Нити судеб (СИ) - Лик Анастасия Владимировна

— Максим, обними меня, пожалуйста, — поспешила сказать Лина, когда он убрал руку, боясь не причинять ей боль.

Максимилиан нежно прижал к себе жену, сдерживая свою ярость из последних сил. Он был готов убить Евода, и умалять Лину прекратить издеваться над собой, но ответ ему был известен.

На следующий день

— Полководец, пора вставать, — тихо шептала Лина и чуть касаясь губами, целовала уголок глаза и скулу мужа, спускаясь ниже к губам и покрывая его лицо нежными поцелуями.

Максимилиан улыбнулся, только Лина его так будила. И каждый раз, он испытывал ни с чем несравнимое наслаждение от её удивительный ласк. Он чуть приоткрыл глаз и увидел прекрасное лицо жены. Её ясные голубые глаза светились, а коралловые губки словно просили поцелуя. — У тебя встреча с градостроителем, не забыл?

— Подождёт, — коротко ответил он и требовательно притянул девушку к себе. Она буквально излучала хорошее настроение, и ему было очень интересно, что её так радовало.

— Говори, — улыбнулся он, видя, что её уже самой не терпится что-то рассказать.

— Я его взяла.

— Кого? — не понял Максимилиан.

— Кинжал. Я взяла его в руку, — счастливо произнесла она.

— Да? — тут же воскликнул он. — Прекрасно! Наконец-то эти занятия закончатся.

— Нет, Максим, это только первый шаг, — поспешила сказать Лина. — Я его взяла, но не чувствую его, не могу управлять своей рукой. Это только начало…

— Начало? О боги, Лина!

— Не кричи, пожалуйста.

— Не кричи? Лина, я не могу видеть тебя такой, боюсь прикасаться к тебе, потому что твоё тело всё изранено…

— Не можешь, не надо! — выкрикнула она и резко поднялась с кровати. — Никогда не думала, что тебя интересует только моё тело.

Лина быстро отошла от кровати, и на её спине и руках отчётливо были видны огромные синяки от ударов палки.

— Что за бред! — воскликнул Максимилиан, встал вслед за женой и довольно грубо развернул её к себе, но она совершенно неожиданно испуганно отшатнулась от него и вжалась в стену. А в глазах её появился такой ужас, что сердце полководца больно сжалось.

— Милая, я напугал тебя…

— Всё хорошо, — глубоко вздохнув, ответила Лина и опустила глаза. — Я пойду… у меня тренировка с солдатами.

— Подожди.

Максимилиан обнял жену, очень стараясь не смотреть на синяки на её теле и сильный кровоподтёк на боку, и поцеловал макушку. Его Лина, маленькая, нежная. Сердце разрывалось от любви к этой женщине. Когда же это всё закончится?

— Максим, пожалуйста… я не хочу опять плакать. Глаза уже болят.

— Я люблю тебя, ты моё сокровище. Никогда больше не говори, что мне нужно только твоё тело, слышишь?

— Прости, я сказала это сгоряча, — улыбнувшись мужу, произнесла Лина, и убрала с чёрный локон с его тёмных глаз. Она быстро надела тунику с длинными рукавами, хорошо скрывающими синяки на руках и длинную юбку. — Помоги мне с кинжалами.

Максимилиан молча закрепил за спиной ножи Лины и передал ей белый плащ, который она очень любила и в последнее время носила его постоянно. И, несмотря на стоявшую жару, плотно закутывалась в него.

Это радовало его. Приятно было видеть, что Лина гордилась быть его женой и очень старалась вести себя достойно. Хотя и получалось это довольно плохо.

Она благодарно кивнула и поспешила на тренировочную площадку. Пока Деметрий спал, Лина успевала провести первое занятие, не очень длинное, зато оно настраивало солдат на нужный лад и днём они занимались гораздо продуктивнее.

— Евод? Доброе утро, вы решили тоже поучиться? — приветливо улыбнулась она мужчине, который совсем недавно избивал её. Но ни жестом, ни взглядом не показала своего страха перед ним и быстро прошла мимо него к своим ученикам.

Евод часто приходил на её занятия, и его сегодняшнем появлении было ничего необычного.

