ЗАКОН СИНАРХИИ - Владимир Шмаков

Человек начинает стремиться выявить прежде всего это общее руководящее начало, а затем уже проследить механизм образования конкретных факторов из- общей среды, то есть следов путем синтеза. Его основной предпосылкой служит здесь то, что среда сама по себе инертна, и если ее элементы своими сочетаниями образуют ряд родственных явлений, то это необходимо должно проистекать из факта бытия некоторой высшей реальности. Нисколько не отрицая и даже не ослабляя значение первого метода — отыскивания общих признаков, человек видит в этом только побочное и вспомогательное средство. Основная же задача заключается в выявлении этого высшего синтетического начала, из кото- рого все отдельные факторы проистекают и являются его частными аспектами. Пользуясь понятиями элементарной математики, надо сказать, что в этом случае человек объясняет факт общности между элементами одной группы наличием общего наименьшего их кратного. Относительная величина каждого отдельного фактора по отношению к величине этого общего наименьшего кратного и характеризует наглядно и точно его иерархическое достоинство. Вполне очевидно, что только оба метода: аналитический и синтетический в своей сопряженности могут раскрыть сознанию идею органической целостности данной группы элементов.

Эта задача бесконечно усложняется тем, что отдельные элементы группы весьма далеки от своего гармонического состояния: некоторые из них выявлены лишь частью, а большинство незакономерно присваивает себе не принадлежащие им потенциальные качества. С другой стороны, согласно более или менее случайно сложившимся феноменальным обстоятельствам эти элементы образуют различные коллективы, имеющие весьма мало общего с истинной синархической организацией. По этим основаниям самый опыт постоянно нуждается в контроле, оценке и поправках, сознание все время должно разделять в воспринимаемом им гармонические проявления ноуменального сродства от случайных феноменальных сочетаний. Все это становится доступным только при высоких ступенях развития, а до того времени неизбежны бесчисленные ошибки и заблуждения.

Стремясь выявить общую идею группы, синтетически объединяющую всю совокупность качествований всех ее отдельных элементов, сознание отдельного организма не имеет другого пути, как эволютивное познание их состояний и конкретных свойств. Всякое познание осуществляется путем опыта, а всякий опыт возможен лишь при действительном соприкосновении субъекта с объектом. Созерцание не является исключением из этого общего правила, ибо оно становится возможным лишь по установлении непосредственного контакта с объектом. Ноуменальное созерцание доступно сознанию только потому, что оно потенциально связано с ноуменальным, и в этом процессе лишь и реализуется потенциально предрешение соотношения. И наоборот, по отношению к феноменальному созерцание делается воз- можным лишь после предшествующего актуального установления соответствующего контакта непосредственным опытом. Таким образом, созерцание может только следовать за опытом по знаниям, но не предшествовать ему. В созерцании никаких Новых данностей не воспринимается, а наблюдаются лишь взаимные переориентировки уже утвержденных в отдельности элементов. Восприятие же последних осуществляется всегда только непосредственным опытом,

В созерцании сознание лишь скользит по. элементам, ибо оно исследует только их взаимоотношения, в опытном же познании воспринимаются свои элементы — и их содержание, и их форма, и их воления. Всякое опытное познание есть столкновение субъекта с объектом, это активный процесс, а не безразличное соприкосновение. Если при встрече не происходит никакого процесса, не может произойти отсюда и никакого познания. Столкновения сознания с факторами окружающей среды могут быть разделены на две группы. К первой относятся столкновения с отдельными факторами, а ко второй — с их коллективами. Если последние имеют мало общего с сознанием данного организма, то столкновения с ними по существу ничем не отличаются от первой группы и обычно лишь феноменально более сложны и интенсивны. Но если данный организм сам в значительной степени принадлежит данному коллективу, то происходящие при этом процессы становятся существенно отличными от первых. Посему мы только и рассмотрим эти два характерных случая.

Когда сознание встречается с некоторым другим организмом или с целым коллективом их, принадлежащими к той же общей группе, но существенно от него отличными по субъективным качествам, то могут быть три различных случая.

