Люди Приземелья (сборник) - Владимир Михайлов

– Хорошо… – медленно, ржавым голосом проговорил Сенцов. – Ну, допустим – я не полетел бы, я не командир. Допустим – устарел. Допустим даже – погиб. Меня здесь нет, это обман зрения, и вообще я – не человек, а бледная тень отца Гамлета. Командиром после меня стал Коробов. Ты! Полетишь?

Азаров медленно повернулся лицом к остальным. Коробов почувствовал себя неуютно – в холодной тишине, под жаждущими, проверяющими, словно просвечивающими насквозь взглядами четырех пар глаз. Медленно обвел взглядом рубку, тщательно избегая смотреть на товарищей. Задумчиво посмотрел на пульт. Поднял голову и с минуту вглядывался в потолок – где-то там была Земля… Наконец тишина растаяла под горячими взглядами товарищей, и Коробов, уже дважды открывавший рот и вновь переводивший взгляд на какой-нибудь прибор, твердо сказал:

– Нет. Пока я не вижу возможности лететь.

Недовольно загудели два голоса, но Сенцов заглушил их:

– Я не лечу, и Коробов не летит. О вас, при всем моем уважении, и речи нет – вы не пилоты. Остается последний. Виктор. Итак, командир Азаров?

Азаров поднял голову. Глаза его на миг раскрылись до предела, в них что-то блеснуло. Пилот судорожно глотнул, откашлялся.

– Нет. И я не полетел бы… – отчеканил он. – И даже… даже ради спасения человека. Он, этот человек… Он был бы один, и нельзя из-за одного жертвовать четырьмя.

– Ты достоин быть командиром, – сказал Сенцов. – Нет, ты – достоин… – Он хрипло закашлялся, отвернувшись от всех. – Но сейчас об этом думать… рано. Мало того: пора прекратить поиски средств овладеть ракетой. На это у нас нет времени… и не в этом наше общее спасение.

Он умолк, ожидая нового проявления недовольства. Но все молчали.

– У нас нет времени. Помните, когда должна была уйти следующая экспедиция к Марсу? Вопрос месяцев. Ну, вы же помните: раз связи с нами нет, вступает в действие второй вариант, когда идет корабль с двумя ведомыми – автоматическими ракетами. Раз мы не вернулись, это будет означать, что на трассе действительно что-то неладно. И две автоматические ракеты будут принесены в жертву, но зато экипаж идущего далеко сзади корабля сможет заметить, что происходит, будет осведомлен об их судьбе, а значит – и о судьбе всех прочих ракет, сумеет принять меры безопасности… Так это предполагалось. Но ведь мы-то знаем, что и в таком случае корабль может разделить участь остальных…

Космонавты хмуро кивнули.

– Значит, нужна связь. Мы должны сообщить, что нужно избрать другой, безопасный путь, и – забрать нас… Во что бы то ни стало найти источник света, попытаться сигналить. Пока мы ничего не нашли. Но мы не исследовали и одной трети помещений…

– Сейчас труднее, – сказал Калве. – При нашем кислородном ресурсе скафандров… Ходить приходится все дальше, времени на поиски остается все меньше…

– Так… – сказал Сенцов. – Где выход? Кто видит выход?

– Я, – сказал Азаров после недолгого молчания. Говорил он неохотно, словно сам у себя с трудом вырывал каждое слово. – Я вам рассказывал о каютах и оранжерее. Я все-таки установил: там кислородная атмосфера. Там можно жить. Значит, можно и переселиться туда. Оттуда до неизученных частей Деймоса гораздо ближе…

– Ну, – спросил Сенцов, – выводы?

– Что же, – сказал Раин. – Переселимся. Только давайте, умоляю, начнем что-нибудь делать…

– Переносить! – сказал Сенцов, и это была уже команда.

Принялись за работу. Все спасенное из своей земной ракеты пришлось теперь уносить далеко, в самый верх звездолета. Это было нелегкое дело, и космонавтам довелось возвращаться много раз, пока почти все не было перенесено.

Но тут все почувствовали, что больше не в силах сделать ни шагу. Усталость валила с ног. Пятеро сидели в одной каюте, и ни у кого не хватило сил, чтобы первому подняться, взвалить на плечи последний груз. Невыносимо тяжелым казался всякий предмет, который приходилось выносить из ракеты. С каждым баллоном кислорода, с каждым мешком воды надежды улететь оставалось все меньше, а хотелось сохранить хоть остатки ее.

– Слушай, – сказал наконец Раин. – Ну переночуем здесь. Завтра с утра сразу все заберем. Не решает же эта ночь…

– Что ж, переночуем, – разрешил Сенцов. – Утро вечера мудренее, если даже это условное утро. Все устали. Приказываю всем разойтись по каютам и спать.

– С удовольствием, – сказал Коробов. – А как насчет сна – специальные приказания будут?

– Увидеть во сне способ спасения, – усмехнулся Раин.

– Его только во сне и увидишь, – пробормотал Коробов и первым вышел.

– Я бы предпочел увидеть не что-нибудь, а кого-нибудь, – задумчиво проговорил Калве.

– Достойное желание, – оценил Сенцов. – Ну, может быть, и так…

Он задержал выходившего последним Азарова:

– Ты… не устал?

Он смотрел на Азарова так, словно хотел заглянуть в самую душу.

– Нет, – ответил пилот. – Думаю, что еще несколько дней… не устану.

15

В эту ночь Сенцову не спалось. Одолевали мысли, тревожные и путаные.

Будь эта ракета построена людьми Земли, можно бы рискнуть. Человек всегда в конце концов разберется в том, что придумал другой человек. Но эту ракету строили существа неизвестные. А при изучении их техники огромное значение имело все: быстрота их реакции, физические возможности… Ведь угадать немыслимо… Предположим, у них управление кораблем на биотоках! Вот мы и бессильны… Если даже сумеем вылететь, то будем болтаться в пустоте до конца дней. Так никого не спасешь… Нет, уж лучше ждать здесь.

Да, а ждать здесь – значит наверняка не спасти. Пусть одного, но не спасти. Догадаться было легко, спасти трудно. Достаточно, оказалось, заметить, как из лежащей в командирской каюте аптечки исчезают лекарства – химические средства от лучевой болезни. Но ведь это – лишь отсрочка, он и сам знает, что при таком поражении эти средства не спасут… Разбил дозиметр, чудак… Ну и что?

Разобраться оказалось проще простого: в «марсианском», непроницаемом для излучения, скафандре сходить в тот коридор, замерить интенсивность излучения и увидеть следы. Следы на полу. Они ясно рассказали: нет, Азаров не отступил, как уверял всех, а зашел еще и внутрь. Скрывал… Что же, это – достойно. И вот получается, что недостойным оказался командир?.. Итак, лететь? Да, самое лучшее. Но как лететь? Если бы лететь с ним мог он один – да! Сегодня же! Но их еще трое… – Сенцов прижал руку к вискам, так колотилась в них кровь. – Не спасти одного – низко. Так. Но пожертвовать еще тремя? Это не низко? Если бы хоть одно, хоть косвенное доказательство того, что риск оправдан. Иначе, остается только ждать помощи с Земли. Пусть везут хирурга, консервированный костный мозг… Сообщить на Землю, это гораздо вернее. И почему вся эта ответственность – на одного? Нет, правильно: на одного…