Меченый Маршал - Александр Трубников

Брат драпиарий развернул перед Дмитрием белый плащ, а двое рыцарей помогли ему облачиться.

В это же самое время к клятве был приведен возвращенный из притвора Жак, и Дмитрий услышал его дрожащий юношеский голос: «Я, Жак де Молэ, желаю и клянусь…»

— Дмитрий, — из темноты дальнего предела вдруг раздался знакомый голос, — Дмитрий вздрогнул и сделал несколько шагов во мрак.

Голос Жака де Моле, читающего «Отче наш…» с каждым шагом становился все тише, а перед ним все четче вырисовывалась фигура в белом плаще. Это был де Фо. Дмитрий вздрогнул — морейского приора не должно было быть в Бургундии. Как и когда он появился в Боне?

Де Фо, властным движением руки подозвал Дмитрия к себе.

— Не ожидал меня здесь увидеть? — спросил он, — церемония посвящения еще не завершена. — Он поднял руку, в которой держал деревянное распятие — что ты видишь в этом образе?

— Господа нашего, Иисуса Христа — пожав плечами, ответил Дмитрий.

— Неправда, — ответил приор, и голос его приобрел металлические нотки, — не обманывай себя и меня. Ты же прекрасно знаешь, что Господь у нас в душе, а не в куске дерева. Если ты несешь Господа в себе — плюнь на этот фетиш для нищих духом.

— Это испытание, мессир? — с некоторой долей изумления спросил Дмитрий.

— Да, брат Дмитрий, это испытание для избранных, — ответил де Фо, — и если хочешь войти в круг посвященных, а не оставаться до конца своих дней простым воином-наемником, ты должен его пройти.

Перед внутренним взором Дмитрия промелькнула череда образов и картин: он причащается в Успенской церкви Печерской лавры, перед ним развертывается история легионера — Лонгиниуса, он в церкви селения Вази с отцом Дионисосом, копье, летящее в лицо де Ту, Анна, лежащая в гробу, а рядом с ней маленький батистовый сверток, злобный взгляд морейского князя.

В глазах Дмитрия сверкнул недобрый огонь. Окинув приора долгим оценивающим взглядом, он произнес одними губами: «Анна» — а затем коротко и жестко плюнул на распятие. При этом де Фо просиял, словно до конца не верил, что Дмитрий это сделает. Взгляды их разошлись.

Пока Дмитрий покидал церковь, ту же самую процедуру де Фо попытался проделать и с Жаком де Моле. Юноша окончательно ошалел от происходящего, вконец разволновался и потерял способность рассуждать. Он толком не понял, что хочет от него приор, и очень испугался.

Де Фо не стал настаивать на осквернении распятия, и успокаивал его ласковым голосом: «Не волнуйся, брат мой, не волнуйся, ты выдержал последнее испытание. Вера твоя тверда, ступай и служи Господу нашему и Святой Земле».

Дмитрий вернулся в келью, прочитал там предписанные молитвы, и заснул. Сегодня, по правилам ордена ему полагался отдых до самой заутрени.

24

Разглядывая из окна такси тесные улочки центральной части города, Дима постоянно про себя твердил: «Истанбул, Истанбул, Истанбул». Для него, как историка, нынешнее название города было хуже клички. Слово Стамбул, или точнее, по-турецки — Истанбул происходит от греческого «истан поли» — что означает просто «в городе». Дело в том, что византийцы свою столицу обычно в разговоре по имени не величали, называли просто Городом, а турки это слово принимали за название, и завоевав Второй Рим оставили за ним привычное их мусульманскому уху имя.

Насколько Дима помнил из университетского курса, следы человеческих поселений на этом месте относятся еще к позднему неолиту. Но датой возникновения города у современных историков принято считать VII век до н. э., когда греческий отряд под предводительством некоего Бизанта основал поселение на европейской стороне Босфора. Новый город был назван в честь предводителя поселенцев. Бизантиум (Византиум) благодаря выгодному географическому положению быстро рос и развивался. В 196 г. н. э. город вошел в состав Римской Империи, а в 330 году от Рождества Христова римский император Константин объявил его второй столицей, и переименовал в честь себя в Константинополь.

