Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная… - Сергей Глезеров

Воспоминаниями о своем довоенном детстве на Новой улице в Лесном, ставшей с 1940 года улицей Пропаганды, поделилась петербурженка Галина Федоровна Гагарина. Эта тихая, милая улица, с чудесными садами, кустами сирени и старыми деревянными домами, проходила параллельно Старо-Парголовскому проспекту – нынешнему проспекту Мориса Тореза, от 2-го Муринского до Институтского проспекта. Как ни странно, но трасса этой улицы сохранилась до сих пор, превратившись в обычный внутриквартальный проезд, и только уцелевшие кое-где остатки садов помогают прежним жителям этих мест хотя бы условно определить, где стояли их дома.

Дом на улице Пропаганды, в нем прошло предвоенное детство Галины Федоровны Гагариной (фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной)

До революции бабушка Галины Федоровны владела двухэтажным деревянным домом на Новой улице в Лесном. Несколько комнат она сдавала студентам Политехнического института. В доме всегда была молодежь, народ очень интересный и веселый. Неподалеку, на той же улице, бабушка построила дом для своих четырех детей, с четырьмя отдельными квартирами для каждого. Однако случилась революция, началось «уплотнение», и бабушкиной семье оставили лишь часть одной из четырех квартир – две комнаты и веранду.

Улица Пропаганды. Фото 1950-х годов (из семейного архива Г.Ф. Гагариной)

«Жизнь в Лесном в 1930-х годах казалась нам раем, – вспоминает свои детские впечатления Галина Гагарина. – Мы считали, что живем за городом, бытовало выражение „поехать в город“. На лесновских улицах практически не было транспорта, и каждый проезжавший грузовик казался событием. Было очень чисто, после грозы мы очень любили бегать по теплой воде, собиравшейся в канавках вдоль заборов, и никогда у нас не было резаных ног».

Сад в даме, где жила Г.Ф. Гагарина, на улице Пропаганды. Фото начала 1950-х годов (фото из семейного архива Г.Ф. Гагариной)

Вообще, Лесной был, как говорится, «большой деревней»: все друг друга знали, по крайней мере, жители соседних домов. Дети росли вместе. С особой теплотой рассказывает Галина Федоровна о том, как они встречали Новый год. Существовала традиция – несколько семей вместе устраивали детский праздник.

«Снежный дом», в котором детей ждал Дед Мороз. Фото 1940 года (из семейного архива Г.Ф. Гагариной)

«Готовится к Новому году начинали загодя, – вспоминает Галина Гагарина. – В саду возводился снежный дом, его обливали водой, так, что его стены становились ледяными. Папа готовил кульки из ватмана, а мама сшивала крест-накрест цветной ниткой. На каждом кульке был свой рисунок – зеленое яблоко, красная вишня или еще что-то. И в этот кулек клались подарки – сладости: мандарины, яблоки, печенье, конфеты, пастила и обязательно грецкие орехи.

Бабушка на Новый год всегда готовила с нами какую-нибудь театральную постановку: ставили мы и „Мужичок с ноготок“, и „Красную шапочку“, и басни Крылова. Папа рисовал прекрасные декорации. В большой комнате ставили елку и играли спектакль. Но самое главное происходило дальше: в самый разгар веселья раздавался стук в окошко. Мы, дети, конечно, не знали, что это папа, все тогда верили в Деда Мороза. Сколько было крику и визгу – не передать! Взрослые одевали детей и вели их на улицу, в снежный домик, где их ждал Дед Мороз с мешком подарков. Прежде чем вручить подарок, Дед Мороз расспрашивал каждого о его поведении. Было очень интересно и немножко страшновато».

Последний раз такой чудесный новогодний праздник состоялся на Новый, 1941-й, год. А потом началась война и наступила первая, самая страшная, блокадная зима. «Папа, будучи инженером-строителем, руководил сооружением оборонительных рубежей на Средней Рогатке, – вспоминает Галина Гагарина. – Из Лесного на Среднюю Рогатку ему приходилось ходить пешком, через заледенелый, вымерший город. В декабре 1941-го он слег от голода, а в конце декабря – начале января была неделя, когда в Лесном вообще не давали хлеба. 7 января 1942 года папы не стало, а в августе умерла бабушка…»

Центром Лесного и притяжением жителей ближайших окрестностей служил знаменитый «пятачок», где сходились под углом несколько улиц, – Малая и Большая Спасская, Старо-Парголовский, 2-й Муринский и Алексеевский проспекты. По воспоминаниям старожилов, это место носило несколько «народных названий» – «пятачок», «у трамвая», «на Спасской». Это был центр не только Лесного, но и всей округи.