— Посмотреть, — коротко ответил он, но Лине это было уже без надобности. Она подошла к своим ученикам, сняла плащ и начала свой урок. За её спиной мирно покоились кинжалы, которыми она не могла пользоваться, но если бы их там не было, то все очень быстро догадались, что с женой царя что-то не так. Всем в Греции было известно, что Лина даже в купальню ходит с оружием.

Евод любил наблюдать за тренировками этой женщины, и то, как она тренировала солдат, и то, как сама тренировалась, пыталась тренироваться, но это в данном случае было не важно. Он чувствовал её силу, её дух, и наслаждался этим.

Сильных воинов в Греции не так много как кажется на первый взгляд, а женщин нет вовсе. И ещё тогда, когда она прибыла в его лагерь, он уже обратил внимание что она не простой солдат. Да сильная, умелая, но не это завораживало… нет, она дышала своими движениями, это было в её крови. Неужели она и правда отмеченная Афиной?

Когда Лина объяснила Еводу что от него требуется сделать, он отказывался поверить в услышанное. Разумеется, он неоднократно слышал о такой болезни, о которой говорила Лина и сам видел не однократно, как солдаты, вернувшись с войны, теряли себя, забывали как держать меч в руке, а чаще всего наоборот не желали его выпускать из рук и нападали на каждого встречного, видя врага даже в друге, но то, о чём говорила Лина… это даже лечением было назвать тяжело.

— Евод, я очень на вас рассчитываю, — говорила она. — Мне больше не к кому обратиться.

Но то, что она просила, было не только очень странным и весьма сомнительным, но и страшным.

Он никогда не бил женщин, и в отличие от большинства спартанцев уважал их. А сейчас перед ним была не просто красивая девушка, она была женой царя, и то, что он останется в живых после того как поднимет на неё руку, пусть даже и по её просьбе, было очень сомнительным, и первые дни Евод просто не знал что ему делать.

И это странное имя, которым она почему-то просила называть себя во время занятий… Полина… Это было её настоящим именем? До сегодняшнего дня он думал, что жену царя звали Аполлинария, а Лина это всего лишь сокращение. Хотя конечно было странным то, что она буквально требовала называть себя именно так, и никак иначе.

Но переборов себя он начал проводить эти странные тренировки, которые порой сводились к простому избиению, а он всё не мог понять, что нужно было делать. Нож не держался в руке Лины, она кричала, плакала, но не могла его взять… до вчерашней ночи. И он понял. Понял, в чём была суть и что от него требовалось.

Лина говорила о каком-то блоке, который нужно было сломать. О неизвестном ему психологическом состоянии, о неком посттравматическом синдроме, но до этого это было для него простыми, ничего не значащими словами, а сейчас понял. Нет, бить и мучить эту девушку было недостаточным, нужно ввести её в исступление. Пробиться через страх и боль, чтобы она потеряла самообладание, заставить действовать на инстинктах. И с этой целью он пришёл на сегодняшнюю тренировку.

— Резче солдат. И ты должен бить не само чучело, а сквозь него, — говорила Лина, нервно оглядываясь за спину. Она буквально чувствовала взгляд Евода на своей спине, и он ужасно нервировал её, пробуждал внутри тревогу.

— Евод, отойдите в сторону, — повернулась она к нему.

— Нет.

Лина гневно сжала челюсть. Ладно, нет, значит нет. В конце концов, он не мешает, а всего лишь смотрит. И постаравшись отстраниться от него, продолжила тренировку с солдатами.

Но его тяжёлый взгляд жёг спину, и было невероятно трудно просто оставаться на ногах. Хотелось спрятаться, убежать, забиться в самый дальний уголок дворца и не выходить оттуда.

"Нет, нет, здесь слишком много народу, чтобы истереть и ругаться с этим мужчиной, — повторяла она себе. — И к тому же я не смогу просто приказать ему, наверняка вскроется то, что мне страшно находиться рядом с ним, что он вызывает во мне неконтролируемые приступы паники".

Но это было слишком тяжело… тяжело дышать, тяжело двигаться, а перед глазами начал появляться тёмная пелена, которая заволакивала всё вокруг, стирая реальность, и даже окружающие звуки слились в один шум, который ушёл куда-то на задний план, и Лина слышала только своё нервное дыхание.