Беглецы из ниоткуда - Владимир Михайлов

– Не в корабле – как прикажешь тебя понимать?

Еще через несколько мгновений:

– Да как он посмел – не докладывая… Голову оторву! Тихо, тихо! Я понял. Все понял, говорю. Сук-кин сын… Ладно, сиди там. Сейчас будем принимать меры. Во сколько он вышел, говоришь? Так, ясно. С тобой пока все.

Он не нажал даже, а впечатал палец в кнопку аппарата.

– Закрывай свою кухню, штурман. Пойдем – надо инженера спасать. А вы, ребята, может, вернетесь пока к себе?

– Ну вот еще. Мы с вами, – ответил за обоих Атос. Семен кивнул.

– Что с ним? – спросил штурман.

– Объясню по дороге. Выключай и пошли срочный вызов по линии скафандров. Будем надеяться, что откликнется. Постой!

Последнее слово он бросил почти одновременно с прозвучавшим звонком.

– Вернулся наконец?

Он схватил трубку.

– Капитан слушает!

По гримасе разочарования, какая тут же возникла на его лице, штурман понял, что это был не инженер.

– А, администратор. Приветствую вас. На обед? У вас? Благодарю, весьма польщен. Нет, лучше будет, если вы пригласите ее сами. Да, проблем у нас сейчас хватает. Нет, ничего страшного, но все же… Конечно, постараюсь быть вовремя. Еще раз – благодарю. До встречи.

На этот раз он положил трубку спокойнее, чем в последний раз.

– Приглашение на обед с разговором, – ответил он на вопросительный взгляд штурмана. – У нас полтора часа, времени навалом. А вот у Рудика, если он действительно в пространстве, дыхательного ресурса почти не осталось. Давай, пробуй докричаться до него.

Луговой выполнил нужные действия за секунду: не разучился. Нажал клавишу общего внешнего вызова. Сигнал этот должен был включить блок связи во всех скафандрах, даже если они не были задействованы теми. На борту находились три подогнанных костюма и три запасных; все снаряжены, как и полагалось, перезарядку требовалось производить ежемесячно – и инженер делал все как следует, в этом капитан был уверен. И не зря: через мгновение на пульте засветились все шесть индикаторов, сообщая, что связь со скафандрами установлена. В том числе и с тем, в котором находился, надо полагать, инженер. Сейчас в его шлеме звучал зуммер вызова, и Рудик должен был незамедлительно ответить. Если только…

Но ответа не было.

– Штурман! Давай телеметрию!

Но Луговой и сам уже догадался. Данные уже возникали на экране. Оба напряженно всматривались.

– Так. Он жив. Дышит. Давление никуда не годное – шестьдесят на тридцать, и пульс соответствующий. А уровень сознания? Где у нас тут церебральные?..

– Скверно, – сказал Луговой.

– Ясно, – почти одновременно проговорил и капитан. – На палубу вышел, сознанья уж нет. Где он – можем определить? Запрашивай каждое помещение. Быстро!

– Время уйдет…

– Еще больше уйдет, если станем искать, не зная, где.

Перебежали к другому пульту. Скомандовали. Автоматика каждого помещения корабля докладывала: пусто, один человек, два человека, один, пусто, пусто… В общем, люди находились там, где им и полагалось быть. Только в четвертой боковой шахте, близ входа в энергодвигательный, оказалась какая-то фигурка, которой там быть вовсе не следовало.

– Кто это? – подумал Луговой вслух. – Майя, что ли?

– Нет. Она – вот где, в инженерном посту. А это – неизвестно кто. Из молодых, наверное. Ладно, там увидим. Все запросы прошли?

– Кроме одного. Салон туристического не отвечает.

– Заглянуть в него можно?

Штурман попытался.

– Вообще отключен от сети.

– Значит, потому он туда и кинулся, – подвел итоги капитан. – Все. Идем, одеваемся и выходим.

– Может, ему не удалось даже войти?

– Удалось. Ты вот это забыл.

Он ткнул пальцем в сторону пульта связи. Там и в самом деле все шесть индикаторов горели на правой панельке, а не на левой, где засветились бы, если бы скафандры находились за пределами корабля.

– Так что имеем полную ясность.

Последние слова капитан проговорил уже, когда они вошли в лифт.

– Давай экспресс-подъем. Сразу же берем запасной дыхательный ранец и первую помощь.

– Может, сразу врача?..

Устюг отрицательно мотнул головой:

– Пока провозимся с подгонкой скафандра – выходить станет незачем. Придется самим. Не пойму только: отчего он дышит смесью? Не успел, не смог снять шлем? Или – в салоне разгерметизация? Не верится: никаких толчков ведь не было, никаких сигналов тревоги…

– Не забудьте: там все отключено…

– Одни загадки, словом. Боюсь, что на обед к администратору придется опоздать.

