Я за твоей спиной - Саммер Холланд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До конца матча больше никто не забивает. «Сити» становится агрессивнее и отхватывает добрую порцию желтых карточек, но выиграть не может. С финальным свистком Гэри поднимается с места. Вечер окончательно испорчен.
– Подожди, – просит Леон.
Они все теперь мрачные, не только Гэри. Сраное дерби, сраный день и совершенно невыносимые братья – нахрена ему их сочувственные взгляды?
Гэри садится обратно. Какая разница? Домой все равно ехать незачем.
Глава 21
Малая
Пайпер чувствует себя другом по телефону: пару месяцев назад они болтали с Гэри, пока тот чинил машину, а теперь Себастьяну скучно в порту. Настолько скучно, что его жена Стефани отправила его играть в «Кэнди Краш» и не мешать ей от него отдыхать.
Через двадцать минут разговора она переключилась на наушники – рука устала держать телефон. Пайпер планировала провести день в игре и наконец расслабиться, потому что неделя выдалась жаркой. Хотя с Себастьяном все равно интереснее, чем с согильдийцами: по крайней мере, у нее появляется отличная возможность выведать больше информации.
Она даже делает групповой чат, куда добавляет всех из операционки: Себастьяна, Чеда, Райана и Рамона. Название «Ебаное корыто» кажется ей очень смешным, но вызывает переписку минут на десять, где мужики спорят, кто больше испортил Пайпер. Пока в голосовании с отрывом побеждает Себастьян.
До бара им еще далеко, и собираться в наушниках неудобно, так что Пайпер потихоньку прибирается в комнате.
– Я буду хромать неделю, не меньше, – жалуется Себастьян в наушниках.
– Ты преувеличиваешь, – смеется Пайпер в ответ. – Кстати, Сиэтл-то красивый?
– Мне почем знать? Я вчера день в таможне провел, а сегодня в порту.
– И даже вечером гулять не ходил?
– Я старый больной человек, Малая. Мне пенсия в окно машет.
– Пил в баре?
– Конечно.
Пайпер смеется, и Себастьян отвечает ей тем же.
– Ладно, хотя бы на океан посмотришь.
– Хочешь, фотографию пришлю?
– Спрашиваешь!
Через минуту телефон вибрирует, и в чате появляется серое размытое пятно: фото корабля. Вернее, его части.
– Это корыто, Себ.
– Это единственное от океана, что здесь есть. Сиэтл стоит на заливе.
Пайпер становится стыдно: она не знала. Она даже никогда не видела западное побережье и не выезжала в ту сторону дальше Чикаго. Хотя ирландке это, наверное, простительно.
– Не злись, – ржет в наушниках Себастьян, – морщины будут.
– Ну не знала я, что там нет океана.
– Бывает. Теперь знаешь. О, сгрузили наконец. Почти финиш! Тут, кстати, представляешь, что красиво? Сраные контейнеры! Тебе бы понравились.
– Тебе заказать билет?
Себастьян издает довольный стон, который вдруг звучит совершенно непристойно. Но Пайпер почему-то только больше разбирает смех.
– Скажи это еще раз.
– Ты домой летишь или нет?
– Звучит великолепно. Конечно, покупай! Я ненавижу этот порт и эту таможню.
– Сегодня полетишь?
– Во сколько ближайший?
Пайпер проверяет рейсы, прикидывая разницу во времени. Не забыть бы на радостях Гэри написать – он ждет отмашки, что все в порядке.
– В девять вечера. В Нью-Йорке будешь в шесть утра.
– Подходит, бери. Я здесь на ночь не останусь все равно.
– А мог бы, ночные перелеты, говорят, самые неприятные. Так хоть выспаться можно.
– Черт с ними. Я по семье соскучился.
– Ты-то понятно, я о них беспокоюсь.
– Малая, – в наушниках раздается раздраженное фырчание, – не беси.
* * *
Пайпер сидит на чемодане с ногами, помогая Скай его закрыть. Непонятно, конечно, зачем та сгрузила почти весь свой гардероб, если уезжает всего на две недели.
– Утюжок не влез, – расстроенно комментирует Скай, заканчивая возиться с молнией.
– Ты им пользовалась один раз за полгода.
– Потому что лень возиться с утра. Но мне мои волосы больше нравятся прямыми, и я еду в отпуск.
– Ты родилась с кудрявыми, – вздыхает Пайпер, – значит, так изначально было задумано. Оставь их такими.
– А ты родилась с рыжими, но пачки с краской мне до сих пор приходится у тебя из рук вытаскивать.
– Из меня вышла бы шикарная брюнетка.
– С этими веснушками? – Скай заканчивает и сгоняет Пайпер с чемодана. – Не смеши меня.
– Веснушки можно замазать. Мне кажется, рыжие волосы только заставляют меня выглядеть меньше.
Пайпер становится перед зеркалом и накручивает локон на палец.
– Знаешь, как они меня на работе называют? Малая.
– Это из-за возраста, – Скай продолжает просматривать свои вещи, – тебе двадцать два, им за тридцать. Даже если бы ты была выше на фут, все равно была бы для них маленькой.
Она права, и это даже бесит. Пайпер разочарованно вздыхает, осматривая себя. Сколько бы она ни пыталась выглядеть профессионалом, веснушки и детское лицо все равно не дают. Такое ощущение, что все вокруг выросли, а она нет. Так и осталась школьницей.
– Я никогда никого не цепляла в баре, – произносит она, – даже пока в колледже училась.
– Пипс, прекрати жалеть себя. – Скай швыряет в нее подушкой. – Секрет успеха у парней – это не рост, а твое мнение о себе. Пока ты считаешь себя мелкой, все тоже так будут считать.
– Что, в бар опять зеленое надевать?
– Поищи тот черный топ. У тебя был.
– С открытой спиной? – Пайпер приходит в ужас.
– Именно. И шорты к нему.
– Он очень много показывает. Там буквально, – она проводит руками по груди вниз, – грудь и живот прикрыты.
– Так мы же в бар идем, – Скай показывает на собственную одежду, которую заранее отложила на вечер, – а не на работу. То что надо.
– Ладно, – с тяжелым сердцем соглашается Пайпер. – Но я все равно не уверена, что это подходит.
– Ты что, в католической школе училась?
Скай подходит к Пайпер и снова разворачивает ее к зеркалу.
– Тонкие плечи, густые рыжие волосы, талия. Посмотри на себя глазами другого человека, Пипс. Ты как милая версия Холланд Роден. Гордись собой.
– Холланд Роден… – повторяет Пайпер, глядя на себя. – Такое сравнение мне нравится. Саймон называл меня хоббитом.
– Саймон – кусок говна, и я немного устала о нем слушать. Скажи уже начальнику, чтобы сломал ему хребет.
– Ну да, и в тюрьму сел, а мне новую работу искать.
Скай права: Пайпер уже сама от себя устала. Эти бесконечные переживания, страх из-за Саймона, непонятные чувства к Гэри… Хотелось бы немного спокойствия. Как у самой Скай: та ведь точно знает, чего хочет от жизни, и решительно идет