«На „пятачке“ размещались: булочная, два продуктовых магазина, промтоварный магазин под названием „Вузовец“, книжный магазин, где продавались и канцелярские товары, почта, парикмахерская, фотография, пошивочное ателье, большая аптека и кинотеатр „Миниатюр“, – вспоминает Галина Николаевна Есиновская. – Кинотеатр, действительно, был маленьким. В нем было всего 20 рядов по 12 мест в каждом. К зрительному залу вел узкий коридор, расширявшийся и образовывавший подобие фойе, обставленного по краям стульями, посередине которого, на столе, возвышался Дон-Кихот – чугунная отливка Касслинского завода, но почему-то посеребренная. На „пятачке“ был еще один магазин, который назывался „Молокосоюзом“. Тут продавали молочные продукты, много разных сортов колбасы и копченостей».

По воспоминаниям Петра Николаевича Заботкина, до конца 1920-х годов у кинотеатра «Миниатюр» постоянно собирались беспризорные дети, одетые в рваную грязную одежду. Это были остатки семей, чьи отцы погибли в Гражданскую войну.

А рядом с кинотеатром «Миниатюр» находился табачный киоск, работавший круглый год. «До сих пор помню цены на папиросы, – рассказывает Галина Николаевна Есиновская. – Самые дешевые, но уж очень плохие, – это „Ракета“ – 35 коп. На пачке была изображена теннисная ракетка коричневого цвета. Более дорогими были „Вперед“ – 65 коп. На пачке был нарисован паровоз. Еще дороже – 1 рубль – была „Красная звезда“. В середине 1930-х годов появился „Беломор“ с таким же изображением, как и теперь. Существовал еще и „Казбек“, но курить его было почти недосягаемой роскошью».

Здесь же, на «пятачке», в 1927–1929 годах по проекту архитектора A.C. Никольского построили здание бани, которая работает и поныне. За свою совершенно необычную круглую форму жители прозвали баню «круглой». Впрочем, есть сведения, что баня в районе «пятачка» существовала с конца XIX века и, возможно, A.C. Никольский использовал ее при строительстве. Речь идет о бане, построенной в 1882 году по проекту известного петербургского архитектора П.Ю. Сюзора.

То, что баня в районе нынешней площади Мужества существовала и ранее, подтверждают некоторые старожилы Гражданки. «Я родилась в деревне Русская Гражданка и с тех пор никуда не выезжала, – рассказывала Клавдия Андреевна Кирильцева. – Многое помню, а баню очень хорошо. Ведь сколько лет живу, в эту баню мыться ходила. Что еще до революции меня в нее водили мыть – это верно. Мы как время исчисляем: до революции, после революции, до войны такой-то, после войны. Революция была в 17-м, мне в ту пору лет десять было, так что так оно и есть, баня уже была. Правда, неказистая, но каменная, в один этаж. Потом баня долго была закрыта. Вновь ее открыли после ремонта, который был произведен задолго до начала войны. Второй этаж сделали, бассейн работал».

Как бы то ни было, но возведенная в конце 1920-х годов «круглая баня» всем жителям Лесного была очень хорошо знакома. Строилась баня на основе экспериментального проекта. Вместо заурядной утилитарной постройки архитектор хотел создать нечто необычное в духе господствовавшего в то время стиля конструктивизма. Больше того, вместо привычного банного заведения Никольский решил создать сложный комплекс, сочетавший в себе не только баню, но и бассейн, и солярий.

По замыслу A.C. Никольского, во дворе должен был разместиться бассейн, на плоской крыше банного корпуса – солярий, а внутренний двор предполагалось перекрыть стеклянным куполом. Окаймлять баню должна была кольцевая шахта, где «прятались» инженерные коммуникации – паропровод, водопровод и канализация. А чтобы максимально избежать потери тепла, архитектор немного углубил здание бани в землю.

Однако полностью реализовать свой проект Никольскому не удалось. И хотя здание построили, как и задумывали, круглой формы, но по техническим возможностям того времени стеклянный купол построить было невозможно. А углублять здание Никольскому запретили, поэтому сооруженная баня стала выглядеть несколько непропорциональной по своим объемам.

«В бане одновременно было открыто два мужских и два женских класса, – вспоминает Галина Николаевна Есиновская. – Всю одежду, включая пальто и белье, закрывали на замки в узенькие шкафчики, которые находились позади большой общей скамейки, на которой раздевались и одевались посетители. В моечной было достаточно большое количество жестяных шаек с ручками, из расчета по две на каждого: в одной стоять, в другой – мыться. Но некоторые посетители захватывали по три шайки и мылись не в одной, а сразу в двух. Из-за этого иногда возникали ссоры».