В первом — сознание данного организма оказывается значительно сильнее, чем встретившийся объект познания. Здесь руководство происходящими при этом процессами целиком принадлежит данному организму. Его познание носит активных характер и направляется почти исключительно согласно совокупности его субъективных качествований, лишь в известной степени приспосабливаясь к особенностям объекта. Более сильное сознание как бы впитывает в себя те дифференциальные элементы, которые до сих пор в нем присутствуют, и в дальнейшем оно продолжает жить, руководствуясь лишь своей волей, желаниями и качествами. Вообще тут происходят процессы так называемого «отождествления и растворения», в которых активное сознание на время отождествляется со слабейшим и тем переносит в свое существо все встретившееся новое[128]. Разумеется, это нисколько не нарушает самобытности объекта. Последний служит для субъекта лишь возбудителем (катализатором) соответствующих внутренних в нем процессов, в которых потенции монады переходят в актуальные качества.

Эта мысль, как известно, нашла себе выражение уже у неоплатоников. Так Немезий[129] свидетельствует: — «Порфирий говорит в своем трактате «О чувствовании», что видение не производится ни через соприкосновение, ни через образ, ни через что-либо другое, но что душа, входя в соприкосновение с видимыми объектами, вспоминает, что она сама есть эти объекты, потому что она содержит все существующее, и так как все вещи суть лишь душа, объемлющая лишь различные формы бытия. Таким образом, Порфирий, считая, что есть лишь один вид души для всех вещей — то есть душа разумная, тем самым имеет основание утверждать, что душа вспоминает себя во всех вещах». Такое познание более сильным сознанием более слабого лишено по отношению к последнему элемента трагичности, ибо субъект при этом не переживает никакой внутренней жизни. Это справедливо не только в гносеологическом разрезе, но и во всяком другом.

Во втором случае, сознание данного организма оказывается такой же мощности, как и сознание встретившегося с ним объекта познания, то есть эти организмы обладают одинаковым иерархическим порядком. Оно уже оказывается не в состоянии независимо руководить всеми протекающими здесь процессами, ибо они в равной мере зависят от обоих организмов. Весьма нередко случается, что, убедившись в этом, оно пытается вовсе уклониться от предстоящей задачи, пока силою необходимости оно не будет насильственно принуждено решиться к ней приступить. И вот это сознание пытается сначала действовать так же, как и в первом случае, то есть считаясь исключительно со своей волей и желаниями. Эти попытки увенчиваются успехом только случайно и при том в весьма незначительной степени. В самом непродолжительном времени сознание приходит к необходимости признать, что все его возможности имеют лишь относительную свободу, а потому и методы познания должны быть соответствующим образом перестроены.

Последовательность и виды происходящих между двумя данными организмами взаимодействий предопределяются в каждый момент взаимными соотношениями систем уже утвержденных потенций и монад. В силу этого сознание все время должно следовать в своих процессах чуждой ему закономерности, то есть непрерывно должно испытывать насильственные разрывы своих собственных закономерностей. Вместо непрерывного переживания одних аспектов объекта за другими, сознание субъекта оказывается принужденным оставлять их неоконченными, переходить к другим, лишь весьма отдаленно с ними связанным, и столь же мало последовательно и неожиданно вновь к ним возвращаться и т. д. С другой стороны, сознание лишается возможности воспринимать аспективные данности в изоляции от других, которая столь необходима для правильной их оценки и гармонического сопряжения с другими. Не говоря уже о многочисленных побочных обертонах, в каждое такое единичное познание сильно примешиваются посторонние влияния, благодаря чему правильное восприятие и оценка его данностей становятся доступными только после больших усилий и только при большом навыке. Итак, все течение процессов познания сознанием феноменального организма другого организма, равного с ним иерархического порядка, представляет собой непрерывную борьбу его собственных качеств, желаний и стремлений со складывающимися помимо его волевых предначертаний конкретными условиями и вытекающей из них закономерностью. Его собственная воля оказывается способной лишь до известной степени направлять общее течение событий, но в каждом отдельном случае ей приходится сталкиваться с равной ей противоположной или, во всяком случае, — с отличной от нее. Во всяком опытном познании необходимо участвуют все три психологические категории, ибо только этим путем сознание может воспринять реально существующее бытие. Только в чисто абстрактных построениях категория чувства проявляется сравнительно слабо в сравнении с категориями разума и воли, но в этом случае ее наличие может быть всег- да с очевидностью установлено. Когда же сознание переживает процессы активного восприятия, то все три категории оказываются напряженными в одинаково сильной степени, и только в отдельных дифференциальных этапах та или другая начинают доминировать на короткое время.