Печать мастера. Том 2 - Тайга Ри

Эль-Элиф, Эль-Руф, Эль-Син-Фу… иногда Косте казалось, что столицу Юга нужно было назвать — Эль. «Благословенная», или переименовать и сам предел — так часто южане использовали это слово, как будто считая, что лишние штрихи в названии и имени и правда ниспошлют им благословение.

И только на юге можно было обратится к любому госпоже и господину — «Эль». Вместо положенных по статусу званий, вместо сира и сир. Просто — «Эль». «Эль Сай» — благословенный господин Сай, «Эль Эло» — госпожа Эло да будет благословенна небом.

Если бы Коста учился каллиграфии на Юге, то символ «эль» он начертал бы раньше, чем научился готовить тушь и смешивать минералы для красок.

Южане искренне считали себя лучше всех. Без тени гордости, или тщеславия. Это — не обсуждалось, это был факт, который не требовал доказательств. Разве в момент Исхода не на благословенную землю пустынь прибыли первые переселенцы? Разве пустыня не вскормила и не вспоила их, позволив выжить? Разве до сих пор пески несколько раз за зиму — особенно удачливым и отмеченных печатью Богов — не даруют древние артефакты, позволяя найти и забрать сокровища?

Разве есть предел на этой земле, равный Югу? А то, что столица, по глупому решению Совета кланов в Ашке… что ж. Это недоразумение — одно из многих. Ведь все знают, насколько Да-ари превосходит в великолепии Ашке, а клан Да-арханов не просто равен, а превосходит клан Фениксов. Это знают все. И просто вопрос времени, когда Боги расставят всё по своим местам.

К этому Коста привыкнуть пока так и не смог.

Он терпеливо учился, запоминал всё, что требовалось, чтобы соответствовать статусу «члена-рода-Фу», если не понимал, то — копировал, и заучивал. Но это — непомерное чувство собственного превосходства, которое испытывали даже слуги — последние из последних, перед «чужаками с других пределов», он пока постичь так и не смог.

* * *

До того, как началось обучение, Коста и не понимал, насколько сложно оказывается быть высокородным высшим, сколько совершенно ненужной ерунды следует помнить и каким правилам следовать. У него до сих немного краснели уши, когда он вспоминал, каким наивным был в самом начале, когда продемонстрировал все двадцать с лишним поклонов — выполнив безукоризненно все, что вбивал в него жалящими плетениями Шестой Наставник, и решил, что этого достаточно для демонстрации хорошего воспитания.

Он умеет пользоваться приборами, он умеет кланяться, он умеет читать, писать и считать, что ещё нужно?

Обучающий маршрут в Эль-Элифе, выбранный Наставницей, каждый раз был разным. Объекты — исключительно полезными, ситуации для практической отработки — новыми. От центральных богатых кварталов, куда было запрещено въезжать на животных, до бедных настолько, что из-за мусора и пыли Наставница даже не касалась сандалиями мостовых, пока слуги не постелят дорожку под ноги.

Леди Эло не повторилась ни разу, за исключением поездок, право на которые выдал Глава лично — в храм Великого раз в декаду.

И первый раз на этой декаде Наставница совместила посещение храмовых комплексов — сначала заезд в храм Нимы, затем в храм Великого, сочтя его готовым к вниманию такого количества людей.

В «полезные для общего развития мероприятия» госпожа Эло включила лавки алхимии, рынки, ипподром, жалкое подобие местного театро под открытым небом и термы, посетить которые ему не разрешили, зато позволили прождать госпожу почти триста мгновений — на прошлой декаде всем удалось насладиться и артефактами, и видом, и гербом рода Фу, но даже там внимание было не таким жадным, как сегодня.

Может потому что это было произнесено вслух первый раз? Сегодня на весь двор старая служанка госпожи озвучила громко и уверенно то, догадки о чем ходили по всему Пределу уже три декады — Фу решили представить Наследника обществу, Наследника, прошедшего испытания пустыни, Наследника, которого прятали столько зим.

Паланкин качался, Коста лениво размышлял, когда Госпожа Эло успела предупредить служанку и… в курсе ли Глава Нейер.

