Менялы - Артур Хейли

С ним был Том Строган, старший вице-президент, являвшийся также членом комитета по денежной политике “ФМА”. Кабинет Строгана находился рядом. Он вошел в центр денежных операций вместе с Алексом. Это был тот молодой человек, который в январе противился сокращению финансирования “Форум-Ист”, а теперь приветствовал предоставление ссуды “Супранэшнл корпорейшн”.

Сейчас они обсуждали “Супранэшнл”.

— Ты чересчур волнуешься, Алекс, — настаивал Том Строган. — Вдобавок ссуда “СуНатКо” не представляет никакого риска, а польза нам от этого будет. В этом я убежден.

Алекс нетерпеливо произнес:

— Полного отсутствия риска не бывает. Но даже если это так, то я не столько озабочен “Супранэшнл”, сколько тем, что нам придется перекрыть финансирование в других местах.

Оба знали, о чем говорит Алекс. Список предложений, составленный Роско Хейвордом с одобрения президента банка Джерома Паттертона, был роздан членам комитета по денежной политике несколько дней назад. Дать “Супранэшнл” кредит в пятьдесят миллионов долларов можно было, лишь резко сократив количество небольших ссуд, выдачу закладных под дома и финансирование муниципальных нужд.

— Если ссуда пройдет и мы сделаем эти сокращения, — возразил Том Строган, — то они будут лишь временными. Через три месяца, возможно меньше, мы сможем вернуться к прежнему уровню финансирования.

— Может, ты в это и веришь, Том, а я нет. Алекс был не в духе еще до прихода сюда. Теперь же разговор с молодым Строганом расстроил его еще больше.

Предложения Хейворда и Паттертона говорили об обратном — Алекс не только так думал, ему это подсказывал инстинкт финансиста. Не правильно, считал он, направлять столь значительный фонд банка на одну промышленную ссуду в ущерб обслуживанию людей, хотя финансирование промышленности и приносит гораздо большие доходы. Но даже с чисто деловой точки зрения сумма, которую банк предоставлял “Супранэшнл” — через дочерние компании “СуНатКо” — настораживала его.

Он выяснил, что эту точку зрения не разделяет никто. Все остальные в верхнем эшелоне банка были счастливы новой связью с “Супранэшнл”, и Роско Хейворд получал многочисленные поздравления за то, что договорился об этом. Тем не менее беспокойство не покидало Алекса, хоть он и не мог сказать почему. Безусловно, “Супранэшнл” в плане финансовом казалась в полном порядке: данные о ее балансе свидетельствовали, что гигантский конгломерат просто излучает надежность. Да и престиж “СуНатКо” стоял в одном ряду с такими компаниями, как “Дженерал моторс”, “Ай-Би-Эм”, “Эксон”, “Дюпон” и “Ю. Эс, стал”.

Возможно, думал Алекс, сомнения и подавленное настроение объяснялись его уменьшавшимся влиянием в банке. А оно действительно уменьшалось. Это стало очевидно в последние недели.

Звезда же Роско Хейворда, наоборот, взошла высоко. К нему прислушивался и ему доверял Паттертон, и доверие это еще больше возросло после поразительного успеха двухдневной поездки Хейворда на Багамы к Джи. Джи. Куотермейну. Мнение Алекса по поводу этого успеха расценивали — он это знал — как злобствование и зависть.

А кроме того, Алекс чувствовал, что потерял авторитет у Строгана и всех тех, кто формально считал себя в одной компании с Вандервортом.

— Ты должен признать, — продолжал тем временем Строган, — что сделка с “Супранэшнл” привлекательна. Ты слышал, что Роско уговорил их на десять процентов компенсации?

Условия компенсации оговаривались договором, который заключали в результате долгой торговли банков с клиентами. Банк требовал, чтобы определенная доля любой ссуды хранилась на текущем счету, где она не приносила никакой пользы вкладчику, но была доступна банку для его нужд и вложений. Клиент не мог пользоваться всей ссудой целиком, но банковский процент становился куда выше, чем казалось непосвященным. В случае с “Супранэшнл”, как говорил Том Строган, пять миллионов долларов останутся лежать на новых текущих счетах “СуНатКо” — к большой выгоде “ФМА”.

— Я полагаю, — сухо произнес Алекс, — ты догадываешься и об оборотной стороне этой милой сделки. Тому Строгану стало не очень уютно.

— Ну, мне намекнули, что есть договоренность. Я не уверен, что это следует называть “оборотной стороной”.

— Черт побери, но ведь это так! Мы оба знаем, что “СуНатКо” настаивала, а Роско согласился, чтобы наш отдел кредитования сделал большие вложения в пакет акций “Супранэшнл”.

