История Первой мировой войны - Бэзил Гарт

В октябре 1914 года лорд Фишер, тогда являвшийся Первым Морским лордом, составил план десанта на побережье Германии. В январе 1915 года лорд Китченер предложил другую операцию — разъединить основные сообщения Турции с Востоком путем высадки морского десанта в заливе Александретты. Послевоенные комментарии Гинденбурга и Энвера показывают, насколько эта операция могла бы парализовать инфраструктуру Турции. Но все же эффект от такой высадки был признан недостаточным, поэтому она была заменена другим проектом, отчасти ставшим результатом стратегического предвидения Черчилля, а отчасти принятым под давлением событий.

Это была Дарданельская экспедиция, вокруг которой возникло столько горячих и противоречивых споров, что некоторые критики даже оспаривают роль Черчилля в этой операции. Ответ на это дает приговор самого Фалькенгайна.

«Если бы проливы между Средиземным и Черным морями не были наглухо закрыты для сообщений Антанты, значительно уменьшились бы надежды на успешный исход войны. Россия освободилась бы от своей знаменательной изоляции… которая куда надежнее, нежели даже военные успехи, гарантировала нам, что рано или поздно силы этого титана будут подорваны… самим ходом событий».

Ошибочен был не сам замысел, а его выполнение. Если бы британцы с самого начала ввели в дело хотя бы часть тех сил, которые они затем подбрасывали по крохам, то, как явствует из турецких отчетов на этот счет, предприятие это, безусловно, увенчалось бы успехом.

Причину такого постепенного ввода сил и нежелания использовать благоприятные условия обстановки надо искать в противодействии Жоффра и французского Генерального штаба, поддержанном сэром Джоном Френчем. Несмотря на очевидность провала Марны из-за дробления сил, а также на очевидность своих еще более безуспешных атак в декабре 1915 года, Жоффр все еще верил в свою способность довести дело до быстрой и решающей победы.

План его заключался в нанесении сходящихся в одной точке ударов от Артуа и Шампани по выдающемуся участку, образуемому позиционным фронтом германцев; за этими ударами должно было последовать наступление в Лотарингию против тыла армий противника. План этот напоминал план Фоша в 1918 году — но громадное различие крылось в условиях и методе действий. Изучение документов приводит к заключению, что редко можно найти такую троицу оптимистов, как Жоффр, Фош (его представитель во Фландрии) и Френч (хотя последний, быть может, в меньшей степени), у которых разлад между здравым смыслом и беспочвенными надеждами оказался бы так силен.

В противовес им британское правительство считало, что фронт позиционной войны во Франции непроницаем для фронтальных ударов, а потому активно возражало против бесцельного расходования новых армий в этих тщетных попытках к прорыву. Вместе с тем Британия все сильнее и сильнее опасалась возможного бессилия и паралича России. Взгляды эти разделяли Черчилль, Ллойд-Джордж и Китченер, последний 2 января 1915 года писал сэру Джону Френчу:

«Германские позиции во Франции должны рассматриваться как крепость, которая не может быть взята штурмом и также не может быть целиком блокирована. В итоге следует оковать эти позиции осадой, а операции развить где-нибудь в другом месте».

Ллойд-Джордж предлагал перебросить ядро британских сил на Балканы, чтобы помочь Сербии и организовать наступление в тылу враждебного союза. В меморандуме от 1 января он предложил организовать базу для дальнейших операций в Салониках или в Далмации. Любопытно, что в эти же дни Галлиени предложил французскому правительству высадиться в Салониках, организовав здесь исходный пункт для организации похода на Константинополь. Высаженная армия должна была быть достаточно сильной, чтобы склонить Грецию и Болгарию вступить в войну на стороне Антанты. После захвата Константинополя предполагалось совместное с Румынией наступление вверх по Дунаю в Австро-Венгрию.

Но командование на Западном фронте, одержимое мечтой о скором прорыве, энергично протестовало против всякой иной стратегии, указывая на трудности переброски войск и их снабжения и подчеркивая легкость, с которой Германия могла бы сосредоточить там войска, чтобы отразить этот удар.[56] Хотя эти доводы и обладали некоторой силой, но они игнорировали уроки военной истории, гласящие, что «кружной путь часто является наиболее коротким путем к победе» и что риск подвергнуть себя преодолению излишних топографических трудностей часто окупался сторицей по сравнению с ударом в лоб противника, сильно укрепившегося и готового к отражению такого удара.