– Пусть это будет самой большой потерей.

Лифт остановился. Пришла пора действовать.

Неопознанного человека они и в самом деле обнаружили, приблизившись ко входу в энергодвигательный.

– Везет мне сегодня на деток, – проворчал Устюг. – Флор, ты чего тут околачиваешься? Ты пока еще не член экипажа.

– Там Майя, – сообщил сын.

– Это мне известно. Вы что – решили все сюда переселиться?

– Нет… мне только на минуту ее увидеть. Очень важно. И я сразу уйду.

– Так уж срочно?

– Разреши войти с вами.

Капитан колебался не более секунды. Хорошая возможность повоспитывать потомка; но уж очень сейчас было не до того.

– Ладно. Но чтобы одна нога здесь, другая – там.

– Спасибо, отец.

Процедура открывания заблокированной двери – проверка данных капитана – заняла лишь секунды, после чего вход раскрылся.

Майя встретила их тут же, в коридоре.

– Рева ты, – не удержался отец при виде ее покрасневших глаз. – Все будет в порядке, главное – спокойствие. Тут тебя брат навещает – пообщайся с ним, пока я его не выставил. Штурман, давай костюмы. Атос, Семен – поможете одеться. И пока нас не будет – станете ждать около выхода. Флор, побеседовали уже? Как говорится, в одно касание.

Разговор брата с сестрой и в самом деле занял очень немного времени: ровно столько, сколько нужно было, чтобы принять из рук в руки и спрятать в карман маленькую коробочку с кристаллом.

– Поговорили, отец.

Это «отец» всегда раздражало капитана. У людей принято говорить «папа». Но сейчас он не стал высказывать свою точку зрения на обращение сына.

– Хорошо. Иди. Больше тебе здесь делать нечего.

Но Флор и сам уже шел к выходу. Тем не менее капитан проводил его, чтобы убедиться, что дверь за вторым сыном закрылась надежно. С этими молодыми, даже с собственными детьми, все еще надо держать ухо востро. Хотя они, кажется, и начали уже приходить в сознание.

– Одеваемся, – скомандовал капитан.

Оба облачились в костюмы так быстро, как только можно было сделать, не нарушая правил безопасности. Помощь ребят оказалась кстати.

– Майя, тебе придется нас выпустить. Ребята пусть посмотрят, как это делается. Сможешь?

– Я умею. Игорь мне показал. Я и его выпускала.

Игорь? Гм… Он вроде бы давно не мальчик?

Но шлем был уже надет, и капитан Устюг ничего дочери не сказал.

Через три минуты оба корабельщика оказались уже в пространстве.

– Пойдем по тротуарам? – спросил Луговой по связи.

– Слишком долго. Летим прямо к энергодвигательному.

И они включили движки.

Нарев потянул носом воздух и высоко поднял брови.

– Обычно я легко узнаю кушанье по запаху, – сообщил он. – Но сейчас сдаюсь. Что-то необычное.

Карский удовлетворенно улыбнулся. Но тут же лицо его выразило озабоченность:

– Боюсь, как бы не перестоялось…

Он взглянул на часы:

– Удивляюсь: обычно капитан не отстает от стрелки хронометра. Судья, не знаете ли, куда исчез ваш супруг?

Зоя постаралась найти ответ, не компрометирующий капитана:

– Он ушел рано, вместе со штурманом. По-моему, они направились к инженеру. Он сказал только, что необходимо провести очередную табельную проверку – кажется, речь шла о компьютерной системе – я не поняла, как следует, не успела еще по-настоящему проснуться. Думаю, ничего серьезного не происходит – иначе он объяснил бы подробно.

Это сообщение никого не обеспокоило: за многие годы люди успели привыкнуть к постоянной исправности, даже больше – к неуязвимости корабля. И в самом деле: здесь ведь даже плохой погоды не бывало, в отличие от открытых планет.

– Интересно, – сказал Нарев, слегка улыбаясь, – как капитану удается сочетать отношение к вам как к супруге и к правительнице нашего мира? Ничего не изменилось после вашего избрания?

– Нет, ничего, – ответила Зоя, не обидевшись. – У него устойчивый характер. Да и что могло измениться?

– Полагаю, – молвил администратор, – что мы не станем дожидаться его. Тем более что Судья, безусловно, поставит его в известность обо всем, что будет здесь обсуждаться. С вашего позволения, приглашаю всех к столу.

– Пора, пора, – подхватил Нарев. – Меня терзает любопытство: чем вы надумали нас попотчевать?..

Следующие полчаса прошли почти целиком в молчании – оно прерывалось только возгласами одобрения, какие раздавались после того, как отведывалось каждое новое блюдо. И лишь за чашкой кофе хозяин дома разрешил разговаривать на другие, не гастрономические темы: