Должница миллионера (СИ) - Безрукова Елена

Как ни пытались успокоить наперебой меня в то утро Роман и Аля, я не могла найти места от беспокойства и страха. Как только Воронцов вылез сонный из спальни после обеда, требовала, чтобы он звонил своим докторам и уточнял, всё ли в порядке с Сашей, по громкой связи. И успокаивалась ненадолго, лишь только когда слышала из его трубки:

— Роман Викторович, с Квашенниковым всё в порядке, динамика положительная, без эксцессов. Все ваши предписания соблюдены.

К вечеру Воронцов психанул от моих приставаний:

— Блин, Аня, ты мёртвого коня поднимешь и заставишь поскакать. Одевайся. Поедем к твоему Ромео. Главврач я или нет, в конце концов? Только учти, что перед тем, как войти в реанимацию, тебе чуть ли не искупаться в спирте придётся, и чтобы ни «гу-гу» мне. Поняла?

— Да! — я бы даже в чём похуже искупалась, лишь бы увидеть Сашу.

Спустя час мы с Воронцовым шли по отделению интенсивной терапии. От меня действительно разило мечтой всех алкашей, на голове — медицинский чепчик, на ногах — бахилы, да и тело тоже завернули в одноразовую больничную пижаму. Мне было плевать, я мечтала лишь о том, чтобы увидеть его — пусть пока не очень здоровым, но живым.

Остановились возле одной из палат.

— Не спит наш Шумахер? — спросил Рома медсестру на посту, который находился близ нужной нам палаты.

— Нет, Роман Викторович.

Медсестра с подозрением уставилась на меня.

— Я разрешил, — заметил её взгляд мужчина.

Женщина лишь молча кивнула, но по её взгляду было ясно, что затею впустить посторонних в палату реанимации она вовсе не одобряла.

Роман обратился ко мне:

— У тебя пять минут. Сильные потрясения ему сейчас вредны.

— Разве я — сильное потрясение?

— Ещё какое. Торнадо. Иди, время пошло.

Я решительно потянула дверь на себя и вошла внутрь. На входе замерла. Роман рассказал, что Саше крупно повезло, и у него всего лишь перелом ключицы — теперь в костях у него металлический штифт, — сотрясение и рана на животе от осколка, которую и зашивал ему хирург. Но услышать — одно, а увидеть — совершенно другое.

Мужчина повернул голову, поднял брови в изумлении. Встретилась со льдом синих глаз. Лишь секунду он смотрел на меня, затем равнодушно отвернулся.

Гипс на полтела из-за перелома, на руках бинты, на почти белом лице мелкие порезы и щетина, которую он явно не брил дня четыре. Меня пронзило острое чувство жалости, захотелось обнять его, прижаться самой и никогда больше не отпускать. А он… просто отвернулся.

Вот чёрт. Это равнодушие меня убивает. Я думала, что приеду и увижу его живым, и выдохну — мне больше ничего не нужно будет. Вот я вижу его сейчас, он чешет нос, отворачивается от меня и хмурит брови — живее всех живых, а на душе всё равно погано. Многое бы отдала, чтобы он снова хоть раз взглянул на меня как раньше — с желанием, с любовью. Понимаю, что виновата сама, но всё равно глупо мечтаю всё вернуть.

Упрямо прошла по комнате, попыталась коснуться его лица.

— Саш… — хотелось обнять, но ему это будет больно.

Он отвёл от меня голову, будто я что-то мерзкое. Я опустила голову. Снова стали наворачиваться слёзы.

— Зачем ты пришла? — довольно грубо спросил мужчина. — Не хочу, чтобы ты видела меня таким.

— Каким?

— Слабым.

— Ты не слабый. Не думай об этом. Это всё… неважно. Мне необходимо знать, что ты вне опасности, — ответила я совершенно искренне. — Я очень испугалась, когда узнала об аварии.

Я не собиралась увиливать или скрывать свои мотивы, чувства и поступки. Саша по-прежнему упорно не смотрел мне в глаза, отвернувшись к окну.

— Узнала?

— Да.

— Тогда иди, — наконец удостоил он меня ледяным взглядом. — Мне больше нечего тебе сказать.

— Мне есть.

— Кто сказал, что это мне интересно? — его тон был холодно-вежливым, как будто он отчитывал провинившуюся сотрудницу в своём кабинете. — Я, по-моему, чётко и доходчиво объяснил тебе, что наши отношения закончились. И ты сама их разрушила.