В конце концов вес военного авторитета возобладал, и от «балканских» прожектов отказались в пользу сосредоточения всех усилий на Западном фронте. Но возражения не умолкали, и когда обстановка изменилась, ближневосточные проекты опять возродились, хотя и в измененном, виде.

Дарданеллы. 2 января 1915 года Китченер получил просьбу великого князя Николая организовать диверсию, которая могла бы облегчить нажим турок на русскую армию на Кавказе. Китченер полагал, что для этого не удастся собрать нужное количество войск, и предлагал провести морскую демонстрацию в Дарданеллах. Черчилль же, исходя из более широких стратегических и экономических выгод такой операции, предложил попытаться силой прорваться через пролив. Его морские советники хотя и не проявили энтузиазма, но и не воспротивились этому предложению, и в ответ на телеграмму командующий в этом районе адмирал Карден[57] представил проект планомерного овладения турецкими фортами и очистки минных заграждений Дарданелл. С помощью французов был собран флот, преимущественно из устаревших судов, которые 18 марта, после предварительной бомбардировки, вошли в пролив. Но на минах погибло несколько судов, и от продолжения операции отказались.

Оценка этих действий до сих пор вызывает споры: повторение этой операции вполне могло увенчаться успехом. Боеприпасы турок были истощены, и в этих условиях можно было преодолеть зону минных заграждений. Однако новый командующий морскими силами адмирал де Робек отклонил предложение о возобновлении такой попытки, если только при этом не будет обеспечена эффективная поддержка войсками.

Примерно за месяц до этого военный совет принял решение о проведении совместного удара морскими и сухопутными силами и начал отправку необходимых для этого войск, поставив во главе их Иена Гамильтона. Но хотя военные авторитеты и пошли на этот новый план, все же они страшно медлили с выделением необходимых сил. И даже когда прибывали войска — в крайне недостаточных количествах — требовалась еще отсрочка операции на несколько недель и задержка войск в Александрии, чтобы переформировать их и отправить дальше в таком порядке, какой требовался для тактических действий.

Хуже всего — такая нерешительная политика исключала всякую возможность внезапности, являвшейся крайне важным фактором при высадке на почти неприступное побережье. К моменту первой бомбардировки (в феврале 1915 года) на берегах пролива находились только две турецких дивизии. К моменту морской атаки (в марте) их число уже выросло до четырех, а когда Ян Гамильтон оказался, наконец, в состоянии приступить к высадке, их было уже восемь. Противопоставить им Гамильтон мог четыре британских дивизии и одну французскую, то есть его силы значительно уступали противнику в численности. Обстановка же была такой, что изначально присущее обороне превосходство над наступлением усиливалось здесь еще и естественными трудностями местности. Численная слабость десантного отряда и задача, поставленная ему — помочь проходу флотилии — заставили Гамильтона запланировать высадку на Галлиполийском полуострове, отдав ему предпочтение перед материком или азиатским побережьем. Вдобавок скалистая линия побережья вообще ограничивала число мест, пригодных для высадки.

25 апреля Гамильтон предпринял первую атаку на южной оконечности полуострова у мыса Хеллес, а австралийцами и новозеландцами — у Габа-Тепе, выше по побережью. Французы в виде диверсии произвели отвлекающую высадку в Кум-Кале на азиатском побережье. Благодаря нерешительности турок британцы смогли овладеть несколькими кусочками земли у берега, усеянном проволокой и поливаемом огнем пулеметов. Преимущество тактической внезапности оказало свое воздействие только вначале, а затруднения с подвозом войскам всего необходимого были огромны, так как турки удержали в своих руках господствующие высоты и могли подтягивать сюда свои резервы.

Десанту удалось удержаться двух захваченных вначале складках местности, но войска не смогли развить своего успеха. Опять наступил застой позиционной войны. Солдаты не могли продвинуться вперед, а национальная гордость не позволяла им отступить.