Управление выбором. Искусство стрижки народных масс. - Александр Никонов

Первая из них состоит в том, что в каждой стране абсолютное большинство людей безрассудно готовы следовать за толпой. Влияние стада на особь чрезвычайно велико. В Америке когда-то был поставлен следующий эксперимент, наглядно демонстрирующий это.

Людей поочередно сажают в большую совершенно темную комнату и зажигают точечный источник света. Точечный — значит маленький, который нельзя соотнести ни с какими знакомыми размерами и до которого поэтому нельзя определить расстояние. Иногда использовался огонек сигареты. Истинное расстояние до источника знал только экспериментатор, оно равнялось 15 футам, то есть 4 метрам 60 сантиметрам (далее расстояния указаны только в метрической системе).

Сначала каждый испытуемый определял это расстояние поодиночке, при этом разброс оценок был от 25 см до 5 м! Затем испытуемых загоняли во тьму всех вместе, зажигали на некоторое время огонек, гасили, и люди обсуждали свои «кажимости», ориентируясь на мнение других людей и под влиянием этого мнения корректируя свое. За несколько заходов группе удавалось прийти к консенсусу. Таким образом возникала групповая норма, которая держалась примерно в течение года. То есть участники этой группы и через год после эксперимента, будучи помещенными в темную камеру с точечным источником, продолжали утверждать то, о чем когда-то договорились.

Эту серию экспериментов через некоторое время подхватили и продолжили другие исследователи. Только в группу ничего не подозревающих людей они вводили провокатора, который во время обсуждения давал заведомо нереальные цифры, сбивая итоговый результат. После того как группа приходила к консенсусу, провокатор выходил из игры и вместо него подсаживался «свежий» человек со своим мнением, отличным от группового. Группа убеждала его, что верен их ответ, и человек под влиянием общего мнения соглашался: «Не могут же все ошибаться, а я один быть прав!» Никто не знал, что общая норма была сильно искажена провокатором. Но эта искаженная норма исправно держалась в эксперименте на протяжении нескольких сменяемых «поколений» испытуемых!

Вот что такое народные обычаи и традиции. Это зачастую совершенно бессмысленные установления, за которые люди, тем не менее, готовы умирать. Двумя перстами креститься или тремя? Большая разница, оказывается!.. Французский классик социопсихологии Гюстав Лебон, к которому мы еще не раз вернемся, так писал о групповых предрассудках: «Если какой-нибудь народ допустит прочно укрепиться привычкам в течение нескольких поколений, он уже более не может измениться и становится неспособным к совершенствованию…»

Стадность, то есть насущная потребность быть окруженным такими же особями — настолько мощный инстинкт, что его проявления порой просто удивительны. Человек, конечно, не муравей, который в одиночестве просто физически существовать не может — умирает. Робинзон Крузо в одиночестве не умер. Но умом все отшельники двигаются кардинально! Нормально функционировать в полной изоляции люди не могут настолько, что у них очень быстро начинается смещение в психике. Выглядит это достаточно странно: как пишут в ученых книгах, если человек надолго остается в одиночестве, его психика начинает «выделять» партнера из себя. Эксперименты в сурдокамере это показывают со всей очевидностью. Человека помещают в эту самую камеру, где он находится в полном одиночестве, и даже экспериментаторы не общаются с ним. Испытуемому не с кем говорить, и он начинает все больше и чаще говорить сам с собой — сам спрашивает, сам отвечает. Ему начинают слышаться голоса. Собственные мысли он начинает воспринимать как чужие, пришедшие извне. Некоторым начинает мерещиться, будто в сурдокамере, кроме них есть еще кто-то.

Грех было бы не использовать в рекламе столь сильный инстинкт, не правда ли? Люди могут путать свои мысли с чужими, а чужие со своими! Разве это не чудесная лазейка для рекламного влияния?

Многие граждане самоуверенно утверждают, что реклама на них никак не воздействует, что они ее не запоминают, не помнят… Но если положить перед таким человеком рекламируемые товары и попросить описать их, большинство людей опишут эти вещи именно так, как это делает реклама, и припишут им те свойства, которые приписывает реклама. При этом они думают, что высказывают собственные мысли.

Потребность в диалоге настолько сильна, что в психологических экспериментах было показано следующее: рекламные ролики, в которых информация доводится до зрителя в режиме диалога двух собеседников, действует лучше, чем ролики, где информация доносится с помощью монолога. Ролики-диалоги 70 % испытуемых характеризовали словами «понятный», «убедительный», «интересный», «информативный», «оригинальный», «притягивающий», «неагрессивный», «правдивый», «энергичный».

Вторая важная особенность, показанная при помощи психографического сегментирования наций, состоит в том, что, несмотря на всю разность национальных обычаев, прослеживается следующая закономерность: богатые люди самых разных национальностей имеют больше сходства, чем бедные. Именно плебейские слои населения несут в себе национальные черты этноса. Этот факт, подтвержденный эмпирически, можно было бы вывести и из теории, как это сделал я в книге «Судьба цивилизатора», заявив, что между парижанином, нью-йоркцем и москвичом разница меньше, чем между москвичом и жителем глухой русской провинции.

Чем глуше — тем тупее и народнее.

Умному читателю здесь нужно уяснить для себя следующую вещь: как только человек перечеркивает свою индивидуальность и начинает отождествлять себя с народом, он функционально глупеет, становится более ригидным (негибким) и потенциально уязвимым для самой разной пропаганды — политической, мистической или торговой. Поэтому радетели за счастье народное и прочие защитники не личностных, а групповых интересов, например фашисты, всегда так отчаянно глупы. Беда еще в том, что многие особи нашего вида просто не имеют яркой индивидуальности и являются народом в худшем смысле этого слова… Однако диалектически каждая вещь имеет как отрицательные, так и положительные черты. И в плюсах здесь то, что стадообразными проще управлять.

Выше я обещал ответить на вопрос, почему одна категория россиян («казаки») покупает «BMW» и «Dunhill», а другая («русские души») — «Жигули» и «Marlboro». Дело здесь не только в деньгах. Вещь четко позиционирует человека в социальной ячейке. В одном из голливудских фильмов бедный негр прозорливо спрашивает холеного и преуспевающего белого яппи: «У тебя, наверное, бежевый „Вольво“?..» А в среде немецкой интеллигенции, которая сплошь ездит на «Гольфах», в ходу следующая шутка: «А на чем же еще ездить, если „Мерседесы“ покупают только баварские мясники, а „BMW“ — машина сутенера…» И в этой шутке содержится здоровенный кусок истины.