На острие ножа - Мэлори Блэкмен

девать. Мозг словно тонул в патоке. Я хотела с кем-нибудь поговорить, а было не с кем. Мэгги была у себя, наверное, спала. А звонить так поздно Минерве или маме я не могла. Но мне надо было с кем-то поговорить. С кем угодно. Я в отчаянии схватила с пола записную книжку и зашарила вокруг в поисках ручки или карандаша. Нашла ручку в кармане куртки в шкафу и вернулась в постель. А теперь что? Я хотела что-нибудь написать, но не представляла себе, что именно. Какую-нибудь чистую фантазию. Что-нибудь, что отвлечет меня от того, что написано в письме Каллума. Что-нибудь, что заставит меня перестать мечтать о том, чтобы в мире не осталось больше слов.

Не думай, сказала я себе. Бери и пиши.

Так я и поступила. Я написала: «Нет слов» — и подчеркнула двойной чертой. А потом стала писать сердцем, не давая голове подвергать меня цензуре. Позволила словам течь вольно и свободно. Чистая фантазия.

Нет слов

Мы счастливы были вместе.

Но это не так сейчас.

Едва ты разжал объятья,

Мой свет навсегда погас.

На радуге мы танцевали,

И тьма уходила вспять,

Теперь ты больше не рядом,

И нечего мне сказать.

Про взгляд — я в нем тону —

Нет слов.

Про ночь — всего одну —

Нет слов.

Былого не вернуть,

Нет слов.

Прощай — и дальше в путь,

Нет слов.

Пусть ты не говорил «навеки»,

Не ждала я такой пустоты.

Я глаза закрываю, и снова

Ночь над миром, а рядом — ты.

Ты был, есть и будешь вечно

Тем единственным. Ты — любовь.

Ты меня запрятал в ладони,

Как могу я влюбиться вновь?

Черна судьба моя,

Нет слов.

Ведь я теперь — ничья,

Нет слов.

Лишь прошлое — мой дом,

Нет слов.

И я останусь в нем,

Нет слов.

Ты слышишь, как рыдает сердце?

Ты знаешь, что оно в огне?

Лишь ночь, лишь поцелуй. Мне мало,

Ты больше посулил мне,

Ты больше обещал мне,

Ты больше нагадал мне.

И вот я одна осталась.

Зачем мне эта беда?

В мечтах я с тобою рядом,

Мы вместе навсегда.

В реальности — мы в разлуке,

Пошел обратный отсчет,

Нет слов объяснить все это,

Лишь память душу грызет.

Да, я б тебя забыла —

Нет слов.

Но где на это силы?

Нет слов.

Ты очень нужен мне,

Нет слов.

Зачем душа в огне?

Нет слов.

Нет слов, лишь неслышный шепот,

Лишь пропасти острый край,

Нет слов для речей и песен,

Лишь только: любовь,

Прощай.

Я отложила записную книжку и выключила свет. Уставилась в чернильную темноту комнаты.

— Ты видишь меня, Каллум? — прошептала я. — Видишь, как ты разрушил мою жизнь? Интересно, чего тебе сейчас хочется — смеяться или плакать?

ЖЕЛТЫЙ

Слепящий

Закрытый

Жгучий

Трусость

Молния

Лазеры

Визг

Высокая частота

Никакой надежды на мир

Жар, ожог

Пламя

Вонь

Слишком светло, слишком ярко

Глава 38 ∘ Мэгги

Дни наши полны взаимной вежливости и предупредительности. Мы разговариваем, но почти ничего друг другу не говорим. Вечера, как правило, проходят в молчании. Вот, например, вчера. Мы снова сидели рядышком и смотрели телевизор. Сеффи — в кресле, которое теперь присвоила. Я — на диване. Калли спала в кроватке в комнате Сеффи — золотая девочка. Так начался наш вечер в уютной домашней обстановке. Прошел час, но Сеффи почти ничего не сказала. Да и вообще она в последнее время почти ничего не говорит. А когда она только переехала ко мне, мы много разговаривали. Обсуждали телепередачи, кто что слышал, кто что видел, что сказали в новостях. А теперь мы только молчим. В конце концов я не выдержала.

— Сеффи, не надо верить в то, что было в письме…

— Я вам уже все сказала, — перебила Сеффи, даже не посмотрев на меня. — Не хочу об этом говорить.

— Я просто хотела…

Сеффи встала и направилась к двери.

— Ладно. Как хочешь. Я больше ни слова не скажу.

Сеффи посмотрела на меня, пытаясь оценить, сдержу ли я обещание. Видимо, решила, что сдержу, поскольку снова села. Так мы и сидели молча. И я не посмела сказать больше ни слова. Потому что боялась, что Сеффи выйдет не просто из комнаты, а из дома — и заберет с собой мою внучку. Я изо всех сил стараюсь не вмешиваться, не делать замечаний, но это сложно. Я не хочу выжить Сеффи из дома постоянными упреками, но иногда я смотрю на нее и готова поклясться, что мы обе чувствуем одно и то же, проходим через одно и то же, но ни у той, ни у другой не хватает храбрости прямо сказать об этом. Иногда я вижу, как глаза Сеффи затуманиваются. На миг, на несколько секунд — но этого достаточно. Я знаю, что она пытается примирить память о Каллуме со словами в его письме.

В этом треклятом письме.

Я ни на грош не верю, что Каллум написал все эти оскорбительные слова, полные ненависти, ни на грош. Каллум любил Сеффи. Вообще-то я не семи пядей во лбу, но это знаю точно. Он любил Сеффи точно так же, как мой муж Райан любил меня. Как Линетт любила Джеда. Так может любить и Джуд, только ему сначала надо очиститься ото всей ненависти, которая таится в нем. Наверное, это у нас, Макгрегоров, в крови — любить до конца и ненавидеть до конца. Никаких полутонов.

Кто бы что ни говорил, вроде моей сестры Шарлотты, нашей семье хотя бы в одном повезло. Мы очень любили друг друга, и этого у меня никто не отнимет. Мой муж Райан был готов на все ради детей. На все. Когда я думаю о своей семье, это заставляет меня понять, что в жизни