В городе развернулось грандиозное строительство. В короткий срок были возведены стены и укрепления, так что вскоре новая столица империи, по архитектуре ничем не уступала Риму, а по фортификации его значительно превосходила. С 395 г. Константинополь становится столицей Восточной римской империи, которую также называют Византией, памятуя о старом названии города. Ей суждено было надолго пережить своего западного соседа. Рим пал под ударами завоевателей в 476 г., и Византия осталась единственным оплотом античной культуры и цивилизации в окружении варварских королевств. Наивысшей точкой расцвета Византийской империи считается период правления императора Юстиниана, правившего в середине шестого века…

После того, как пророк ислама Магомет поднял в аравийских песках зеленое знамя джихада, арабские армии пытались захватить этот город восемь раз, но удалось это сделать лишь в 1204 году армии крестоносцев, во главе которой стоял маркграф Бонифаций де Монферрат.

В 1261 году город снова отвоевали греческие императоры — Палеологи, а в 1453 году он окончательно попал под власть османской империи, и последний басилевс погиб защищая городскую стену вместе с простыми воинами.

Мухаммед Второй, захвативший город, переименовал Константинополь в Стамбул и сделал его третьей по счету (после Бурсы и Эдирне) столицей Османской империи. Город стал главным центром исламского мира. В Стамбуле возводятся многочисленные дворцы и мечети. Некоторый сдвиг в сторону европейской архитектурной традиции здесь начался только с XIX века. Именно по той части города, архитектура которой в меньшей степени повторяла тюркский стиль, а напоминала все колониальное Средиземноморье, и пробиралась машина в поисках нужного места.

Кафе, в котором была назначена встреча, Дима с водителем отыскали довольно быстро. Небольшая площадка, закрытая зеленым матерчатым тентом, расположенная на склоне холма, с которого открывался роскошный вид на Золотой Рог, выглядела именно так, как ее представлял себе Дима из рассказов Сельви.

Воздух под тентом и все, что находилось внутри, насквозь пропиталось смешанными запахами отлично прожаренных шашлыков, и крепчайшего кофе. Внутри, было почти пусто. Ближе к мангалу расположилась какая-то европейская парочка, а в углу чинно терзали чайные стаканчики трое пожилых турок, которые рисковали к концу чаепития заработать косоглазие, потому что прямо напротив входа, вытянув через проход длинные загорелые ноги, восседала в гордом одиночестве Сельви. Короткие шорты и привычный по Таиланду топ, не скрывали от пытливых взглядов окружающих ни единого изгиба ее тела. Дима ностальгически вздохнул, плюхнулся на соседний стул и чмокнул ее в щечку.

При этом злопамятная Турка, продолжая жевать резинку, даже не соизволила подобрать ноги, или хотя бы снять темные очки.

— И чем я обязана такому вниманию? — ехидно поинтересовалась она, — исчезаешь прямо из постели, два месяца ни слова, ни мейла, ни CMC, а потом звонок в Анкару, приезжай, дорогая, жить без тебя не могу?

— Можно подумать, что мы с тобой муж и жена — заказав официанту двойной кофе ответил Дима.

— Ну, не знаю — пожала плечами Турка, — я, вообще-то, на тебя тогда очень обиделась. Я думала, что нам вместе хорошо.

Дима, хоть и привязался к Турке на Таиланде, положа руку на сердце, большого значения их флирту не придавал. Нет, она ему конечно нравилась, но вот если бы она к примеру также, как он, по-английски исчезла, он бы зла на нее не держал.

— Дело не в этом, Сельви, — произнес он при этом вслух, — отношения выяснить мы еще успеем. У меня тут в… Стамбуле появилось интересное дело, на котором можно неплохо заработать. А кроме тебя я в Турции больше никого не знаю. Так что решил вот поинтересоваться, не желаешь ли присоединиться?

— Дело-то хоть законное, или как все у русских, контрабанда или наркотики? — снова съехидничала Турка.

— Ну, как тебе сказать, — Дима сделал вид, что слегка замялся, — ни то, ни другое. Скорее, несанкционированная археология.

— Что, еще одну Трою решили откопать? — Турка все еще воспринимала его в штыки.