Чёрная роза - Андрей Манохин

от них, сами туда часто ходили. Как приют закрыли, мальчиков, вроде бы, в другие отправили, а вот персонал не знаю. Некоторые из деревни были. Так они туда и не вернулись. Вроде как вместе с семьёй уехали из деревни в крупные города. Будто новые владельцы так компенсировали увольнение. Но, что-то я не верю в эту историю. Я хоть и жил всё время тут, в больнице, после тех событий, но никогда ни от кого больше не слышал ни про одного жителя деревни. Такое чувство, что, уезжая оттуда, они просто исчезали. У меня даже мысль была...не сочтите дураком, но будто кто-то хотел стереть всё, что касалось того приюта.

Джон всё больше был доволен этим стариком и всем, что он говорил. Он периодически продолжал оглядываться на стажёров. Эбигейл и Томас были в шоке от услышанного. Но важнее всего для Джона было то, как парень, пытался не подавать виду, но явно боялся и трясся, что ему казалось несвойственным.

— Так вот. А мы тогда уже несколько месяцев работали вместе. На вышке всё время менялись люди, никто долго не задерживался. Скучное место. Лишь я, наверное, проработал там дольше всех. И вот, как-то решили собраться всей компанией, отметить, не помню уже...какой праздник был. Я и сына позвал тоже, хоть он официально не числился там. Вроде еды всякой в деревне набрали. Многие местные к нам хорошо относились. Но, я...уже не помню, по какой причине...снова ушёл в деревню и задержался. А остальные начали праздновать без меня. А когда вернулся...

Старик замолчал и начал смотреть на небо. Там не было ни облачка, и это создавало некий эффект чистоты и возвышения.

— Знаете...за прошедшее время я уже перестал плакать. Раньше мне было сложно вспоминать тот день. Они все умерли на башне. Все ребята. Мой сын. Кто-то подмешал в еду сильнейший яд. А мне...просто повезло. Я немного опоздал.

Наступила тишина. Джон о чём-то задумался и тоже стал глядеть на небо. Эби чуть не расплакалась от услышанной истории. А вот Томас сидел на нервах, не зная, что теперь ему делать.

— Эту историю решили скрыть? Поэтому вас и отправили в такое место, чтобы вы лечились в лучших условиях, — наконец, заговорил Джон.

— Так и есть. Зачем кому-то знать о стольких жертвах. Никакого расследования не было. Думаю, те люди из лаборатории хорошо заплатили кому надо в полиции. А у меня реально поехала голова в тот момент. Смерть сына чуть не добила. Жена к тому моменту уже давно бросила нас. Хорошо, что здесь помогли. Мне всегда тогда, да и сейчас, кажется, что всё сделано специально, чтобы скрыть что-то от всех. А мы многое знали и про приют, и про лабораторию, и хорошие связи имели с деревней. Вот и решили избавиться. Не зря же потом роботов туда поставили, я узнавал. Те не будут, куда не надо, лезть.

— Получается, к вам за все эти годы никто не приходил и ничего не расспрашивал о тех днях? О приюте, о лаборатории, об отравлении?

— Нет, ни разу.

— И я не только про полицию, а в принципе.

— Ни разу. Хоть мне и сказали держать язык за зубами, но я думал, что когда-нибудь кто-нибудь придёт. Вот, вы первый. Не подумайте, что я какой-то трус и молчал. Просто зная всю кухню нашей полиции изнутри...и моё тогда состояние умственное и психологическое. Всё равно бы никто не поверил.

— Скажите, а сына вашего, случайно не Стив зовут? Стив Маршалл-младший. Как и отца.

— Д...да. Но...как вы узнали? Или, всё-таки, в документах про меня нашли?

Эби открыла рот от изумления, а Томас своими ошалевшими глазами всё понял и смотрел на Джона в страхе. Детектив же сидел на скамейке и ехидно улыбался.

— Догадался по вашему рассказу. Это так, просто вопрос для формы. Получается, что вы теперь единственный, возможно, человек, который помнит о тех днях?

— Не, ну документы ведь всякие есть. Не только же я. Такому ведь, как я, мало кто поверит.

— Это само собой, — соврал про документы Джон.

— Почему один, кстати. Нет...я так думал долгое время. Пока здесь, в больнице не повстречался с одной из тех воспитательниц приюта. Ариадна.

Джон просто кивнул на это, а внутри него всё кипело от радости. Он снова краем глаза посмотрел на Томаса. Тот держался за живот. Ему реально становилось всё хуже и хуже.

— Ариадна, говорите?

— Да. Правда тут она прописана под другими именем и фамилией. Я сначала даже не узнал её, она очень сильно изменилась...в худшую сторону. Вот у неё появились реальные проблемы с головой. Частая агрессия, припадки, потеря памяти.

— А как её сейчас тут зовут?

— Айрис Беркман. Она вон в том корпусе больницы лежит, — Стив показал на здание между центральным и самым новым.

Джон взглянул туда, и в его голове сразу всплыл момент, когда именно в то здание шёл человек, со спины очень похожий на Томаса. На лице детектива снова появилась еле заметная улыбка.

— И, как вы с ней, общались? Что она рассказывает? Адекватно ли мыслит?

— К сожалению...ни разу. И дело даже не только в том, что с ней, в принципе, тяжело общаться, как я слышал. Дело в том, что рядом с ней могут находиться только женщины. Разговаривать, вести куда-то, кормить и так далее. Даже роботы в женском обличии. Она просто не переносит мужчин рядом. Никаких. Начинаются крики, паника, неадекватное поведение. Я один раз заметил, на прогулке. К ней просто случайно подошёл другой пациент. Мужчина. Даже не к ней, а просто прошёл близко. Она хотела наброситься на него, убить. Я...не знаю, может...с ней что-то произошло, после того, как приют закрыли. Не знаю даже, сможет ли она ответить вам. Очень жаль, что всё так закончилось с этой женщиной. Я не общался с ней очень близко в то время, но всё-таки.

Стив замолчал, явно ощущая накопившуюся усталость от разговора. По всей видимости, он давно так много не говорил. Джон был доволен получившейся беседой и, не смотря на снова серьёзный и равнодушный вид, весь сиял изнутри.

— Думаю, вы уже немного устали. Не буду больше отнимать у вас драгоценное время.

— Ну, что вы. Я очень рад, что смог вот так высказаться. Столько лет держал это в себе. Надеюсь, вы мне верите, больному старику?

— Будьте