— Ты даже не дал мне возможности объяснить, — мой запал и уверенность в себе будто вытекли из меня, столкнувшись с этим его холодом, даже как будто безразличием.

— Аня, если я вижу красное — то мне не нужно объяснять, что оно всё-таки красное, а не зелёное.

— Всё было не так, всё не было красным.

— Честно, мне уже плевать, — твёрдо посмотрел он в мои глаза.

Открылась дверь, и вошёл Роман.

— Аня. Всё. Пять минут вышли.

— Хорошо, — упавшим голосом ответила я. Слёзы опять начали душить меня. — Я приду ещё.

— Не надо, — грубо ответил Саша.

— А я всё равно приду. И когда-нибудь заставлю тебя выслушать.

Развернулась и вышла из палаты. Сегодня у меня не вышло. Но я не сдамся.

Глава 36

Аня вылетела пулей из палаты — Саша, видать, ей сказал пару ласковых. Хрен их знает, чё у них случилось, но я с ним поговорю. Пусть орёт на меня, но у меня есть своя миссия — моя Аля.

Она всё поняла, как и всегда, что самим им не помириться, идиотам — Господи, ну за что же мне такая мудрая женщина досталась, я ведь недостоин! Моя жена тонко чувствует каждого человека, близких любит до одури, что и подкупило меня в своё время. Она рвёт душу за Аню, а я ради неё на всё готов, только скажи она мне. Плохо ей — значит, и мне плохо. Разговор с Александром, в котором требуется вставить ему мозги, съехавшие ещё задолго до аварии — да тьфу вообще! Для меня не существует невыполнимых миссий!

Д'Артаньян спешит на помощь на своём вымышленном коне, а на призрачной шляпе при скачках мотыляются во все стороны перья…

— Ну и чё ты её выгнал? — спросил я его, скрестив руки на груди.

— А тебе-то что? — ощетинился Квашенников.

Он не любит откровенных разговоров. Но сегодня мне пофиг — у меня есть своя цель.

— А задолбало наблюдать за вами, как дети малые. Один обижается, вторая переживает до обмороков и слезами своими всю квартиру мне затопила.

Он нахмурился и молчал как партизан в кустах.

— Сань… Просто забери её. Она ошивается у нас постоянно. Я, конечно, её по-свойски люблю и уважаю, но правда — забирай уже свою блондинку. Я хочу побыть со своей женой дома наедине, не думая, что в гостиной опять льёт по тебе слёзы Аня.

Саша продолжал играть в молчанку. Мои слова проняли его, я знаю.

— Знаешь, что с ней было эти недели?

— Не знаю и знать не хочу, — раздражённо ответил Александр.

Фига два ему всё равно, судя по тону.

— А мне похрен. Я врач — и скажу, а ты будешь слушать, — сказал таким тоном, что он и не вздумал возражать. Да, я умею. — Рыдала белугой она и клялась в любви к тебе! Хватит тупить. Бери Аньку под крылышко, женись и успокойся уже. Зря, что ли, я твою задницу упрямую спасал полночи, или тебя жизнь ничему не учит? Потеряешь её — всю жизнь будешь жалеть. Вспомни мой пример. Я ведь тоже не хотел ничего слушать. И что бы было, если бы не Аня? Если бы она не заставила меня выслушать Алю — не было бы у меня жены, семьи. А теперь я тебе говорю — просто послушай её. Решение всё равно за тобой. Но, может, ты, как и я в своё время, не всё правильно понимаешь?

Встал и вышел, теперь Саше нужно подумать и принять решение. Но Аню я буду пускать к нему, как бы он ни возбухал.

Вот ещё нашёлся мудрец, блядь, и философ! Учить меня припёрся, докторишка недоделанный…

Нет, я ему, конечно, благодарен за спасение своей шкурки… Аня наверняка не знает обо всех травмах. Роман — не дурак, чтобы зазря пугать девчонку. Конечно, ничего такого уж со мной не случилось, чтобы я не мог жить полноценно, слава Богу, всё обошлось. Но наехал на меня Воронцов конкретно, потому как оперировать тело под алкоголем опасно. Таких матов я от него давно не слышал. Он прав, безусловно.

Да и насчёт Ани прав.

Эта авария действительно многое перевернула в моей голове. Я ведь там, когда думал, что умираю, то умирал с её именем на губах… Но когда она пришла сюда, вдруг резко вспомнил опять, как она целовала этого утырка. Для меня это всё же серьёзный повод — где поцелуи, там и до секса недалеко. Поэтому был с ней холоден и груб, пока внутри всё горело от желания попросить её поцеловать меня…