зала. Нам нужно будет выбрать понравившиеся композиции.
— Эль, может, все-таки еще раз хорошенько подумаем? — в последний раз спрашиваю ее. — Еще не поздно отложить свадьбу. Гости все поймут, зал моего ресторана никуда не денется — мы можем забронировать его на любой другой день. Давай распишемся, когда твоего отца выпишут из больницы.
Я беру ее за руку, заглядываю в серое от усталости лицо.
— Милая, ну я же вижу, что тебе сейчас совсем не до свадьбы.
— Все в порядке, любимый, — с натянутой улыбкой уверяет она и сжимает мои пальцы. — Папа идет на поправку. Ты же только что слышал, как он нам говорил, чтобы мы не смели из-за него отменять свадьбу.
— Эль, дело не только в твоем отце, — усмехаюсь я. — Я даже еще не видел в глаза свой свадебный костюм и не забрал у ювелира наши кольца. Все как-то навалилось снежным комом, все ведет к тому, что нам нужно…
— Денис! — настойчиво перебивает Эля и, загибая пальцы, приводит мне множество фактов:
— Оплаченные музыканты, ведущий, артисты, которые будут выступать на банкете, гости, которые отложили свои отпуска только ради нашей свадьбы, — загибает четвертый палец она. — А еще…
Она кладет ладони на свой живот, ее ярко-красные губы растягиваются в умиленной улыбке.
— А еще я в скором времени попросту не влезу в свое свадебное платье. Потому что кое-кто очень быстро растет, — щелкает она меня по носу и резко серьезнеет. — Твоя будущая жена столько времени хлопотала с подготовкой к свадьбе, а ты хочешь взять и все это отменить?
Она целует меня в губы, и, закатывая глаза, отвечает на очередной звонок.
— Да, Жанн.
— …
— Как заболела?
— …
— О, Боже… — жалобно тянет Эля. — Надеюсь, это не очень серьезно? Завтра у нас свадьба, все праздничное меню на тебе, ты же понимаешь.
Пока она разговаривает с Жанной, я медленно поворачиваю голову по часовой стрелке, разминая шею, велю Роману убавить печку, откидываюсь на спинку сиденья.
Завтра свадьба, а кругом творится какая-то чертовщина.
Не успели мы найти Даню, как в тот же вечер на нашу семью обрушилось еще одно горе.
До сих пор в ушах звенит крик Эли, и как она, рыдая в трубку, сообщает мне, что ее отца везут без сознания в больницу.
Мне пришлось оставить Аню и мчаться в Склиф.
Ян Максимович пришел в себя только под утро. Диагноз врачей был неутешителен: если его не прооперировать, то жить ему останется недолго — максимум до очередного сердечного приступа.
Многочисленные связи иногда, к сожалению, не имеют никакого смысла, и мне срочно пришлось искать клинику в Израиле.
Эля настаивала полететь с нами, но я убедил ее остаться в Москве, так как в ее положении перелеты не безопасны.
Я провел в Израиле больше недели. Яна Максимовича прооперировали, и сегодня сразу с рейса мы отвезли его уже в Московскую больницу для дальнейшего восстановления.
Всю эту неделю я разрывался между беременной невестой, которая не спала ночами, переживая за отца, и Аней с Даней, которые каждый день выходили со мной на видеосвязь по Ватсапу.
Даня идет на поправку, сейчас о ветрянке напоминают только светло-зеленые точки на некоторых участках его тела. Доктор говорит, что через неделю ему можно будет смело возвращаться домой.
«Но я увижусь с ним уже сегодня», — улыбаюсь я, думая о сыне.
Моя дорожная сумка битком наполнена игрушками для него и еще…
Я достаю из потайного кармана куртки хамсу в виде небольшой серебряной ладошки, разглядываю ее.
Думаю, Дане понравится. Хочу повесить этот оберег на его цепочку. А еще мы обязательно покрестим его, как только он окончательно поправится. Как ни крути, но после того, как мы его искали почти целые сутки, начинаешь верить в то, о чем раньше даже никогда не задумывался. В Бога и в Высшие силы. В Ангелов-хранителей и бесов, которые способны вселиться в любого из нашего окружения и, выкрав ребенка, потребовать денег.
Вчера Аня сообщила новость, которая не может не радовать: она получила сообщение от сестры, в котором та пообещала отправиться к нотариусу, чтобы оформить заявление об отказе прав на сына.
«Хоть на эту ситуацию пролился луч света», — облегченно вздыхаю я.
Из памяти выныривает тот день, когда мы с ней искали сына, и как когда все закончилось мы стояли с ней в темной комнате, прижавшись друг к другу. Наверное, в тот момент мы оба благодарили вселенную, что наш ребенок вернулся домой, и… еще один момент: мне точно не показалось, что Аня не хотела отпускать меня в