— Если это и сделано, то на бумаге ничего не осталось.

— Конечно, не осталось. Таких дураков нет. — Алекс пристально посмотрел на молодого человека. — У тебя есть доступ к цифрам. Сколько мы уже купили?

Строган замялся, затем подошел к столу одного из контролеров центра денежных операций. Он вернулся с листком бумаги, на котором были набросаны цифры карандашом.

— На сегодняшний день девяносто семь тысяч акций. — И добавил:

— Последняя котировка была пятьдесят два.

— Вот будут потирать руки в “Супранэшнл”, — мрачно заметил Алекс. — Наши покупки уже повысили цены на пять долларов за их акцию. — Он подсчитал в уме. — Таким образом, за прошедшую неделю мы вкачали в “Супранэшнл” почти пять миллионов долларов из денег наших клиентов. Зачем?

— Это превосходное вложение. — Строган попробовал разрядить атмосферу. — Мы серьезно приумножим средства всех вдов и сирот, а также фондов на образование, доверивших нам свои деньги.

— Или все растратим, нарушив их доверие. Что мы знаем о “СуНатКо” такого, Том, — все мы, — чего мы не знали две недели назад? Почему до этой недели отдел кредитования не купил ни одной акции “Супранэшнл”?

Молодой человек помолчал, затем сказал в свою защиту:

— Я думаю, Роско считает, что, став членом совета директоров, он сможет более пристально следить за компанией.

— Я разочаровался в тебе, Том. Ты никогда прежде не обманывал себя, особенно когда подлинные причины тебе известны не хуже, чем мне. — Строган вспыхнул, а Алекс продолжал:

— Ты представляешь себе, какой поднимется скандал, если только Комиссия валютно-финансового контроля наткнется на это? Здесь и конфликт интересов, и нарушение закона, регулирующего ссуды, и использование фонда вложений в интересах самого банка; а кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения в существовании договоренности согласовать вопрос об акциях “Супранэшнл” с управленческим составом на следующем ежегодном собрании “СуНатКо”.

— В таком случае, — резко произнес Строган, — это будет не впервые — даже для этого банка.

— К сожалению, это правда. Но душок от этой сделки лучше не становится.

Вопрос об этике в отделе кредитования всегда стоял довольно остро. Предполагалось, что в банках существует барьер — иногда называемый “китайской стеной” — между их коммерческими интересами и капиталовложениями клиентов. Но на деле он не соблюдался…

Поэтому Апекс понимал, что отношения между “Супранэшнл” и “ФМА” не единственные в своем роде. И хотя он это и знал, сделка ему все равно не нравилась.

— Алекс, — произнес Том Строган, — пожалуй, стоит тебе сказать, что завтра на комитете по денежной политике я намерен поддержать ссуду “Супранэшнл”.

— Мне жаль это слышать.

Но эта новость не была для Алекса неожиданностью. И он подумал о том, через сколько времени он останется в полном одиночестве и такой изоляции, что его дальнейшее пребывание в банке станет бессмысленным? Это могло случиться скоро.

После завтрашнего заседания комитета по денежной политике, на котором предложения по “Супранэшнл”, без сомнения, будут поддержаны большинством, вопрос о “Супранэшнл” будет стоять на совете директоров, который соберется в следующую среду в полном составе. На обоих заседаниях, Алекс был уверен, он будет единственным, кто выступит против.

Он снова окинул взглядом вечно бурлящий центр денежных операций, созданный для преумножения капиталов и доходов и не менявшийся в принципе со времен древних казначеев в храмах Вавилона и Греции. Он не считал, что деньги, торговля и прибыль ничего не значат. Алекс преданно служил всем троим, но не слепо, придерживаясь моральных устоев, стремясь разумно распределять достаток и следовать банковской этике. Однако когда намечалась особенно большая прибыль, как показывает история, людям с подобными представлениями затыкали глотку или их отодвигали в сторону.

Перед лицом ударной мощи больших денег и большого бизнеса — представленных сейчас “Супранэшнл” и большинством в “ФМА”, — что может сделать один человек, выступающий против?

“Не много, — мрачно заключил Алекс Вандерворт. — А возможно, и ничего”.

Глава 11

Заседание совета директоров банка “Ферст меркантайл Америкен” в конце апреля запомнилось по нескольким причинам.

Два пункта банковской политики были предметом дурного обсуждения: первый — предоставление кредита “Супранэшнл” и второй — расширение деятельности банка по долгосрочным вкладам и открытие множества новых пригородных отделений.