Потому что кто, кроме той, что с самого детства прислуживала Фу может подтвердить истинность Наследника. Разве могла няня не узнать своего воспитанника? Артефакты — кольцо и цепь Фу — это одно, цвет силы… все это атрибуты. Живые люди верят живым. Служанка Нимы на территории Богини признала его Наследником и отдала дань уважения. Почти как если бы его признала сама Нимы.

Коста вздрогнул, и опустил глаза вниз, поправив кади.

Кади — длинные тряпки на голову, повязываемые на мужской манер — он полюбил почти сразу, как перестал истово ненавидеть — ткань скрывала все, оставляя открытыми только глаза — и это защищало от назойливого внимания к которому он пока был не готов и избегать общения.

Коста не сразу понял, что не только место, но и время выезда тщательно рассчитано. Госпожа Эло всегда выбирала момент и объект, где его статус был самым высоким из присутствующих — куда обычно не водят Наследников, и по странным южным правилам, если он не был представлен в обществе официально, обратиться к нему первым мог только Глава — любого чужого клана, которые им, конечно же «благополучно» не попадались.

Но тем не менее — теперь о нем знали «неофициально» все. Последовательная поступательная стратегия госпожи Эло принесла богатые плоды.

Коста отдавал Наставнице должное — в некоторых моментах она находила странные способы решения задач, которые он — Коста — точно решал бы иначе. И этому у нее стоило учиться.

И он точно не стал бы из декады в декаду разыгрывать выезд, хотя уже к разу пятому он вжился в роль и чувствовал себя совершенно расслабленно и спокойно, уверенно отдавал приказы слугам и легким — положенным по этикету наклоном головы молчаливо приветствовал особо назойливо-любопытных сир, которые в отсутствие госпожи Эло решались приблизиться к нему близко — почти на десять шагов.

У Наставницы в городе явно было давняя и особенная репутация — Косте даже не нужно было уметь читать по лицам — достаточно напряженных поз и язвительных — непременно желчных приветствий от тех, кто называл себя «лучшими и старинными подругами госпожи». Одна из таких «подруг» в лавке алхимии на прошлой декаде спросила, обращаясь к Наставнице — «можно ли ее поздравить с тем, что круг ее сына хотя бы превысил второй»? И Коста сразу не понял, что речь идет о нем. Вторая «любезная сира», конечно «совершенно случайно встретившаяся им на рынке», поинтересовалась, «уверена ли госпожа Фу, что болезнь старшего сына рода не передается младшему», и что «этот вопрос волнует всех — время засылать контракты на невест, но никто не захочет испортить кровь рода». На что Наставница язвительно ответила, что во всей северной части южного Предела и этой половины пустыни нет девушки, достойной составить пару хоть одному из ее сыновей.

К таким друзьям он бы не поворачивался спиной в темном проулке.

Характер у госпожи оказался не таким мерзким, как он предполагал, давая клятву. Она была мягче мастера Хо в несколько раз, но столь же требовательна. Правда, без споров не обходилось. И таких, что плетения сверкали на пол яруса.

Грандиозная и невероятно зрелищная ссора произошла, перед первой поездкой, когда Наставница уведомила, что ему нужно приготовиться «они едут в город, посетить Храм Немеса, и что именно Немес — покровитель рода Фу».

Тогда он сказал — «нет».

Он не возмущался, не спорил, не настаивал, просто сообщил, что с этого момента ему покровительствует Великий. И что он давал клятву, когда заблудился в пустыне и почти не надеялся выжить — каждую декаду ставить свечу в храме Великого. И намерен эту клятву сдержать.

Ему сообщили, что это решительно невозможно, и, что если ему не нравится Немес, то он в качестве исключения может выбрать в покровительницы Ниму — это допустимо для Фу.

«Нет» на «нет».

Его — нет, на нет — госпожи Эло. Примерно мгновений тридцать на вечернем семейном совете они выясняли, чье мнение весит больше, пока это окончательно не надоело Главе, и он не поставил купол тишины, не включив в него Косту.

Госпожа Эло бурно жестикулировала, беззвучно открывала и закрывала рот, господин Нейер не смотрел на мать — он смотрел только на Косту, а Коста смотрел на него, и между ними серебрилась пленка купола тишины.

Тогда мгновений через пять Глава жестом остановил мать, снял купол и постановил, что Коста может выбрать покровителем